- Только в России такая сирень. Пьяная. Голова кружится. У вас тоже, Никита Иванович? Вы побледнели.
У него действительно кружилась голова: то ли от внезапной духоты, то ли от аромата цветов, то ли… В горле пересохло.
- Считается, что если найти в цветках сирени пять лепестков, то можно загадывать желание.
- И что, исполнится? - недоверчиво переспросила Екатерина.
- Обязательно, - в глазах Панина мелькнуло какое-то странное чувство, но Екатерина его не заметила, занятая собственными переживаниями. - Должно исполниться. Вот смотрите, нашел…
- Россия - страна обещаний. Здесь все лгут, даже цветы. - Ветка сирени полетела в траву. - Вы единственный мой друг, Никита Иванович, только с вами я могу быть откровенной, не опасаясь предательства и унижений.
- Всегда к вашим услугам, - граф галантно склонился к руке великой княгине. Губы коснулись горячей кожи. Пробежала искра. - Что бы ни случилось, ваше высочество всегда может на меня положиться. - Сказал, и вдруг покраснел от двусмысленности фразы. Поняла ли?
Поняла. Екатерина молчала. Ее рука по-прежнему томилась в руке графа. Другая бы давно одернула, а эта нет. Смотрит голубыми глазищами так, что не сдержаться. На пушистых ресницах застыли соленые росинки. Подушечкой пальцев он осторожно их смахнул. Взять бы ее на руки, увезти, защитить и всю жизнь заботиться. И вдруг вырвалось затаенное:
- Теперь никуда не отпущу! Никогда!
Екатерина невольно улыбнулась:
- Стоит ли давать такие клятвы, граф, когда впереди еще целая жизнь?
Близко-близко, казалось бы, быть ближе просто невозможно. Но вот Панин сделал всего лишь шаг, и теперь ее губы были на уровне его губ. И почему она раньше не замечала? Почему при виде Никиты ее сердце всегда оставалось спокойным? Почему? Да и сейчас спокойно, разве что сильно удивлено. Игры разума, но где же чувства? Ответить на вопрос не успела.
Поцелуй обоих застал врасплох.
Не уклонилась, напротив крепко прижалась к графу, всем телом ощущая его возбуждение.
- Не здесь, увидят, - прошептала и увлекла в заросли парка. На одном дыхании пробежали по узкой дорожке, скатились по склону, приминая траву и цветы, и оказались на небольшой опушке, укрытой от посторонних глаз зарослями шиповника. - Быстрее, быстрее…
Кого торопила: себя или его? Куда спешила, отказывая себе в удовольствии растянуть ласки, продлить поцелуи и насладиться извечным ритмом любви?! Жаркое влажное тело щекотали травинки, пальцы лихорадочно расстегивали модный камзол и рвали дорогую рубашку, волосы растрепались. Быстрее, быстрее…
Скачка получилась бешеной и короткой, словно оба на полном ходу сорвались с крутого обрыва и полетели… вверх, навстречу полуденному солнцу. Еще один всхлип-стон, и замерли, восстанавливая дыхание и прислушиваясь к миру. Мир стыдливо молчал.
- Вот уж не ожидала, Никита…Иванович подобной прыти от философа.
- В тихом омуте черти водятся, государыня, - тот почтительно поцеловал безвольную руку. Между средним и указательным пальцем зацепился цветок клевера.
Екатерина мгновенно напряглась, испугавшись подвоха:
- Я не государыня.
- Будешь, - уверенные мужские губы нашли опухший от поцелуев рот и прошептали в самый уголок: - Ты уже государыня. Моя. Императрица.
В тихом омуте черти водятся. И не все та философия, что кажется. И не все та страсть, что желание. И не все то желание, что страсть. Любое действие рождает другое действие. Одно движение способно сотрясти мир. Одна слезинка вызывает дождь, одна улыбка - солнце. Любовь пробуждает веру, вера - надежду, а надежда дает мудрость и понимание. Мудрость - первый шаг на пути к власти.
В тот летний день Никита Панин без устали загадывал своей ученице шарады любви, с коими та справлялась блестяще. И лишь на один вопрос Екатерина так и не смогла дать ответа: а что она сама чувствует по отношению к графу. Благодарность? Нежность? Любовь? Впрочем, об этом Панин не спрашивал. Великая мудрость задавать правильные и своевременные вопросы. И не спрашивать о том, о чем слышать не хочешь.
ГЛАВА 6.
