Премьер-министр и король
В качестве премьер-министра Ришелье имел неограниченные полномочия. Он давал подробные инструкции послам, военачальникам и губернаторам провинций, вел обширную переписку с епископами, дворянами, чиновниками и интендантами. В июне 1626 года он был освобожден от разбора частных жалоб, так что смог сосредоточиться на действительно важных для государства делах. В Государственном совете его голос был решающим. Он доводил до короля или регента мнения министров. После 1630 года старался заниматься главным образом внешними делами, оставляя внутренние другим. Он не присутствовал на малых советах, но всегда был в курсе благодаря сообщениям канцлера. Ришелье не разбирался в финансовых делах и предоставлял решение специалистам, но тем не менее требовал пересмотра финансовой политики.
Он был не первым премьер-министром и не мог быть последним. Как кардинал имел большое преимущество по сравнению со своими светскими предшественниками, Кончини и Люинем. За ним стояла церковь, которая не могла терпеть нападки на своего главного представителя в совете. Но это не спасло бы Ришелье, если бы король почему-либо отвернулся от него. У Людовика, как мы видели, были серьезные причины не допускать Ришелье на первое место в своем совете. Но под нажимом матери он изменил свое мнение, а вскоре и оценил выдающиеся качества кардинала.
Людовик был сознательным монархом, он чувствовал себя наместником Бога на земле с ответственностью за своих подданных. В то же время он понимал, что не может править единолично: ему нужен был тот, на кого он мог переложить часть все возрастающих обременительных забот правительства и давать указания. Ришелье квалифицированно и надежно принял на себя все задачи. Он никогда не обольщался властью до такой степени, чтобы не помнить, что он есть и всегда будет вторым после короля в управлении страной. Он осторожно объяснял королю свою политику, давая ему возможность думать, что принятые им решения были его собственными. Такт кардинала принес свои плоды: король стал его другом. В 1626 году кардинал, находясь под сильным давлением, попросил об отставке. Людовик заставил его изменить свое решение: "Слава Богу, все идет хорошо, - писал он, - поскольку вы в совете. Мое доверие к вам полное, и действительно, у меня не было никого, чья служба радовала бы меня больше".
Ришелье, однако, никогда не был фаворитом, и всегда существовала вероятность, что королевская особа будет искать случая избавиться от него. К счастью для Ришелье, Людовик был не из тех, кто подпадает под женские чары, поскольку никогда не проявлял большого интереса к женщинам. Но он уважал свою мать, которая была, вероятно, единственной женщиной, представлявшей потенциальную угрозу для Ришелье. Еще более опасны были друзья Людовика мужского пола. После падения Люиня - Туара, Баррада, Сен-Симон и Сен-Мар, Ни один из них не мог сравниться с Ришелье. Лишь Сен-Мар был настолько неосторожен, что попытался сделать это - попытка стоила ему жизни. И действительно, Людовик никогда не позволял ни одному фавориту оказывать на него сильное влияние. Правда, один человек все же имел свою собственную точку зрения. Это был Гастон Орлеанский (Monsieur), который в качестве брата короля и наследника трона (до рождения Людовика XIV 5 сентября 1638 года) не подвергался преследованиям. Его нельзя было судить, заключать в тюрьму или казнить, и, если бы он решил скрыться за рубеж, его должны были вернуть назад, чтобы враги Франции не могли воспользоваться им. К счастью для Ришелье, Людовик ревниво относился к Гастону, который был любимым сыном Марии Медичи и обладал всеми светскими качествами, которых так явно недоставало королю. Гастон оставался источником постоянного раздражения для Ришелье на протяжении всей его министерской деятельности.
