К десяти часам вечера Семенов уже знал, кто из казаков будет делегирован на эту совдеповскую толкучку, и каждого из них поименно пригласил завтра к себе на обед. Следом каждому из них было сообщено, якобы от имени Совдепа - занимался этим младший урядник Бурдуковский, - что заседание Совета депутатов переносится на послезавтра, на утро. Семенову очень важно было отделить казаков от Совдепа...
На следующий дань Семенов заказал большой обед в кавказской шашлычной, расположенной неподалеку, отправил туда казаков, а сам вместе с верным Бурдуковским поспешил в атаманский дом, где шло заседание. Председательствовал на нем человек, воспоминания о котором вызвали у Семенова изжогу, - Пумпянский.
Войдя в зал, Семенов весело потер руки:
- Ба-ба-ба, сколько знакомых лиц! - И рявкнул так, что на окнах колыхнулись занавески: - Вы арестованы! Бее до единого!
Зал замер - многие знали, что шутки с Семеновым плохи, мужик он крутой: и шашкой рубануть может, и из револьвера пульнуть прямо в физиономию... Из фронтовиков. А фронтовики - они все "нервенные".
- Командира конвойной сотни - ко мне! Пусть принимает арестованных! - повернувшись к Бурдуковскому, прорявкал Семенов прежним громовым голосом, затем перевел острый секущий взгляд на председателя и укоризненно покачал головой: - Ай-ай-ай, господин Пупянский...
- Не господин, а гражданин, и не Пупянский, а Пумпянский, - мрачно поправил тот.
- Все равно. Вы знаете, господин Пупянский, казаки возмущены вашими действиями против меня и не прислали на заседание ни одного своего делегата. Вам это о чем-нибудь говорит?
Пумпянский обеспокоенно закрутил головой.
- Вы - интриган! - с пафосом воскликнул Семенов и угрожающе ткнул в Пумпянского пальцем.
- Да я... - вскинулся он в председательском кресле.
- Сидеть! - рявкнул Семенов. - Объясняться будете потом, когда приговор станут приводить в исполнение! - Повернулся к людям, сидящим в зале: - Если кто-нибудь вздумает покинуть свое место без моего разрешения, казаки, стоящие у входа, будут стрелять без предупреждения. Ясно?
Пумпянский снова вскинулся в своем кресле.
- Сидеть! - вторично рявкнул на него Семенов. Прошел к столу председателя, положил кулаки на сукно рядом со стеклянным графином - непременным атрибутом всех говорливых заседаний - и глянул Пумпянскому в глаза: - Ну и что вы хотите со мной сделать? Рассказывайте!
У Пумпянского дрожали губы, он прикладывал к ним ладонь, пытаясь унять дрожь, но это не помогало. Пумпянский не ответил - он не мог говорить.
Значит так, мое условие такое. - Семенов повернулся к залу. - Арестовывать вас я пока повременю. Сейчас - немедленно расходитесь по домам. Через два дня соберемся на заседание снова. При моем участии... - Он рассмеялся. - На нем мы и решим, что со мною делать. Понятно?
Из зала, сразу из нескольких мест, донеслось робкое: "Понятно".
-А теперь по домам - разойдись! - скомандовал Семенов.
Подобные штуки Григорий Михайлович Семенов потом проделывал не раз - он оказался великим мастером по этой части. И почти всегда - за редким исключением - выигрывал схватки.
Пока собравшиеся, опасливо косясь на крутого есаула, покидали атаманский дом, Семенов подозвал к себе Бурдуковского и приказал ему:
- Срочно собирай вещи! Через два часа мы должны покинуть Читу.
Бурдуковскнй помчался выполнять приказание, а Семенов, поигрывая плеткой, пошел в шашлычную к казакам: уж коли пригласил их на обед, то надо угостить станичников так, чтобы обед этот остался у них в памяти до конца дней...
Напоил Семенов земляков знатно, половина из них не могла держаться на ногах, ползала по шашлычной на четвереньках - всех напоил и накормил, сам же прыгнул в пролетку, подогнанную Бурдуковскнм, и понесся на станцию - надо было успеть к маньчжурскому экспрессу.
Вместе с Семеновым и Бурдуковским Читу покинул и Замкин - совдеповец боялся, что его раскроют и тогда ему не поздоровится.
Вышел Семенов из поезда в Даурии - на небольшой, неожиданно оказавшейся шумной станции. Здесь была власть казаков и никакими солдатскими комитетами да советами не пахло. Хотя Совдеп все-таки имелся, но он влачил жалкое существование.
