- Нерон хочет видеть тебя,- глухо выговорил он, глядя в сторону.
Сердце Поппеи радостно дрогнуло, все внутри нее замерло, и несколько мгновений она не могла что-либо произнести.
- Нерон хочет видеть тебя,- повторил Марк, чуть возвысив голос.
Поппея уже сумела взять себя в руки и наивно спросила:
- Хочет видеть меня? Зачем?
Он тяжело вздохнул и впервые за все время разговора посмотрел на нее:
- Разве ты не понимаешь, для чего Нерону нужна женщина?
Она заморгала глазами, улыбнулась ему еще ласковее, еще наивнее:
- Но я ведь не женщина, Марк, я твоя жена.
Он недобро усмехнулся, так, будто это она была виновата во всем:
- Он сказал, что хочет видеть тебя сегодня вечером. Ты понимаешь, сегодня вечером!
- Сегодня вечером,- повторила она, кивнув.- Я понимаю, Марк.
Он вдруг порывисто обнял ее, прижался щекой к ее щеке и заплакал.
- Что ты, Марк, что ты! Успокойся, я прошу тебя. Что ты, ведь я с тобой.
Она нежно гладила его по затылку, как ребенка, а он, содрогаясь всем телом, говорил сквозь слезы:
- Ты уже не со мной, Поппея, ты с ним, я знаю.
Она невольно вздрогнула - в какое-то мгновение ей показалось, что он действительно знает все. Этого не могло быть, но она почувствовала так и прерывисто вздохнула.
- Он отберет тебя у меня! - плача, продолжал он.- Единственное, что я всегда так боялся потерять. О боги, за что вы так ужасно наказываете меня?
Он долго не мог успокоиться: всхлипывал, утирал слезы ладонью. Наконец спросил, глядя на нее с надеждой и болью одновременно:
- Что же теперь делать?!
Она пожала плечами, улыбнулась ему успокоительно, сказала просто, как о чем-то совсем не значащем:
- Ты отведешь меня к императору, вот и все.
- Я... отведу... тебя? - Отон остался стоять с открытым ртом, и челюсть его заметно дрожала.
- Не надо так волноваться, мой Марк.- Поппея дотронулась до его подбородка,- Ты же знаешь, придворная жизнь налагает на человека определенные обязательства. Возьми себя в руки - ты удивляешься так, будто впервые узнаешь о чем-то подобном. Сейчас вопрос не в том, сделает Нерон то, чего ты боишься, или нет - скорее всего сделает,- вопрос в другом: что нужно предпринять, чтобы все это стало наиболее выгодно для нас.
- Выгодно для нас?! - вскричал Отон.- Ты хочешь отдаться этому...
- Замолчи! - жестко прервала его Поппея.- Не произноси то, чего не следует произносить вслух. Я не хочу отдаваться императору, ты вынуждаешь меня сделать это.
- Я?! - со страхом выговорил Отон.
- Ты.- Она ткнула в его сторону указательным пальцем.- Разве не ты водишь с ним дружбу, разве не ты шатаешься с ним по грязным притонам, веселишься в обществе гнуснейших женщин? Я уже не помню, когда мы спали ночью в одной постели.
- Но я!..- возмутился Отон, делая страшное лицо.
Она снова не дала ему договорить, остановила решительным жестом руки:
- Перестань! Разве я хоть раз упрекнула тебя? Разве я хоть чем-нибудь показала, что мне не нравится твой образ жизни? Будь честен, скажи!
Отон отрицательно помотал головой.
- Вот видишь,- продолжала Поппея,- тебе не в чем упрекнуть меня. Зачем же упрекать в том, в чем я перед тобой не провинилась?
- О прости, прости, Поппея! - Отон протянул к ней руки, но она уклонилась от объятий.
- Нет, Марк, сейчас нужно думать о деле, у нас так мало времени. Мы ничего не можем предотвратить...
- Можем, можем, Поппея! - горячо воскликнул он.- Мы можем бежать, я увезу тебя!
- Куда? - Она устало вздохнула.- Куда мы можем бежать?! Ты предлагаешь мне нечто худшее, чем изгнание. Потерять все, что имеем, влачить жалкое существование, всякую минуту бояться, что нас настигнут и схватят. Очнись, Отон, что ты говоришь! Я пойду за тобой повсюду, но разве ты родился на свет для такой жизни? Я отдам ему свое тело, но разве я отдам ему свою любовь - нашу любовь? Что поделать, Марк, не мы придумали такую жизнь. Помнишь, я говорила тебе: ты должен стать императором? Так стань же им!
- Что ты такое говоришь! Я не понимаю!
- Я не просто отдам ему свое тело, я отдам его ради тебя, ради нас!
- Ради нас,- расслабленно повторил он.
- Да, ради нас! - твердо выговорила Поппея.- Он дорого заплатит за свои мерзкие желания, ты станешь первым в Риме, а потом...
Она замолчала, не договорив, и он спросил, подавшись, вперед:
- Что потом?
Она усмехнулась, прямо глядя в его глаза:
- Есть много способов, чтобы один заменил другого. Никто не вечен, ты знаешь, и к императорам это относится так же, как и к любому другому. Вспомни Калигулу или Клавдия. Чем Нерон лучше их? Он много пьет, много ест. Представь себе, что он выпьет или съест что-нибудь такое, что...
