Он ушёл победившим, но мутная горечь случившегося поглотила без остатка всю недавнюю радость. Он коротко передал жене, что произошло в доме Бекмурад-бая и стал собираться.
- Овцу поздно резать, - сказал он, запихивая за пазуху ещё горячий чурек и жадно вдыхая запах свежего хлеба. - Завтра соседа попросишь, чтобы помог.
Выйдя из дому, Худанберды-ага столкнулся с Габак-шихом, который тоже был у Бекмурад-бая и теперь возвращался к своему "святому месту".
- Куда так поздно? - полюбопытствовал Габак.
Ему очень хотелось посудачить со стариком о случившемся, намекнуть, что тут не обошлось без заступничества святого Хатам-шиха и что следовало бы отблагодарить его подношением. Но Худайберды-ага не был расположен к разговорам. На вопрос Габак-шиха он сухо ответил:
- Завтра пораньше с утра копать надо! - И зашагал по тропинке вдоль поросшего чаиром арыка.
Габак-ших с досадой посмотрел ему вслед, потом заметил привязанную у дома овцу. Сытая, она лежала возле колышка, к которому тянулась старенькая шерстяная верёвка. В её добрых сонных глазах отражалось бездумное равнодушие. Габак посмотрел, плотоядно почмокал, представляя дымящиеся куски жирной варёной баранины, и отправился восвояси.
- Очень жирная овца? - заинтересованно спросила Энекути, когда Габак рассказал ей обо всём виденном и слышанном. - Большая?
Габак подтвердил, что жирная и большая. И самое главное, лежит без присмотра.
- А собака?
- Нет у них собаки.
- Соседи могут увидеть?
- На краю аула мазанка стоит. С нашей стороны нет соседей.
Постепенно разговор принимал деловой характер. Габак-ших, вначале нисколько не помышлявший о краже овцы, решительно поднялся:
- Пойдём, пока они её в дом не завели!
- Вах, нехорошо! - Энекути лицемерно закатила глаза, исподтишка наблюдая за Габаком.
- Нехорошо? - удивился он. - Что нехорошо?
- Нехорошо женщине на такое дело идти. Муж приносит мясо, жена варит - так принято.
- Из-за твоей болтовни время упустим! - рассердился Габак, понявший уловку хитрой Энекути. - Если вдвоём пойдём, ни у кого подозрения не будет. В случае чего скажем, мол, отвязалась овца, идём хозяина её искать.
Энекути со вздохом поднялась.
До мазанки Худайберды-ага они добрались быстро. Овца ещё лежала у своего колышка. Вокруг не было ни души.
- Сиди здесь, возле кустов, - сказал осмелевший Габак Энекути. - Кто появится на дороге - сразу ко мне беги. В дом зайдём, поздравим с достатком, попросим пожертвовать на святого Хатам-шиха. А будет всё тихо - жди меня.
Он потихоньку двинулся к овце, стараясь не напугать её. Однако глупая овца почему-то испугалась, вскочила на ноги.
Ших быстро присел, оглянулся по сторонам. Никто не вышел. Он успокоился и протянул руку, чтобы отвязать верёвку, когда сзади кто-то шумно и жарко дохнул ему в затылок, шершаво, словно тёркой, дёрнул, за ухо.
- Хэх! - истерически выдохнул Габак и зайцем кинулся прочь. А следом за ним, весело взбрыкивая и мекая, скакал испугавший его телёнок. Он обогнал Габака и остановился немного впереди, наклонив набок лопоухую лобастую голову и выжидательно уставясь добродушной мордой - игра ему нравилась.
- Шайтан! - выругался ших, рассмотрев своего преследователя. - Сердце чуть изо рта не выскочило!
Подвернувшейся под руку хворостиной он огрел весёлого телёнка, посулил ему скорой и недоброй смерти и, с трудом переводя дыхание, пошёл назад.
- Чего бегал? - спросила удивлённая Энекути. - Зачем тебе чужой телёнок понадобился, когда своя овца рядом ждёт?
- Пусть провалится в преисподнюю! - сказал Габак. - Пусть её черти съедят! Пойдём домой!
- Да что с тобой случилось?!
- Ай, не спрашивай… Во рту горько, как желчь раскусил. Никакого вкуса не чувствую… Идём, Элти!
- А овца?
- Не надо мне ни овцы, ни чего другого.
- Ты в своём уме?
- В своём!
- Тогда иди бери овцу!
- Даже если её помёт золотым будет, всё равно не пойду!
"Трус несчастный, богом ударенный! - с досадой подумала Энекути. - А ещё тельпек носит, мужчиной себя считает!" - А вслух сказала:
- Ладно. Сиди здесь, если согрешить боишься.
Через минуту она уже тащила за собой овцу.
Когда жена Худайберды-ага выглянула, чтобы завести овцу в дом и увидела одинокий колышек, её словно кипятком обдало с головы до ног. Она метнулась во двор, обежала несколько раз вокруг мазанки и с криком: "Спасите! Помогите!" - кинулась к соседям.
