- Нет, не то, что плоха, - пожалуй, лучше других иностранных, но ведь какая разница? Небо и земля. Вот, вы были на фронте, вам должно быть понятно. Лежу я, скажем, в каком-нибудь хорошем укрытии, может быть, даже за этаким стальным щитком. Закамуфлирован, как… ну, как воробей на навозе. Партизан, одно слово! И вот в руках у меня такой вот автомат с телескопом. Мои глаза, слава Богу, и так словно бинокли, а тут шестикратный телескоп - на тысячу метров воробья вижу. И что бы впереди ни пошевелилось, ни появилось, хотя бы мышь - сейчас же ее на крестик паутинок телескопа. Раз - и аминь. Пишите домой письма… Да ведь я с таким винтом на 800 метров любую голову продырявлю. И ведь рук от него отрывать не нужно - только нажимай. 15 пуль - это верных 15 смертей… И скорость-то какая!
- Но ведь пулемет скорость еще большую дает?
- Ну, что пулемет, - презрительно скривились молодые губы. - Пулемет - громоздкая машина. Ее не упрячешь. Тяжесть, два человека, патронные коробки и все такое. Только вслепую все свинцом заливать. Грубая работа для плохо стреляющих дураков. А от отдельного винта-автомата никому нигде спасу нет. Против нескольких хороших снайперов всякая атака - гиблое дело.
В голосе Ведмедика был непритворный восторг.
- Ну, а в кого стрелять, Ведмедик - вам все равно? - не без лукавства спросил Пенза.
Простодушное лицо юноши выразило удивление.
- Как это "в кого"? Во врагов нашей Родины. Очень даже просто.
- Ну, а кто враги Родины?
Ведмедик удивился еще больше.
- Ну и вопросы вы задаете, Миша… Несообразно даже. Враги те, кто на нас нападает.
- Вот и сел в калошу, - вмешался молчаливый Полмаркса, мрачно шагавший позади. - Враги те, что не только на нас нападают, но и те, кто внутри строительству нашему мешают. Вредители всякие, диверсанты, фашисты, социалпредатели…
- Иди ты к дьяволу! - зло огрызнулся Ведмедик. - И вечно у тебя партийная точка зрения. Я, брат, не милицейский и не чекист. Я - простой русский солдат…
- "А мы - простые русские ребята И любим Родину свою", - пропела Таня
- Вот именно, - обрадовался поддержке Ведмедик. - Именно простые русские ребята. И по своим русским я не стрелок.
- Ну, вот и видать, что ты политически совсем не подкован. Классовая борьба вовсе, брат, не кончилась.
- Как же так? - лукаво спросил с самым невинным видом Пенза. - Ведь социализма мы уже в основном добились. Так откуда классовая борьба, если классов уже нет?
Все с любопытством поглядели на нахмуренное лицо веснушчатого комсомольца. Но тот не смутился.
- Да… Все это так, но насчет конца классовой борьбы Сталин сказал: это - "гнилая теория". Именно потому, что социализм победил, классовая борьба стала еще острее.
Взорвался веселый хохот.
- Да, да, не ржите, черти. Это ведь не я, а сам Сталин сказал. В "Комсомольской правде" черным по белому было пропечатано. Так что, может, внутренний враг порой опаснее даже внешнего.
- Ну и воюй с ним, - уже злобно оборвал его молодой снайпер. - А для меня наши русские никогда не враги.
- Ну, а как же в гражданскую войну? - прямо спросил Пенза. - Я вот в свое время воевал с русскими…
- Тогда другое дело было. Там на нашу народную власть интервенты шли, чтобы все старое, гнилое вернуть. С той стороны не русские шли, а просто наемники капитала, реакционеры да помещики…
- Здорово, Ведмедик, - одобрительно крякнул Полмаркса. - Ты иногда не очень балдой бываешь. Молодец.
- Иди к чорту, - опять огрызнулся снайпер. - Думаешь, как "КИМ" надел, так у тебя и в мозгах что прибавилось? Политик тоже нашелся. Это словно про тебя Есенин сказал: "За твоим комсомольским билетом Пустота, пустота, пустота?.." Таня весело засмеялась и подхватила Пензу под руку. - Да бросьте, ребята, ссориться. В такой день?.. Довольно вам.
Приказания Тани, как всегда, были законом. Полмаркса, все-таки, втихомолку огрызнулся:
- "Довольно"?.. Ишь какая шустрая? Прицепилась на буксир и рада покомандовать…
Таня, действительно, наслаждалась ощущением мужской опоры. Ей впервые смутно понравилась сила мужских рук, так легко поднявших ее с земли, и теперь она беззастенчиво пользовалась своим положением "хромоножки".
- А тебе что - завидно?
- Вот еще что? А только это ведь эксплуатация человека человеком. И это в советской-то стране! Таня расхохоталась.
- А если человек не возражает? Верно, дядя Миша? Наша власть, братишка! Триста лет нашу бабью кровь вы, мужчины, сосали, дайте и нам пососать…
Веселая компания, шутя и пререкаясь, неторопливо шла по многолюдным аллеям парка, мимо американских гор, спортивных площадок, кегельбанов, театров, беседок, кино, мелких тиров, танцевальных уголков, качелей, гигантских шагов и прочих аттракционов парка. Незаметно друзья подошли к парашютной вышке. У ее ограды стояла возбужденная толпа, шевелящаяся и шумливая.