- Молчи! - испуганно прошептал Отон.- Что ты такое говоришь?
Она удивилась:
- А что такое? Только то, что известно всем. Чем Нерон лучше тебя: ты древнего рода, умен и молод.
- Наш род идет от этрусков, мы не римляне.
- И это все, что тебя останавливает? Ты, отпрыск древнего рода, сомневаешься в себе в то время, когда жалкие проходимцы, вольноотпущенники и плебеи правят Римом!
Некоторое время они молчали. Наконец Отон сказал, с надеждой глядя на жену:
- Мне страшно, Поппея.
Она прижала его голову к своей пышной груди, прикрыв ладонью глаза, прошептала в самое ухо:
- Вот так тебе будет не страшно. Доверься мне, Марк, и ни о чем не думай. Я скажу, что делать, когда наступит твой час.
Он ничего не ответил, только порывисто вздохнул и еще плотнее прижался к ней.
Глава четырнадцатая
- Я недоволен тобой, Салюстий,- проговорил Нерон и покосился на стоявшего с правой стороны от его кресла Аннея Сенеку.- Я сочувствую твоей болезни и сам видел, что ты потерял голос, но ты не явился на мой зов, когда я посылал за тобой. Что скажешь в свое оправдание?
В просторной зале, где Нерон обычно упражнялся в актерском мастерстве, их было четверо. Нерон сидел в кресле с высокой спинкой, развалясь и положив ноги на мягкую скамейку. С правой стороны стоял
Сенека, с левой - Афраний Бурр. Актер Салюстий находился перед императором, и лицо его выглядело виноватым.
- Ты молчишь, Салюстий,- недовольно сказал Нерон.- Как видно, тебе нечего сказать.
- Я так страдаю, император.- Салюстий прижал руки к груди и низко наклонил голову.- Я вызвал твое недовольство.
- Оставь свои восточные ужимки, ты не в Александрии. Ты страдаешь? По тебе этого не скажешь, вид вполне цветущий. Скажи, Анней,- обратился он к Сенеке,- разве я не прав?
- Да, вид у него цветущий,- с улыбкой подтвердил Сенека.
- Вот видишь,- сказал Нерон.- Что ты ответишь на это?
- Я отвечаю,- проговорил Салюстий значительно смелее, почувствовав, что гроза прошла,- что лучше мне умереть, чем огорчить своего императора.
- Но ты, я вижу, избежал смерти,- усмехнулся Нерон.
- Да, император,- поклонился Салюстий,- но только потому, что своей смертью мог огорчить тебя еще больше.
- Ты слишком смел,- сказал Нерон и, кивнув в сторону Афрания Бурра, добавил: - Тебе не кажется, Афраний?
Афраний Бурр, стоявший у кресла с каменным лицом, лишь неопределенно повел головой.
- Ладно, Салюстий,- Нерон нахмурился (молчание Афрания Бурра, как видно, не понравилось ему),- рассказывай, если тебе есть что рассказать.
- Я не мог показаться тебе на глаза,- быстро проговорил Салюстий,- потому что у меня совсем пропал голос. Поверь, мне сделалось страшно. Я послал за врачом в Александрию и ожидал его с большим нетерпением. (Салюстий мельком взглянул на Сенеку. Тот смотрел на него прямо и спокойно.) Это была моя последняя надежда. Я решил, если он не поможет мне, брошусь в Тибр.
- Перестань,- поморщился Нерон.- Какая Александрия, при чем здесь Тибр? Что, в Риме уже перевелись врачи? Ну, отвечай!
- Никто не смог помочь мне,- ощутив, что перемена настроения императора не в его пользу, жалобно произнес актер.
- Ты мог бы сказать, я прислал бы тебе врача. Или ты считаешь, что мой врач тоже для тебя не годится?
- О нет, нет! - воздев руки к потолку, воскликнул Салюстий.
- Тогда что же?
- Я не решился.
- Посмотри на него, Анней,- снова повернулся к Сенеке Нерон.- Этот скромник, видите ли, не решился! Я не узнаю тебя, Салюстий. Ну ладно, рассказывай дальше. Что там с тобой произошло?
- Чудесное выздоровление.
- Чудесное выздоровление?
- Да, император.- Салюстий снова прижал обе руки к груди, но под недовольным взглядом Нерона быстро опустил их.- Я и сам не ожидал. Но он приехал и вылечил меня в один день.
- Ты лжешь, Салюстий, этого не может быть,- сказал Нерон.
- Разве мог бы я лгать тебе? В это невозможно поверить, но вот я перед тобой. Я не в силах был выговорить двух слов, а сейчас? Вот смотри.- Салюстий отступил на шаг, поднял правую руку и, придав лицу совершенно зверское выражение, продекламировал, громко завывая:
Так же скажи, отчего ты так плачешь?
Зачем так печально слушаешь повесть о битвах данаев,
О Трое погибшей...
- Хватит, хватит,- остановил его Нерон,- от твоего крика мы сами сейчас заплачем.
- Я только хотел показать тебе, каким сильным стал мой голос,- виновато отвечал Салюстий.
- Да-а,- протянул Нерон, спустив ноги со скамеечки и подавшись вперед, словно желая получше рассмотреть Салюстия,- ты ревешь, как труба. Как же вылечил тебя твой врач?
- Он делает снадобье,- осторожно начал Салюстий, мельком взглянув на Сенеку.