Кальпурний улыбнулся:
- На рассвете, сенатор, самый крепкий сон. Но ты не беспокойся, я разбужу тебя вовремя.
- Чей сон? - поморщившись, спросил Никий.
- Ее,- указал пальцем куда-то в стену каюты Кальпурний.
- Ее?
- Ну да,- радостно кивнул тот и, приблизив губы к самому уху Никия, прошептал: - Агриппины.
Никий брезгливо отшатнулся и резко махнул рукой, приказывая Кальпурнию уйти.
Глава одиннадцатая
Оставшись один, он стал ходить по каюте из угла в угол, не понимая, что же ему теперь делать. Его миссия, еще вчера казавшаяся предельно простой, теперь представлялась совершенно невыполнимой. Сначала ему пришла мысль - бежать. И тут же, еще более невероятная,- бежать вместе с Агриппиной. Он бросился к двери, но, выйдя в коридор, остановился: ему показалось, что он по-настоящему сходит с ума. Он вспомнил об учителе Павле - за что он послал его на такую муку! Послал - и ушел в тюрьму, и оставил его одного. Одного в целом мире. Если Бог взирает на него с небес, то почему он не поможет ему, Никию, или хотя бы не даст совет.
Он решил, что надо помолиться, и, может быть, тогда он услышит совет Бога, но лишь только повернулся к двери, как услышал шорох, и женский голос позвал его:
- Никий!
Голос был ему незнаком. Он всмотрелся в темноту коридора, осторожные шаги приблизились... Служанка Агриппины (это была она) поймала его руку и, прошептав:
- Госпожа ждет тебя! - потянула за собой.
И он послушно пошел, уже не думая, что ему нужно помолиться и услышать совет Бога - не Бог, а служан-ка Агриппины помогла ему в сомнениях. Она вела его, как ребенка, а он, как ребенок, послушно шел за ней. Что поделаешь, если они решили за него, если сам он не сумел принять решение, Бог не услышал его и не захотел помочь. А может быть, в этом и заключалась помощь Бога?
Служанка без стука открыла дверь, пропустила Никия вперед, легонько тронув за спину, и лишь только он переступил через порог, тут же закрыла дверь.
В просторной каюте, на ложе под балдахином, сидела Агриппина. Даже при неярком свете сквозь прозрачную тунику виднелось ее тело. Оно было прекрасным. Никий в смущении опустил глаза.
- Подойди ко мне, Никий,- проговорила она таким тоном и таким голосом, что он тут же послушно подошел. Стоял, не в силах поднять взгляда, и смотрел на ее голые ступни с длинными ровными пальцами.
Она медленно встала, едва коснувшись его грудью, так же медленно подняла руки и прижала ладони к его щекам. Никий задрожал, ему почудилось, что вот сейчас он потеряет сознание. Стены каюты поплыли перед глазами, он сделал непроизвольный шаг в сторону, Агриппина нежно подтолкнула его, и он упал на ложе, а она упала на него...
...Он плохо понимал, что она делает с ним, но наслаждение, которое испытывала каждая частичка его тела, было невероятным, в самом настоящем смысле неземным. То, что называлось плотским грехом, то, чего Никий всегда так страшился,- наступило. Но почему-то не было ничего страшного, ничего страшного или отвращающего дух. Напротив, его дух как бы слился с наслаждением тела, и теперь и дух, и плоть стали одним, и невозможно оказалось различить, где он, а где она.
Агриппина ласкала его податливое тело, шептала что-то ласковое (он не мог разобрать что, но это не имело никакого значения), ее лицо расплывалось в его взгляде. Потом она оказалась под ним, прижала его бедра коленями, сначала застонала протяжно и тихо, потом все громче и громче, и наконец стон перешел в крик, оглушивший Никия. И он, ни в чем не отдавая себе отчета, закричал тоже...
...Некоторое время они лежали рядом, расслабленные, усталые. По всему телу Никия разлилась незнакомая ему до сих пор нега, и он плыл в пространстве комнаты, неизвестно куда и неизвестно зачем.
- Оставайся со мной,- сказала Агриппина, сжав его руку.- Ты мне нравишься, я не отпущу тебя.
- Да,- Никий не очень понимал, соглашается ли он на самом деле или выговорил лишь для того, чтобы не молчать.
- Знаю, мой сын не приедет в Байи,- продолжала она.- Может быть, я больше никогда не увижу его. Ни его самого, ни этот проклятый Рим. Я не могу без Рима, но ненавижу его. Никогда не думала, что так страшно умирать.
- Да,- опять сказал он, с трудом разлепив губы.
Голос Агриппины мешал ему. В той тишине и покое;
которые были в нем сейчас, внешний звук (хотя Агриппина говорила едва слышно) причинял физическую боль.
- Оставайся со мной.- В глухом голосе Агриппины он ощутил нарастающую страсть.- Зачем тебе Рим? Я буду твоим Римом.
- Нет.
Она приподнялась на локтях, заглянула ему в лицо:
- Нет?
Он вздохнул:
- Не могу.- Никий отрицательно покачал головой и пояснил с виноватой улыбкой: - Я не принадлежу самому себе, император приказал мне вернуться, как только я...
