- Мы пришли сюда не затем, чтобы слушать проповедь, волшебник! Мы пришли, чтобы узнать, что ты собираешься делать в праздник Песах. Ты бросишь вызов Совету семидесяти одного или нет?
У Марьям сжало живот. Она посмотрела на него, ожидая услышать твердое "нет". Он должен был сказать это. Иешу уже не первый месяц противостоял Синедриону, и очень искусно. Он произносил проповеди и исцелял в Шаббат, делил еду и питье с грешниками. Но возглавить восстание против них и, следовательно, против Рима, как сделал Иуда из Галила? Перед ее мысленным взором предстало ужасающее зрелище распятых людей, лица, искаженные смертной мукой. Марьям встала.
- Им нужен агнец на заклание, учитель. Вот зачем они пришли сюда. Они слишком трусливы, чтобы самим сыграть эту роль. Пойдем.
Лицо Дисмаса перекосилось от злобы.
- Скажи своей шлюхе, чтобы держала рот на замке, волшебник. Уж слишком она стала близка…
- Мне, - перебил его Иешу. - Она действительно очень близка мне. Хотел бы я то же сказать и о вас.
Он протянул одну руку Дисмасу, другую - Гестасу.
- Прямо сейчас призываю вас взять руку мою и последовать за мной во свет грядущий.
Гестас усмехнулся.
- Ты все время говоришь о спасении. Неужели ты не понимаешь, что единственный способ спасти наш народ - изгнать римлян?
Иешу ответил ему, не опуская рук:
- Предупреждаю, братья: бунт приведет лишь к бедам народа нашего на поле брани и в жизни. Не следует выбирать этот путь. Очень скоро Господь Всемогущий исполнит завет об Израиле, и все мы…
- Я же сказал, хватит нам проповедовать! - заорал Дисмас.
Его голос эхом покатился по горам и холмам. Снова залаяли собаки.
Иешу медленно опустил руки. Дисмас и Гестас стояли, стиснув зубы.
Марьям придвинулась поближе к нему. Если они посмеют напасть на него, она порвет их на клочки голыми руками.
Иешу спокойно сказал:
- Вы, зелоты, напоминаете мне богатого купца, увидевшего прекрасную жемчужину и продавшего все добро свое, чтобы обладать ею. И вот он прижимает ее к груди, забыв обо всем, даже о еде, питье и семье. Слишком поздно он понял, что это сокровище принесло ему лишь боль и смерть.
Оба мужчины дернулись, сжимая кулаки от злобы. Интересно, подумала Марьям, понимают ли они, что жемчужина - это их мечта о победе над Римом?
- Итак, ты не станешь объединяться с нами? - сказал Дисмас.
- Я уже един с вами, братья, во свете Божьем. Этого достаточно.
- Я же тебя предупреждал, - сказал Дисмас, - он прихвостень Рима, как и первосвященники. Поэтому он и говорил, что надо платить налоги. "Отдай кесарю кесарево"! Плевал я на кесаря!
Он злобно посмотрел на Иешу.
- В последний раз тебя спрашиваю, скажи прямо: ты с нами или против нас?
Ночной бриз мягко зашуршал по высохшей траве.
- Я не противостою никому, Дисмас. Все мы пребудем едины в Царстве Божьем. Я буду молиться за вас.
- Мы зря теряем время, - сказал Гестас, разочарованно взмахнув руками. - Пойдем и расскажем Сыну Отца, что волшебник отказался помогать нам.
Дисмас опустил руку на рукоять заткнутого за пояс кинжала.
- Он будет очень разочарован. Может быть, тебе следует хорошо подумать?
- Нет необходимости, - ответил Иешу, покачав головой.
- Значит, ты трус! - презрительно выкрикнул Дисмас.
Оба мужчины развернулись и начали быстро спускаться с холма. Иешу смотрел на них, пока силуэты не слились с тенями олив.
- Дураки, - дрожащим голосом произнесла Марьям. - Что они к тебе привязались? Близится конец мира сего! Им бы позаботиться о собственных душах, а не поднимать людей на восстание против Рима.