Сосед тоже походил вокруг, посмотрел и сказал: "Что вам назначено, то никуда не денется. Ночью где искать? Утром разыщем, не горюй".
Всю долгую ночь женщина проплакала. Едва забрезжил рассвет, она снова пошла к соседу.
- Не прибежала? - спросил тот. - Ну, ничего. Овца - не арбуз, след оставляет.
И в самом деле, они обнаружили в пыли следы овечьих копыт. Следы вели к зарослям чаира и там терялись. Заросли - вдоль арыка и дальше по оврагу тянулись до самого "святого места", до мазара Хатамшиха.
Посматривая на выглядывающий из-за ограды мазара корявый куст гребенчука в цветных тряпочках, сосед объяснил:
- Два следа твою овцу увели. Один - большой, с заплаткой на левой ноге, второй - в маленьких ковушах. Маленький рядом с овцой бежал, видишь? А большой сзади шёл и затаптывал след. Кто-то вдвоём с маленьким пареньком приходил. Не специально воровать приходил, иначе более удобную обувь надели бы - чарыки или чокай. А они - в ковушах, случайно значит здесь оказались. А может быть, маленький след - не мальчика, может быть, женщина была. Кто может с женой придти сюда?
- Не пойдёт женщина на такое плохое дело, - сказала жена Худайберды-ага, всхлипывая.
- Как знать! - с сомнением покачал головой сосед и снова посмотрел на гребенчук. - Однако теперь вижу: точно женщина приходила. Видишь: овца бежит, а маленькие следы совсем близко один около другого? Мальчик широко бежит, а так - только женщина переступает.
Сосед ушёл. Жена Худайберды-ага, думая о его словах, невольно обратилась мыслью к Габак-шиху и его жене, но тут же испугалась, поплевала через плечо, схватилась за ворот платья - разве можно подозревать в таком деле служителей святого места! Бог накажет за такие мысли! Да и вообще нельзя напрасно клеветать на людей, если своими глазами не видела. Для этого нужно собачью совесть иметь, как у Бекмурад-бая, который вот так просто взял и наговорил на мужа. Да пусть она пропадёт три раза, эта овца, чем позориться перед людьми ложным наветом! Но, может быть, святой ших поможет? Может, он погадает и скажет, где овца?
С такими мыслями жена Худайберды-ага направилась к мазару.
В первый момент, увидев её, Габак-ших изрядно струсил и начал было придумывать оправдания насчёт приблудившейся овцы. Однако, ободрённый робким видом женщины, приосанился.
Услышав просьбу посетительницы, он охотно согласился погадать.
- По каббалистическому счёту гадать стану, - сказал он, чертя на полу круг. Затем Габак по кругу написал арабский алфавит и соединил буквы линиями через центр крута.
- Обратитесь мысленно с просьбой к возращающему отцу.
- Обратилась! - печально сказала женщина.
- Теперь заметьте любую букву. Когда я подойду к ней, вы скажете.
- Хорошо, святой ишан…
Габак-ших начал гадать. Он ткнул пальцем в первую букву и пробормотал:
- Элип - элинде. Попала в руки - никуда не уйдёт.
За первой буквой последовали остальные:
- Би - бимекан. Отбившись от рук, ушла.
- Ти - тангрыдан. Спрашивай у бога - в его поле вернуть или не вернуть.
- Джим - джесет. Жизнь вышла за пределы скотина ушла из рук.
- Ыхы-ыхы - ыхлас. Старанию - свершение: будешь искать - найдёшь.
- Дал - далжик. Сейчас суетишься - трудно будет искать.
- Изал - имандан айыр. Не подумай на кого-нибудь.
- Ра - ровен. Далеко уйти должна
- Зи - земин. Убита и закопана.
- Сип - сергездан. Не надо странствовать в песках.
- Ишип - ишинде. Дело ничего не показывает.
Когда Габак дошёл до буквы "гайн", женщина сказала:
- Вот эта!
- Гайын значит газыганда. Ступай домой. Придёшь - овца стоит привязанная у своего колышка… Аллах акбар! - Габак провёл ладонями по лицу.
- Спасибо вам, ишан-ага! - обрадованная женщина проворно поднялась. - У меня с собой ничего нет. Но если овца нашлась, я принесу вам целую миску мяса!
- Ай, не стоит говорить о вознаграждении, - великодушно отказался Габак-ших. - Наша забота - помогать верующим.
Жена Худайберды-ага ушла.
Из соседней комнаты выкатилась ухмыляющаяся Энекути:
- Нагадал?
- Нагадал. Она теперь совсем концов не найдёт.
- Нести шурпу?
- Неси скорее! Живот к пояснице подтянуло, пока я ей объяснял всe буквы. Сам объясняю, а сам запах шурпы чую. Боялся, как бы она не унюхала.