Прежде чем покинуть Сомюр, он получил отпущение грехов и помолился так, как если бы отправлялся в крестовый поход. Вслед за капитуляцией Сен-Жан-д’Анжели 24 июня его самоуверенность заметно возросла. "Он настолько решился довести свое предприятие до конца, - доносили венецианские послы, - что с крайним презрением обращается с теми, кто отговаривает его от этого. В результате он говорит, что встал на дорогу, следуя по которой станет настоящим королем Франции, и что всякий, кто пытается оттеснить его на второй план, никогда не будет его другом". В августе 1621 года королевский уполномоченный призвал ассамблею духовенства, собравшуюся в Бордо, предоставить Людовику один миллион ливров для выполнения его священного предназначения. "Так как Ла-Рошель является столицей раскола и мятежа, - заявил он, - ее покорение обеспечит уничтожение чудовища (еретичества). Отложив все прочее в сторону, следует атаковать - и ее падение станет неизбежным". В то время как духовенство изыскивало способы собрать такую огромную сумму денег, королевский крестовый поход набирал силу. 4 августа, после десятидневной осады, сдался Клерак. Однако при Монтобане он встретил стойкое сопротивление. Осада тянулась с 21 августа до 18 ноября, королевская армия буквально растаяла вследствие дезертирства, измены и эпидемии чумы. Из 20 000 человек в строю осталось лишь 4000. Людовику пришлось отступить, в то время как Люинь вел переговоры с Роаном.
После этого унижения Людовик возвратился в Париж и распорядился начать мирные переговоры с гугенотами, но зима миновала, а результат так и не был достигнут. В апреле 1622 года король собрал свой армию в Нанте, откуда предпринял наступление в западном направлении и столкнулся с большой армией гугенотов под командованием Субиза, опустошившей Бретань и Пуату. 15 апреля королевские войска разгромили Субиза при Идь-де-Рье. Вслед за победой был сооружен Форт-Луи, господствовавший над прилегавшими к Ла-Рошели землями, который неизбежно должен был стать яблоком раздора. Горожане утверждали, что это ставит под вопрос их лояльность в отношении короля и нарушает торговые связи. В середине лета восемь тысяч солдат короля стали лагерем близ городских стен. Но вместо того чтобы немедленно штурмовать Ла-Рошель, король предпочел начать осаду другой гугенотской твердыни, расположенной несколько южнее, - Монпелье. Осажденные ожидали помощи от Роана, но у него возникли сложности с набором войск и денежные проблемы. Когда в октябре он предпринял наступление в направлении Монпелье, то обнаружил, что путь прегражден королевской армией, и не отважился дать сражение. Со своей стороны, Людовик XIII был озабочен положением дел в Италии, где Габсбургам удалось установить свой контроль над Вальтелиной. Таким образом, обе стороны в гражданской войне имели веские основания для подписания мира в Монпелье (18 октября 1622 г.). Подтверждая Нантский эдикт, мирный договор обеспечивал разрушение оборонительных сооружений гугенотских крепостей повсюду, за исключением Ла-Рошели и Монтобана.
Война 1622 года серьезно ослабила позиции гугенотов. Кроме пяти городов они утратили контроль над нижним Лангедоком. Ла-Рошель систематически отделялась от других территорий, однако правительство знало, что ее захват будет трудным и дорогостоящим предприятием. Правительству было также необходимо усилить свои позиции не юге, так как мир в Монпелье нелегко было претворять в жизнь. Гугенотские города крайне неохотно шли на разрушение своих оборонительных сооружений и находили всевозможные оправдания для того чтобы отсрочить уничтожение фортификаций. Правительство, занимаясь другими проблемами, не упускало из виду свою основную цель - покорение Ла-Рошели. В Форт-Луи находился сильный гарнизон, и правительство, кроме того, постаралось ослабить позиции Роана, поощряя протестантскую знать обращаться в католичество.
К этому времени Ришелье стал первым министром короля. Он был сильно обеспокоен международными делами. Французские войска заняли земли гризонов и в союзе с герцогом Савойским осадили Геную. Франция также направила войска на помощь голландцам и оказала денежную поддержку Мансфельду. Но после обнадеживающего начала военные операции французов стали менее решительными, главным образом, из-за недостатка денег. Позиции кардинала в правительстве пошатнулись. Казалось, для гугенотов настал удачный момент вернуть потерянное. Субнз поднял мятеж и призвал население Ла-Рошели поддержать его, но жителей раздирали внутренние распри. Олигархия, управлявшая городом, уверяла корону в своей лояльности, но была вынуждена подчиниться горожанам. В мае 1625 года Ла-Рошель поддержала мятежного Субиза. Французские войска были разбросаны, а Ришелье, не теряя времени, пытался сыграть на разногласиях среди ларошельцев. 14 сентября он все еще вел с ними переговоры, тогда как большой королевский флот под командованием герцога де Монморанси приблизился к крепости, отрезав ее от флота Субиза, находившегося близ острова Ре. После битвы, продолжавшейся два дня, Субиз потерпел поражение и бежал в Англию. Начались затяжные переговоры между правительством и крепостью, причем камнем преткновения стало требование горожан о срытии Форт-Луи. Это требование могло быть удовлетворено лишь при условии, что гугеноты получат помощь со стороны Англии, однако направленные Карлом I к французскому двору посланники бросили их на произвол Ришелье. Им дали понять, что лучший способ послужить национальным интересам Англии состоит в том, чтобы принять условия мира.
5 февраля 1626 года мирный договор был должным образом подписан: ларошельцам было запрещено иметь военные корабли и требовать уничтожения форта.
С другой стороны, король получил право сохранить за собой Форт-Луи и расположить гарнизоны на прибрежных островах Ре и Олерон. Вполне понятно, что большинство ларошельцев было недовольно соглашением. Кроме того, что трудно смириться с существованием Форт-Луи, опасно присутствие королевских войск и боевых кораблей прямо у стен крепости. Возмущение вызвало также то, что нельзя было ввозить вино с. острова Ре, и вероятность, что их заставят платить габель. Ришелье сделал все возможное, чтобы умерить их страхи, но на его слова не обратили внимания. Ларошельцы продолжали называть себя рабами. Они чувствовали, что корона намерена уничтожить их, это явилось бы первым шагом к искоренению протестантской религии во Франции в целом. Англия казалась им единственной надеждой.
"Наши руки связаны, - заявил один из них, - наше спасение может прийти только с севера, то есть от всемилостивейшего монарха, являющегося гарантом мира, и его строгого выполнения, чего до сих пор не было сделано… Тот, кто владеет островами, владеет всем городом, а не только его окрестностями. Это бесспорная истина".
Гугеноты видели в короле Карле I своего покровителя, и Ла-Рошель направила к нему послов, поддержавших Субиза и других изгнанников.