- Надо попросить аллаха, чтобы он обратил внимание на девушку! - Энекути погладила Узук по рукаву. - Её похитил Бекмурад-бай и отдал на сохранение ишану Сеидахмеду. Туда пришёл парень, которого она любила, и увёз её в Ахал. Я сама в дорогу их благословила… Красивый парень, до сегодняшнего дня стоят перед моими глазами! Я сразу сказала: "Они подходят друг к другу, как две половинки одного яблока. О мой бог, создавай всех своих рабов такими, как этот парень и эта девушка". Так я подумала и пожелала им счастья. Но не поймала девушка свою птицу счастья, на коне скакала - не настигла. А парня её в тюрьму посадили. Теперь оба в разлуке мучатся, слёзы проливают, вспоминая друг о друге. Что успели повидать хорошего в жизни эти дети? Они выросли, как цветы, порхали, как бабочки друг за дружкой, но птица счастья не села им на голову. Теперь девушка здесь страдает, а парень в тюрьме стонет, подружку свою зовёт…
Лукавая Энекути умолчала о том, что Берды уже на свободе. На всякий случай у неё была отговорка: Берды никому не велел говорить, что он находится в здешнем ауле, поэтому, мол, она и Узук побоялась сказать о нём.
Услышав имя Берды, Узук тяжко вздохнула, на глаза её навернулись слёзы и вдруг быстро-быстро, словно соскальзывающие с порвавшейся нитки бусинки, покатились одна за другой по измождённому, но всё же прекрасному лицу молодой женщины.
- Не плачь, дитя моё! - слезливо заголосила Энекути. - Не плачь, моя Узукджемал-джан, будь мужественной! Я сама переживаю, что нет тебе счастья… Ходи на святое место, ходи к нам каждый день. Проси себе у аллаха сына. Будет сын - пол счастья будет. А потом и всё целиком придёт. Проси сына у святого шиха!..
- Никто мне не поможет, - с досадой сказала Узук, - ни аллах, ни святой. У Аманмурада, говорят, зем-зем между ног пробежал. Да и не нужно мне от него сына!
- Не следует кощунствовать, чтобы не сказать потом: "Как жаль, что я не пренебрёг перед богом и не послушался", - сказал Габак-ших, по своему обычаю путая и перевирая аят корана. - Если зем-зем отнял мужскую силу у почтенного Аманмурад-бая, то в воле аллаха вернуть ему эту силу.
- Разве можно не желать ребёнка! - поддакнула Энекути. - Маленький ребёночек, как белый ягнёнок, будет лежать у твоей груди и смотреть на тебя своими ангельскими глазками. Ты наденешь на него белую рубашечку, а по вороту её узор вышьешь. И будешь любоваться, как твой сыночек подпрыгивает на твоих коленях, словно белая птичка, хлопающая крыльями.
Габак-ших вставил:
- Сказано в писании: "Я боюсь близких и далёких, я боюсь жены своей, подари мне, господи, наследника".
Энекути поморщилась: попадёшь когда-нибудь в беду с этим Габаком! Сколько раз говорила ему, читай писание, если память не сильна, так нет же, так и продолжает плести, что вздумается. Хорошо ещё, что попадает на таких, которые плохо разбираются в коране. А если на какого моллу налетит?
- Вах, свет глазам твоим, Узукджемал-джан! - воскликнула она. - Совсем забыла тебя порадовать: ишан-ага прошлой ночью хороший сон для тебя видел. Приходи в следующий четверг. К тому времени ишан-ага посмотрит книгу пророка Юсупа, толкующую сны, и объяснит тебе свой сон.
- А сейчас нельзя сказать? - спросила заинтересованная Узук. - Просто, без объяснений.
- Нельзя, - сказал Габак-ших. - Пока не найдено толкование, говорить нельзя, потому что сон может повернуться наоборот и вместо удачи принесёт горе. Я даже Элти-эдже не сказал, что именно видел, сказал только, что хороший сон для вас.
- Ах, ишан-ага, - вздохнула Узук, - если бы в моек жизни случилось что-то хорошее я не поскупилась бы на вознаграждение вам. - Спохватившись, она протянула Энекути новенький белый платок, в котором было завязано с фунт сахара. - Возьмите, святая мать, это для вас… Пойду я, не буду засиживаться.
- Посидите, - сказал Габак-ших, ощупывая фигуру поднявшейся Узук блудливыми глазами. - Посидите ещё. Все разговоры, которые здесь происходят, слушают ангелы и благословляют их. Это благословение и на вас немножко падёт.
Однако Узук не захотела получить ангельского благословения и, удовольствовавшись благословением шиха, ушла, сопровождаемая Энекути. Габак подошёл к окошку и долго смотрел ей вслед обуреваемый далеко не благочестивыми мыслями.
Вернулась Энекути, села, прижавшись к Габаку и шмыгая носом, сказала с усмешкой:
- Я её подогрела! Сказала, что всю книгу пророка Юсупа прочитать надо, чтобы растолковать сон. Ишан-ага, мол, только ради тебя взялся за такое трудное дело, а вообще он никому сны не разгадывает. Теперь она целую неделю думать будет. Пусть думает! Больше вознаграждение даст, только ты смотри, не продешеви!