- Молчи! - она прикрыла ему рот ладонью.- Я все знаю, но я хочу. Ты знаешь, что такое желание женщины? Желание такой женщины, как я?..
Никий осторожно взял ее запястье, отвел руку в сторону.
- Не могу,- сказал он и медленно поднялся. Надел валявшуюся на полу тунику, присев на корточки, стал застегивать сандалии.
Агриппина молча смотрела на него, не стыдясь своей наготы. Скорее всего она ее просто не замечала. Никий несколько раз оглядывал ее мельком и опускал глаза. В неясном свете лицо ее казалось маской. Он вдруг подумал, что эта женщина будет красивой даже мертвая. Подумал как-то очень просто, без сожаления, словно все уже случилось.
- Прости,- произнес он, вставая.- Прости, мне нужно идти.
Она едва заметно качнула головой. Ему вдруг стало жаль ее. Остановившись у двери, он сказал:
- Я слышал, что ты хорошо умеешь плавать. Это правда?
- Да,- кивнула она.- Почему ты спрашиваешь?
- Потому что мы в море и всякое может случиться.
Некоторое время она молча смотрела на него - молча и пристально.
- Когда? - спросила наконец.
- Сегодня,- он опустил глаза и добавил: - Сегодня на рассвете.
- Они придут за мной?
- Нет.
- Мы будем тонуть?
- Да.
- Мне было хорошо с тобой, Никий, запомни это.
- Я буду помнить об этом всегда.
- Будь ты проклят!
Никий не помнил, как вернулся в свою каюту: просто оказался там. Темнота незаметно перешла в сумрак - приближался рассвет. Он сидел, не шевелясь, и думал, думал, думал об одном и том же: когда Агриппина умрет, не будет ни одного свидетеля его падения. Кроме Бога, но от него все равно ничего не утаишь.
Кальпурний поскребся в дверь и вошел еще до того, как Никий отозвался.
- Пора, сенатор,- прошептал он.- Мои люди готовы и ждут только тебя.
- Ждут?
- Да, сенатор, лодка уже на воде.
Он вышел на палубу вслед за Кальпурнием. Над морем стоял туман, противоположный борт корабля был едва различим. Никий поежился, стало очень холодно. Кальпурний протянул ему шерстяную накидку, но Никий отрицательно помотал головой и раздраженно бросил:
- Где?
- Вот.- Кальпурний перегнулся через борт и указал вниз рукой.
У Никия возникло сильное желание схватить Кальпурния за ноги и выкинуть за борт. Но тот, словно почувствовав это, быстро распрямился и шагнул в сторону, выжидающе и настороженно глядя на Никия. Никий подошел к борту - за густым белым туманом не видно было воды. Он гневно посмотрел на Кальпурния:
- Где же?!
- Вот, сенатор.- Кальпурний осторожно, словно боясь, что Никий ударит, протянул руку к борту и дотронулся до веревочной лестницы.- Они там, надо спуститься.
Никий в упор посмотрел на Кальпурния, тот испуганно кивнул вниз. И тогда Никий, перекинув ногу через борт, нащупал провисающие ступени и, ухватившись за веревки, стал спускаться. Посмотрел вверх - голова Кальпурния показалась над бортом и тут же скрылась. Посмотрел вниз - туман, кажется, сделался еще гуще. Никия била дрожь.
Дело было не только в промозглом тумане, а главным образом в том, что он испугался - ему почудилось, что это заговор и Кал'ьпурний послал его на смерть. Он втянул голову в плечи, ожидая удара сверху (веслом? мечом? - здесь достаточно было палки), и тут же кто-то схватил его за ногу у щиколотки. Он дернул ногой, но безуспешно, рука, сжимавшая щиколотку, оказалась крепка. Он дернул ногой еще раз и услышал голос матроса снизу:
- Спускайся, я держу тебя,- спокойный вежливый голос.
В лодке сидело четверо гребцов. Тот, что помог Никию спуститься, усадил его на корму, сам сел на весла, и лодка отплыла. Через мгновенье очертания их корабля растворились в тумане. Они плыли недолго - старший бросил в воду якорь, гребцы подняли весла.
Никий сидел напрягшись, стараясь, чтобы другие не заметили дрожь его тела. Он спросил сквозь зубы:
- Где берег?
- Там.- Матрос указал рукой за спину, в клубы тумана.
- Далеко?
- Нет.- Матрос почему-то усмехнулся, но под строгим взглядом Никия мгновенно стер улыбку.- Не больше пяти стадиев, господин.
"Неужели смогла бы доплыть!" - подумал Никий, сам не понимая, хочет он спасения Агриппины или нет.
Туман стал рассеиваться, но корабля впереди все еще не было видно. Наконец луч солнца прорезал туман, и Никий увидел сначала край мачты, потом целый кусок кормы. Корабль был повернут носом в открытое море - значит, тоже встал на якорь. Ни звука, ни шороха, ни всплеска воды у лодки - вода стала словно продолжением тумана.
Корабль проявлялся все яснее и рос на глазах. Никий и не думал, что они от него так близко. Казалось, он медленно наплывает на них.