- Что там, - прервала разговор чуткая Таня. - Что там такое случилось?
Они подошли ближе. Какой-то серьезного вида пионер в очках солидно рассказывал своим друзьям, что тут только что "в лепешку, в дым" разбился один парень, парашют которого почему-то вовремя не раскрылся. Труп сейчас же был увезен каретой скорой помощи, но инструкторы напрасно зазывали молодежь продолжать прыжки. Зловещий глухой шум падения тела, казалось, еще звучал у площадки. Засыпанная песком кровь еще пугала впечатлительные молодые души.
- Как же, держи карман шире, - ворчливо говорил какой-то молодой рабочий, стоя в передних рядах. - Там еще та кровь, почитай, не просохши, а тут опять лети? А, может, я тоже сковырнусь к чортовой бабушке? Стедова, братцы, 60 метров. Чистая костоломка. Нет, братки, теперя дураков нету. Ежели раз осечка - никто больше не поверит…
Таню вдруг что-то взмыло. Она освободила свои руки и решительно шагнула вперед.
- Эй, товарищ инструктор! Давай я скачусь с неба, если мужчины труса празднуют. Герои тоже…
Молодой рабочий окинул ее презрительным взглядом.
- Храбрюга тоже нашлась тута… Треплешься, верно. Неужто полетишь?
- Полечу! - Голос Тани звучал звонко и решительно.
Эх, живи, не тужи,
Помрешь - не убыток! -
пропел насмешливо какой-то подпивший парень, ухарски подмигивая девушке.
- Ну, ну. Лети, лети, девка, пятки только не растеряй…
Угрюмый высокий инструктор парашютного дела просиял.
- Давайте, давайте, товарищ… А то, что ж такое выходит? Из-за какой-то глупой случайности все забастовали? А ежели на фронте?..
Но прежде, чем Таня и инструктор направились к вышке, к ним подошел рассерженный Пенза.
- Куда это вы собрались, Таня? - сурово спросил он. - Что за блажь?
- А почему бы нет? - вызывающе ответила Таня. - у вас разрешения должна спросить? Что ж, если мужчины на попятный пошли, может быть, советские девушки им пример показать смогут?
Ясные голубые глаза смотрели смело и прямо. Крутые губы сложились в уверенную, чуть презрительную усмешку.
- Что за ерунда, - решительно оборвал ее Пенза. - Причем тут мужчины? Ну, куда вам лезть?.. Товарищ, - обратился он к инструктору. - Не пускайте ее. Видите сами - у нее нога повреждена.
- А которое ваше дело? - недовольно возразил инструктор. - Она взрослая. Ей самой дело решать, что и как… Вы ей нянька или жених?
- Ерунда, не в том дело, - опять резко прервал Пенза. - Но не раненым же девушкам прыгать? - и неожиданно для самого себя добавил: -Давайте уж лучше прыгну я.
Он и сам не знал, почему внезапно сложилось в нем такое решение. Было так глупо из-за вспышки досады и самолюбия подвергать себя совершенно ненужному, бессмысленному риску. Но слово уже вырвалось и, злой и мрачный, сердито сунув удивленной и растерянной девушке свой стэк и трубку, он решительно пошел за обрадованным инструктором к вышке. В толпе прошел шум: нашелся, мол, смелый человек, который сейчас спустится на то "мокрое место", которое осталось от только что разбившегося прыгуна.
Оба молча поднялись в лифте на вышку. Там прыгуну прикрепили особо проверенный парашют. Длинный инструктор с опаской поглядывал на мрачное лицо рабочего, все еще боись, что тот может отказаться в последнюю минуту. Тогда ведь его день пропадет: толпе нужен был психологический толчок, чтобы она забыла происшедшую трагедию и опять дала прыгунов.
Внезапно Пенза усмехнулся. Ему пришло в голову, от какой, в сущности, мелочи может часто зависеть судьба целой страны. Вот из-за каприза девчонки он, маршал Тухачевский, подставит под совершенно ненужную смертельную опасность свою голову; Голову, которая теперь решала вопрос о судьбе России и от которой эта судьба реально зависела. Как путано и подчас ерундово складываются извороты и узлы жизни!
- Ну, что - готово? - сухо спросил он. В его голосе не было заметно абсолютно никакого волнения. Инструктор с удивлением посмотрел на твердое лицо.
Он привык к колебаниям и волнению прыгунов. А тут - ни в голосе, ни в лице не было и тени тревоги. Только какая-то непонятная досада. Бывают же такие каменные люди…
- Готово, товарищ. Все проверено. Осечки не будет. Прыгайте, не бойтесь ничего.
Рабочий презрительно пожал - плечами, поглядев на чуть растерянное лицо инструктора.
- Ладно. Только если там что - придется вам самому безвременно погибшему маршалу некролог писать.
Инструктор не сообразил, что, собственно, значили странные слова рабочего, когда тот, уверенно подойдя к краю вышки, - приветственно махнул кому-то рукой и смело прыгнул вниз.