На следующий день в Даурии появился войсковой старшина барон Уигерн. За ним - хорунжий Мадиевский, подхорунжий Швалов и другие. Семеновцы стали собираться в кулак. Есаул не замедлил выступить перед ним с речью.
- Все, игры кончились, - сказал он. - Мы вступаем на путь вооруженной борьбы с большевиками. Они нас предали - заключили с немцами договор, которой унижает нас. Брест-Литовским называется... Как комиссар Временного правительства я отказываюсь подчиняться этой власти. У меня все!
Собравшиеся поддержали Семенова, ни один не выступил против. А младший урядник Бурдуковский, покраснев - горячая кровь у него была размешена холодом, - вскочил с места и взметнул над головой кулаки:
- Все на борьбу с большевиками!
В Даурии нашелся свой Замкин. По фамилии Березовский. Член Совдепа не только местного, но и Совдепа Читинского. Кроме того, в Даурии он занимал довольно приметную должность коменданта станции. Семенов пригласил его к себе на чай с баранками и кедровой настойкой и после десяти минут сидения за столом понял, что гость - "человек никудышный, крайне вздорный и бестолковый, но с повышенным самомнением...". Это болезненное самолюбие в свое время сослужило Березовскому плохую службу - он попал под суд, угодил в дисциплинарный батальон; после революции, изобразив из себя рьяного борца с царизмом, благополучно избавился от всех ярлыков и дисциплинарных "хвостов"...
- Я предлагаю вам перейти ко мне на службу, - сказал ему Семенов после второй стопки великолепного горького напитка, пахнущего сухими орехами и давленой тонкокожей скорлупой, глянул на Березовского в упор. У того, бедного, на лбу выступил мелкий блесткий пот.
Березовский молчал. Только кадык у него на шее дернулся вверх, потом шлепнулся вниз. Семенов, услышав влажный звук, понимающе улыбнулся.
- Как военный комиссар Временного правительства я через несколько дней произведу вас в прапорщики, - произнес Семенов торжественно, - иначе что же такое получается: вы занимаете такую приметную должность, командуете людьми, а на погонах у вас не то чтобы звездочек - даже лычек нет... Непорядок.
По неожиданно повлажневшим и потеплевшим глазам Бeрезовского Семенов видел - тот клюет.
- Чем я могу вас отблагодарить? - сглотнув слюну, спросил гость хриплым шепотом.
- Чита вам доверяет?
- Вполне.
- Будете передавать в Читу, в Совдеп только ту информацию, которой буду снабжать вас я. Все остальное - задерживать и класть мне на стол. Больше ничего не надо.
"Пользуясь полным довернем Читинского Совдепа, он своей тенденциозной информацией спутал все расчеты Читы, - написал впоследствии Семенов об этом человеке, - и удержал ее от активных действий против меня в такой момент, когда мою деятельность можно было легко пресечь без всяких усилий".
Ставку Семенов решил сделать на генерал-лейтенанта Дмитрия Леонидовича Хорвата - управляющего КВЖД. Денег у Хорвата было много, а вот собственных боеспособных частей - ни одной. Хотя времена наступали смутные и железную дорогу надо было защищать. Поэтому Семенов собрался поехать к Хорвату с предложением сформировать отдельную казачью бригаду. Для совместных нужд, как говорится.
Для начала Семенов отправил к нему поручика Жевченко с письмами, и тот вскоре по железнодорожной связи сообщил неутешительное:
- Генерал Хорват не собирается бороться с большевиками. Собственные воинские части ему не нужны.
- Как же он в таком разе собирается защищать железную дорогу?
- Хорват ведет переговоры с китайскими властями. Предлагает нм ввести свои войска в полосу отчуждения КВЖД.
Это было неприятное известие.
В это время Иркутский Совдеп, согласовав вопрос со Смольным, назначил нового управляющего железной дорогой - большевика Аркуса, Он обитал в одном из поселков КВЖД, постоянно менял квартиры и собирался ехать в Иркутск за инструкциями и соответственно - за мандатом. Семенов, узнав об этом, усмехнулся, расправил усы и подкрутил на них колечки.
Попытка смены власти на КВЖД не удалась, как потом отметил Семенов, "исключительно благодаря моему своевременному вмешательству, которое повлекло за собой окончательный мой разрыв с советской властью".