Габак-ших в это время думал о совсем ином вознаграждении. Ему даже показалось на минуту, что рядом, прижавшись к нему, сидит не Энекути, а Узук. Правда, видение быстро рассеялось. Габак поднялся и снова уселся на паласе. Поднялась и Энекути, сытенько улыбаясь, глядя на Габака благодарными глазами. Её сальные косицы растрепались во время бурных объятий, по чёрному лоснящемуся лицу катились жирные капли пота.
Габак-ших сказал, поглаживая себя по левой стороне груди:
- Когда Узук придёт, Элти-эдже, ей потребуются доказательства того, что её молитва услышана. Вы не забыли о нашем разговоре?
- Конечно нет! - с готовностью отозвалась Энекути, оправляя свой туалет. - Если бы не помнила, стала бы я затевать весь этот разговор при девчонке!
- Тогда значит, в пятницу пораньше залезете в старый колодец…
- А почему я? Договорились, что вы будете сидеть в колодце и отвечать…
- Не спорьте, Элти-эдже! Так надо.
- Но мы же договорились!..
- Это не имеет значения. Или, может быть, вы хотите отказаться от этого дела?
- Зачем упускать то, что само в руки идёт, - сдалась Энекути. - Ладно, я полезу, только ты не очень долго разговаривай с ней.
- Помните, что вам следует делать в колодце?
- Помню! Там дел - на воробьиный нос!
- Узук подойдёт к колодцу и три раза крикнет: "Аллах, подари мне наследника!" После третьего раза вы отвечайте из колодца: "Подарю!". Отвечайте один раз и голос измените, чтобы она вас не узнала.
- Я думаю, - сказала Энекути, - что она меньше всего о наследнике заботится. Она о парне своём думает. В конце концов, мы можем устроить, чтобы они встретились, потешились, а вся выгода и честь этой встречи нам достанется. Не говори ей о ребёнке. Пусть лучше она крикнет: "Аллах, дай свершиться моему желанию!" А я отвечу: "Скоро дам!" А потом мы их сведём с парнем - и всё получится так, как надо.
Габак-ших согласился с женой. Ему было всё равно, что станет просить у бога Узук. Важно было, чтобы она пришла и чтобы в это время Элти-эдже сидела в таком месте, откуда без посторонней помощи ей не выбраться.
И вот наступил долгожданный день. Едва взошло солнце, Габак-ших заторопил Энекути. При помощи толстой шерстяной верёвки он спустил её в старый колодец. Воды в нём давно не было, но подпочвенная влага проступала на дне, и Энекути пришлось стоять в довольно солидном слое грязи.
Терпение её подвергалось испытанию. Солнце поднималось всё выше, у "святой матери" пересохло в горле и колени дрожали от усталости, а Узук всё не шла.
Она появилась перед самым полуднем.
- Салам алейкум, ших-ага!
- Алейкум салам! - ответил заждавшийся Габак-ших. - Здорова ли вы, уважаемая Узукджемал?
- А где святая мать?
- Святая мать вышла, скоро будет… Да вы проходите, садитесь!
Узук присела на корточки у порога.
- Ваш сон истолковали, - сказал Габак-ших. - Поздравляю вас - очень хороший сон, много радостей сулит. Если в душе вашей молитва и рвение, аллах может явить вам чудо…
- Чудо?
- Да-да, чудо, не сомневайтесь.
- Какое чудо?
- Я этого не знаю. Может, знамение пошлёт. Может быть, голос. Разные чудеса есть у аллаха, да будет над ним молитва и милость пророка.
"Как это над аллахом может быть милость пророка? - подумала Узук. - Неужели пророк выше бога?" Но постеснялась спросить Габак-шиха, а тот продолжал:
- Задумайте самое заветное ваше желание. Три раза с этим желанием обойдите святое место. Трижды пройдите под святым деревом. Присядьте на могилку и трижды громко крикните: "О аллах, дашь ли исполнение моему желанию?" Ангелы услышат ваш голос, и аллах пошлёт вам знамение. Потом вы вернётесь и расскажете мне, что с вами произошло, и я растолкую вам смысл знамения. Только держите в сердце своём, помимо желания, молитву и ревность, иначе знамение может, быть дурным.
Хотя страдания, выпавшие на долю молодой женщины, давно притупили чувство веры в божественное провидение и в чудеса, при последних словах шиха Узук побледнела.
- Вах, ишан-ага, я боюсь!.. - Лучше я подожду святую мать и пойду вместе с ней.
- Святая мать не скоро придёт.
- А вы не проводите меня, ишан-ага?..
- Если вы пойдёте не одна, ничего не выйдет. Да вы не бойтесь! Разве можно бояться святого места? Это самое благочестивое место в мире. А я буду сидеть и молиться за вас! Идите!
Трепещущая Узук пошла. Она сделала всё, как велел Габак-ших: три раза обошла мазар, трижды постояла под гребенчуком, села на могилку и несмело три раза крикнула:
- О аллах, сбудется ли моё желание?
- Дам! - отозвалось слабо, замученно и глухо - Дам!
Схватившись за ворот платья и чувствуя в горле судорожные толчки сердца, Узук вскочила.