Глава седьмая
Сенека сообщил Никию, когда они встретились, чтобы ехать к Агриппине, что несколько дней назад император посетил мать в ее доме. Он был с ней ласков, просил простить его за причиненные огорчения и предложил поехать в Байи для отдыха. Сначала император сказал, что они поедут вместе, но потом, вспомнив о неотложных делах - ему обязательно нужно было выступить в сенате по вопросу о новых налогах,- попросил ее отправиться одну, с тем чтобы он присоединился к ней уже несколько дней спустя.
Сенека рассказывал об этом вяло, со скучающим лицом, и лишь на вопрос Никия: "И она согласилась?" - ответил с грустной улыбкой:
- Да. Император настойчиво просил ее согласиться.
Вообще Сенека казался усталым и равнодушным, поручение императора представить Никия матери явно его тяготило. Никий боялся, что Сенека начнет неприятный разговор о том, для чего он был введен в окружение императора, но страхи его оказались напрасными - сенатор не расположен был говорить ни о чем подобном.
Агриппина встретила их в своей гостиной, сидя в кресле у окна. Улыбнулась Сенеке и совсем не заметила Никия. Когда Сенека стал представлять молодого человека, она прервала его, проговорив холодно:
- Знаю, Нерон говорил мне о нем.
Никий впервые видел Агриппину так близко, и она показалась ему очень красивой. Трудно было представить, что у этой молодой, элегантно одетой женщины такой взрослый сын. Сам Нерон представился сейчас Никию едва ли не ровесником собственной матери.
- Ты пришел попрощаться со мной, Анней? - спросила Агриппина, взглянув на сенатора и тут же опустив глаза.
- Нет,- отвечал Сенека с вымученной улыбкой,- скорее пожелать тебе счастливого пути.
- Не вижу разницы между прощанием и... этим,- холодно заметила она.
- Различие в том, дорогая Агриппина,- произнес он как можно мягче,- что мы расстаемся только на время. Если ты позволишь, я приеду навестить тебя в Байи.
- Навестить? - фыркнула она и насмешливо посмотрела на сенатора.- Ты можешь сопровождать меня сейчас же. Или об этом нужно просить моего дорогого сына? Да или нет?
- Нет, Агриппина, я думаю, что никакого особого разрешения не нужно, просто...
- Что? Что просто? - резко спросила она.
- Просто мне нужно быть с Нероном в сенате,- с сожалением разводя руками, ответил он.- Нужно как следует приготовить его речь, в этот раз его выступление будет иметь особенно важное значение.
- Важное значение! - усмехнулась она.- Для кого важное: для тебя, для меня или для него?
- Для Рима,- сдержанно произнес Сенека.
- Да, да,- быстро проговорила она и только теперь указала ему на кресло. Никия она по-прежнему словно не замечала.
Сенатор, удобно устроившись в кресле, с вялой улыбкой смотрел в напряженное лицо Агриппины. Некоторое время они молчали. Никий, стоя у кресла Сенеки, с интересом разглядывал богатое убранство комнаты. Он не чувствовал обиды от того, что Агриппина так демонстративно его не замечала,- в конце концов, она мать императора и имеет право кого-то любить, а кого-то не замечать. Была некоторая неловкость, но вполне переносимая.
- Скажи мне, Анней,- прервала наконец молчание Агриппина,- что ты думаешь об этой Поппее? Я ее совершенно не помню. Она что, так уж красива?
- Ты же знаешь, Агриппина,- с улыбкой старого придворного ответил сенатор,- с твоей красотой ничья сравниться не может.
Агриппина недовольно поморщилась.
- Я спрашиваю тебя не для того, чтобы ты расточал мне комплименты. Согласись, в моем положении это выглядит насмешкой.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду.
- Не притворяйся, Анней,- раздраженно заметила она,- все ты прекрасно понимаешь. Если ты боишься говорить о Поппее в присутствии этого молодого человека, то так и скажи.
Сенека покосился к сторону Никия и вздохнул.
- Понимаю,- продолжила Агриппина, раздражаясь все больше,- значит, эта дрянь взяла большую власть. Очень большую, Анней, если даже ты боишься говорить,
- О, Агриппина,- протестующе покачал головой сенатор,- ты несправедлива.
- Значит, это она отправляет меня в Байи,- проговорила женщина со вздохом.- Чувствую, что я уже никогда не вернусь оттуда.
- Знаешь, Агриппина,- после некоторой паузы устало сказал Сенека,- в последнее время я много размышлял, думая о том, чтобы покинуть Рим навсегда.
- Покинуть Рим навсегда? - переспросила она со сдержанным удивлением.- Ты шутишь.
- Нет, Агриппина, я говорю серьезно. Я стар, я устал, мое время прошло. Я только изображаю государственного деятеля, но перестал им быть. Честно признаюсь тебе, я стал равнодушен к так называемым государственным проблемам. У меня нет прежней энергии, да и желания участвовать во всем этом у меня тоже нет. Я хотел бы закончить некоторые свои начатые работы - ведь когда-то меня считали писателем.