Как упоительны в России вечера… Каким убийственно обжигающим может быть лето. И каким обнадеживающим. В конце июня императрица почувствовала себя плохо и вопреки возражениям лейб-медика пожелала вернуться в душный Петербург. Естественно, захватив с собой и наследника. Воспользовавшись отсутствием тетушки, Петр Федорович отправился в небольшое увеселительное путешествие в Москву. Екатерина подозревала, что на самом деле тот остановился совсем неподалеку: в веселом доме, до коих ее супруг в последнее время стал весьма охоч.
В летней резиденции стало почти пусто. Почти - верное слово и абсолютно правильное отражение действительности. Не нужно было прятаться и скрываться, опасаясь случайного взгляда или худого слова. Второй раз в жизни великая княгиня Екатерина Алексеевна была полностью предоставлена самой себе. Как это хорошо, ни перед кем не отчитываться!
В любви Никита Панин оказался искусен и неутомим. Странное дело, в его руках Екатерина чувствовала себя одновременно и слабой женщиной, и владычицей. Он тонко чувствовал эту грань, и пока что ни разу не позволил себе ее перейти. За что великая княгиня платила ему сторицей - жаркими ласками и нежностью. Но в глубине души чувствовала, что однажды любовный Рубикон будет перейден. Ни один мужчина не потерпит неравенства в своем положении. Тем более от женщины, пусть и такой, как она. Когда любовников разделяет столько препятствий, то загодя нужно ждать расставания. Сначала телесного, потом душевного, а если не повезет - то и того, и другого. Сразу и навсегда.
Но пока дозволяет жаркое лето, пока сходят с ума соловьи, шелестит листва за окном, она все же возьмет свое, утолит жажду любви вперемешку с тоской. Панин удивлялся ее ненасытности, а подчас и животной грубости. Царапалась, кусалась, выкрикивала непристойности, переживая всегда бурный экстаз. Екатерина на осторожные упреки исцарапанного и искусанного любовника не отвечала. Но какой к черту политес, когда каждый день может стать последним?!
В перерывах между амурными усладами они беседовали. В лице Екатерины граф Никита Иванович Панин получил внимательную и благодарную слушательницу. История, искусство, политика и философия - в каждой из этих ученых сфер Никита Иванович считался признанным докой. Да что там считался, был им. Больше всего Екатерину интересовала российская история и политика. И хоть сама немало книг прочитала, все же никак не могла уяснить, на чем держится государство российское. Как при том раболепии и лености Петру Великому удалось создать столь мощную империю, которая уже спустя несколько десятилетий готова рухнуть под гнетом внешних обстоятельств, войн и разрушений. Но рухнет ли? В этой стране никогда и ничего не возможно предугадать. Недаром Фридрих Прусский так опасается северной державы. Может, и вправду говорят, что Бог всегда хранит тех, кого подвергает испытаниям?
- Вот ты говоришь, Никита Иванович, что у России свой собственный путь, ни с кем его не сравнить. Даже история царствования и та ни на что не похожа. Смута на смуте, а богатства преумножаются. - Панин весело хмыкнул. Екатерина смутилась, решив, что сказала глупость. Но потом осмелела под жаркими поцелуями и продолжила: - Здесь никогда не знаешь наперед, как станут разворачиваться события. Во всем вижу случай, но никак не рассудочность. Именно случай и пугает. Вдруг не так жизнь повернется, как рассчитывал.
Панин успокаивающе похлопал ее по руке:
- Волков бояться, императрицей не быть. Кто не рискует, матушка, тот в нищете да неизвестности прозябает. Ты по-другому на дело посмотри. Как раз случай и внушает нам надежду. Кем бы мы все были, если бы не Петр на престол взошел, да еще удержался?!
- Так ведь по праву наследовал! - возразила Екатерина.
- Не скажи. Если вдуматься, право такое и у Ивана было, да и Софью не стоит со щита сбрасывать. Иначе могло повернуться, но не повернулось. Счастливая случайность. И если бы не череда таких же случайностей, никогда бы Елизавета не стала императрицей. Растоптали. Да и тебя бы, Екатерина Алексеевна, в жены наследнику не выбрали, если бы опять не случай. Так что благодарна ему будь, и цени - потом воздастся. Вся наша жизнь - череда случайностей и вольностей Бога. Кому захочет, отмерит полную чашу, а уж страдания или счастья, мы про то не знаем.
- Чудно ты рассуждаешь, Никита Иванович, - прошептала Екатерина. - Но как можно править страной, которую предсказать не можешь?