- Зачем так цинично, фройляйн Саша? - огорчается кругленький бургомистр. - Немножко верю, немножко не верю… Согласитесь, какие особенные беды могут у нас быть сейчас? Чума? Голод? Осада? А польза от показа оригинала, особенно если подготовить интересный текст, знаете, с изюминкой… Я понимаю, для вас в этом никаких особенных выгод нет, но если выставка приведёт к изданию каталога, его, несомненно, будете писать вы. И любые статьи о Хансе Брабантском. Считайте, что вы - его биограф. Вы постараетесь? Магда?! Счёт! Нет, ну нет, фройляйн, конечно, я угощаю…
"Je T'aime Moi Non…" - оживает телефон.
"Фляйшер," - высвечивается в окошечке. "Нужно поменять сигнал", - думает Саша.
- Фройляйн Эрхарт? Не подумайте, Бога ради, что я за Вами шпионю, но у нас такой маленький городок - тёща сказала, что примерно час назад Вы покинули госпожу Каулитц. Не хочу быть назойливым, но как там наши "Всадники…"?
- Это, уважаемый герр бургомистр, не наши "Всадники…", и даже не её. Это Божьи всадники, я полагаю. Скачут. И прекрасны. Пожалуй, самая сильная работа вашего наёмника Ханса.
- Ну так мы сможем показать их миру?
- Ещё бы, герр бургомистр. Я отсняла буквально каждую подкову. И даже, пожалуй, каждый гвоздь.
Пауза затягивается. Когда телефон оживает, Саша легко представляет лицо бургомистра и думает, что сейчас он - Де Вито в роли Человека-Пингвина.
- Если я правильно понял, Агнесс упрямится?
- Герр Фляйшер, скажу Вам кратко - если у вас нет денег на киллера для старой дамы, "Всадники" будут скакать по той стенке ещё очень долго - она в отличной форме. А потом их, я предполагаю, будет пасти её племянник. Она говорит - он большой патриот города и ревнитель традиций.
- Фройляйн Саша, мне кажется, я не давал Вам повод для иронии.
- Послушайте, мудрейший герр Фляйшер, ну зачем Вы сами роете себе яму? Ну кому будет нужна картина, в защитную силу которой даже бургомистр не верит. Вы же взрослый деловой человек. Я напишу к "Всадникам" интригующий текст, Вы снимете с фройляйн Каулитц муниципальный налог и назначите небольшое жалованье, как сотруднику филиала городского музея. По вторникам и четвергам, к примеру, она прекрасно сможет показывать посетителям "Всадников", а вместе с ними отличную Марию Магдалину и портреты своего прапрапра… неважно и его супруги. Кстати, этот её предок - заказчик и первый владелец картины - мы можем поднять историю семьи. Выдавайте ей на экскурсионные дни вашего Отто для солидности. Только купите ему пушку и слуховой аппарат. После того, как мы покажем картину в Берлине, к вам повалят туристы.
- А что вы с этого хотите иметь, дорогая фройляйн Саша?
- Как вы выделяете "дорогая". Пустяки, буквально. Только право первой ночи на всё, что будет после выставки вокруг вашего Брабантца.
- Слава Богу, фройляйн Саша, а то я уже испугался, что вы - романтик. Но вы - практичная девушка.
- О, да, герр Фляйшер! Я страшно рассчётлива…
Положив трубку, Саша бесцельно ходит по комнате, смотрит в окно - вывеска бара напротив призывно светится. Она достаёт из чемодана полосатый свитер с высоким горлом и длинную юбку со смешным хвостом.
В баре пусто, пахнет пивом и недавно сваренным кофе, на стойке возле бармена стоит полупустая чашка.
- Кофе, - говорит Саша, - кофе, водки на три пальца и апельсинового сока в отдельном стакане.
Тщательно расправив хвост юбки, она усаживается, включает ноутбук и заходит в почту.
- Добрый вечер, герр Либерман, - набивает Саша, - я припасла для вашего штруделя одну большую изюмину и один крупный орех…
Историю статуи она копирует без исправлений, а над текстом "Всадников" страдает три четверти часа, перечитывает про себя и вслух, перетаскивает один из абзацев из середины в конец в начало и наконец-то нажимает на "отправить".
В пятницу она будет пить кофе у фройляйн Каулитц. Интересно, её племянник хоть чуть-чуть похож на портрет предка?