С течением лет, казалось, возникли истинные узы дружбы между королем и его премьер-министром. Слабое здоровье обоих, видимо, углубляло их взаимопонимание и взаимозависимость. Людовик был подвержен приступам из-за воспаления тонких кишок еще с юношеских лет и был ограничен в движении из-за туберкулеза. В 1630 году он чуть не умер от абсцесса, и Ришелье испугался за себя. Как он писал своему другу Шомберу, если бы король умер, его собственная жизнь и работа были бы уничтожены ненавистью врагов. Людовик хорошо понимал это. "Вы все отдаете моей службе, - писал он, - и многие вельможи недовольны вами из-за меня, но все знают, что я вас никогда не предам".
В течение долгого времени историки считали, что Ришелье фактически единолично правил Францией, но, как и любой первый министр, он нуждался в помощниках. На самом деле Ришелье продвинулся еще дальше: его помощники были также и его "созданиями", так сказать, людьми, связанными с ним обязательствами и привязанностью. И насколько это было возможно, он брал их из своей собственной семьи. Как сам он копил должности и состояние, так и дю Плесси и ла Порт получили должности и общественный престиж в политической и церковной сферах. Брат Ришелье стал кардиналом, одна из племянниц - герцогиней, а кузен - маршалом Франции. Бесчисленное количество должностей было роздано дальним родственникам. Дав членам своей семьи власть и влияние, кардинал, естественно, обеспечил свою собственную безопасность.
Среди друзей, которые были обязаны Ришелье своей карьерой, особенно следует отметить Бутийе. Их семья играла важную роль в его жизни с самого детства. В сентябре 1628 года Клод Бутийе стал государственным секретарем, а в мае 1629 года он оказался в министерстве иностранных дел. В 1632 году его сын Леон, граф де Шавиньи, стал государственным секретарем по иностранным делам, а его отец и Клод де Буйон стали министрами финансов. Они оставались преданными кардиналу до самой его смерти, в то же время получая от него для своих семей различные блага: более высокие доходы, выгодные браки и должности с пенсионом. Хотя Клод де Буйон был старше Ришелье и принадлежал к богатому и влиятельному роду, он посвятил себя службе кардиналу в период с 1624 по 1630 годы и в качестве министра финансов много потрудился для удовлетворения военных нужд Ришелье.
Среди наиболее усердных помощников Ришелье были его четыре государственных секретаря. Традиционно их роль сводилась к чтению королю корреспонденции, подготовке ответов под его диктовку и хранению выдержек из писем. Каждый посещал Государственный совет раз в месяц по очереди. Даже в XVI столетии секретари имели специализацию, отвечали за определенную группу провинций. Но к XVII веку двое из них занимались, в частности, военными и иностранными делами. В марте, 1626 года это различие было официально закреплено. Секретари, исполняя свои, ежедневные обязанности, получали огромное количество различных сведений со всего королевства и из-за границы, и в их обязанности входило сообщать ее королю, премьер-министру и соответствующим министрам. Но они были больше, чем просто передающие информацию. Принимая во внимание осведомленность, часто просили у них совета и требовалось их активное участие в дебатах совета.
Государственные секретари были также неоценимыми посредниками между королем и премьер-министром, которых часто разделяли обстоятельства. Людовик XIII почти всегда держал при себе секретаря, чтобы тот передавал его приказы. Отчеты Шавиньи были бесценны для Ришелье, поскольку держали его в курсе изменчивого настроения короля. "Если расположение короля останется таким, как сейчас, - писал он 3 сентября 1638 года, - то Его Высокопреосвященство сможет предложить ему все, что он хочет, так как Его Величество ничего не имеет против его советов, и я чувствую, что в настоящий момент он не находится в том недоверчивом настроении, которое выказал недавно". У государственного секретаря по иностранным делам Шавиньи были две главные обязанности: первая - проверять переписку короля с правительствами и послами; вторая - влиять на принятие решений по внешней политике.
Франсуа Сюбле де Нуайе, который стал государственным секретарем по военным делам в 1636 году, был неутомимым работником. В течение более семи лет он подготовил почти 18 000 писем и донесений.