Последнее он произнес с грустной улыбкой.
- Ты навсегда останешься писателем,- неожиданно твердо выговорила Агриппина.- Великим писателем, и ты знаешь это. Но куда ты хочешь уехать?
Он пожал плечами:
- На одну из своих вилл в окрестностях Рима. Или на Капри, я всегда любил это место.
- Замечательный остров,- резко проговорила она.- Там мой брат Гай задушил Тиберия. Подушкой, если верить слухам.
- О Агриппина! - воскликнул Сенека, бросив на нее укоризненный взгляд.
- Ты стал труслив, Анней,- усмехнулась она, качнув головой в сторону Никия.- К тому же какой здесь секрет, если это известно каждому римскому плебею. Но я хотела сказать не об этом, то есть не о моем брате Гае, а о тебе, Анней.
- Я не вполне понимаю.
- Ты в самом деле стареешь, Анней,- проговорила Агриппина, пристально на него глядя.- Я только хотела сказать, что если подушка нашлась для Тиберия, то ее найдут _и...
- ...для меня,- договорил за нее Сенека.
- Да, Анней,- кивнула она.- Ты же знаешь, подобные тебе великие деятели не могут просто так уйти на покой. Ты, надеюсь, не говорил о своем желании с моим сыном?
- Потому и не говорил,- улыбнулся он.
- Все-таки хорошо, Анней,- сказала она с ответной улыбкой,- что мы так хорошо понимаем друг друга. Тот из нас, кто умрет первым, окажется счастливее оставшегося в живых: оставшемуся будет скучно. Хочу надеяться, что в этом смысле я стану счастливее тебя.
- А я хочу надеяться...- начал было Сенека, но Агриппина прервала его, обратившись к Никию:
- Ты очень красив,- строго произнесла она.- Ты, наверное, спишь с моим сыном?
Никий покраснел и не нашелся с ответом. Его выручил Сенека.
- Никий - достойный молодой человек,- проговорил он с некоторой укоризной.- Несмотря на молодость, он хорошо образован и умен.
- Правда? - насмешливо и удивленно откликнулась Агриппина.- С каких это пор в окружении моего сына завелись образованные и умные люди? Да еще достойные.
- Я ручаюсь за него,- сказал Сенека.
- Ладно, не будем об этом.- Агриппина сделала быстрое движение рукой, словно отметая прежнюю тему, и, обращаясь к Никию, спросила: - Ты хорошо знаешь морское дело?
- Совсем не знаю,- отвечал он с поклоном.
Агриппина удивленно взглянула на Сенеку, потом
снова на Никия.
- Это странно.- Она прищурилась точно так же, как это делал ее сын.- А Нерон сказал, что ты будешь оберегать меня в пути. Может быть, ты еще и не умеешь плавать?
- Я умею плавать,- сказал Никий,- и, если понадобится, сумею вытащить на берег даже не одного, а двух пострадавших. Тебе не стоит беспокоиться, я всегда буду рядом.
- В этом я не сомневаюсь,- проговорила она со странной улыбкой и встала.- Мне нужно еще приготовиться к отъезду. Прощай, Анней.
Сенека тоже встал и низко поклонился Агриппине, а она нежно коснулась его плеча.
Когда они были уже у двери, Агриппина окликнула сенатора:
- Анней!
Он повернулся (Никий заметил, что по лицу его пробежала тень беспокойства):
- Я слушаю тебя.
- Нет, ничего,- отрывисто произнесла Агриппина.- Иди.
Прощаясь у дворца Нерона, Сенека сказал, глядя в сторону:
- Мне бы очень хотелось...- он не договорил, но поднял глаза и посмотрел на Никия тем же странным взглядом, каким только недавно смотрела Агриппина.
- Я внимательно слушаю тебя,- откликнулся Никий.
- Мне бы очень хотелось,- повторил Сенека уже значительно тверже, не опуская глаз,- чтобы тебе понадобилось твое умение плавать.
- Значит, сенатор считает, что с кораблем может что-то случиться? Надеюсь, боги будут к нам благосклонны и мы благополучно...
- Не боги, Никий, а Бог,- неожиданно твердо выговорил философ.- Тебе нужно помнить об этом.
- Но я думал...
- Не перебивай,- остановил его Сенека.- Так вот, я уверен, твоему Богу будет угодно, чтобы ты применил свое умение плавать и сумел бы вынести на берег если и не двоих, то хотя бы одного. Или одну,- добавил он, четко выговорив последнее слово.
Никий не успел ответить - сенатор отвернулся и приказал носильщикам двигаться вперед. Он долго смотрел вслед удаляющимся носилкам, ожидая, что Сенека обернется. Но тот не обернулся.