- Не следует ненавидеть их, Марьям. Их сердца слепы. Души их отравлены, и они покинут эту землю пустыми, ничтожными людьми. Если ты не желаешь разделить их судьбу - пройди мимо.
- Пройти мимо? Ты шутишь? Теперь они станут нашими врагами, может быть, даже замыслят убить нас. Меня это злит. И тебя не должно оставлять равнодушным.
- Возможно, - с улыбкой ответил он. - Но лишь тихая гладь пруда в совершенстве отражает свет Царства Божьего.
Возмущение начало покидать ее. Она прикрыла глаза. Он учил их, что грешники приходят к ним лишь за крещением, в то время как свет Царства Божьего сияет пред глазами их днем и ночью.
- Прости меня, учитель, - сказала она. - Похоже, я забываю твои наставления именно тогда, когда помнить о них нужнее всего. Мне стыдно.
- Не надо стыдиться. Ты устала, как и я сам. Давай…
Среди олив послышались голоса. Лишь теперь она осознала, что там находился тайный лагерь зелотов. Расширившимися от страха глазами Марьям посмотрела в ту сторону.
- Господь благословенный, вот почему Дисмас выбрал для встречи это место, - прошептала она. - Как ты думаешь, сколько людей он привел с собой? Все пять тысяч?
Иешу сдвинул брови.
- Не знаю, но надо уходить, - ответил он, положив руку на ее плечо. - Было бы неразумно оставаться здесь. Кроме того, думаю, остальные тоже проснулись и жаждут услышать, что произошло.
Они пошли по дороге, ведущей к дому ее семьи, в Бет-Ани. Она невольно оглядывалась через каждые несколько шагов, чтобы убедиться, что за ними не гонятся.
Они проделали весь путь в тишине. Похоже, он ушел глубоко в свои мысли, в то время как Марьям постоянно ждала, что услышит звук шагов сзади. Подходя к каждому повороту, она мысленно была готова натолкнуться на засаду.
Наконец они дошли до ее дома, но нервное напряжение в ней достигло предела.
- Входи, Учитель, - сказала она. - Мне нужно немного подышать свежим воздухом.
Он мягко коснулся ее волос.
- Не слишком долго, - сказал он, входя.
Дверь закрылась, и Марьям услышала голоса апостолов, забросавших Учителя вопросами. И тут она поняла, что больше не может сдерживать себя. Пошатываясь, Марьям подошла к обочине дороги и согнулась от спазма. Ее долго рвало, до тех пор, пока внутри не осталось совсем ничего, а желудок едва не выскочил через горло. Под конец ее тошнило кровью.
Еще долго она могла лишь слушать свое собственное дыхание. Это заняло четверть часа. Потом она вытерла рот краем гиматия и поправила одежду.
Сейчас она нужна ему больше, чем когда-либо в его жизни. Она сделала глубокий вдох, собираясь с силами, и направилась в дом, чтобы, как всегда, быть рядом с ним.
Глава 2
325 год со дня смерти Господа нашего
От смеси запаха приправленных пряностями соловьиных языков и дыма от дров в камине епископу Сильвестру стало нехорошо. Дыхание его сделалось затрудненным, прерывистым. Он расправил рукава своей черной мантии. Ему казалось, что его бритая голова и длинный нос холодны как лед.
Император восседал на богато украшенном стуле за столом, накрытым разнообразными блюдами из мяса и фруктов. На Константине были сверкающая пурпурная мантия, украшенная золотом туника и пояс с мечом. Это был рослый, широкоплечий и мускулистый мужчина. Он пристально, будто затаив дыхание, смотрел на Сильвестра.
- Вы вызывали меня, ваше величество? - спросил Сильвестр.
Император взял с блюда виноградину и раздавил ее зубами, не сводя взгляда с епископа.
Сильвестр судорожно сглотнул. Он догадывался, зачем его вызвали, но продолжал надеяться, что причина может оказаться другой. Какой угодно, но другой.
В камине трещали поленья. Огонь отбрасывал причудливые тени на затейливо разрисованные стены, округлые арки и величественный купол тронной залы. Мебели здесь было немного, но каждый ее предмет был украшен вычурной резьбой и отполирован до зеркального блеска.
Сильвестр почувствовал, как сквозь сапоги в его ноги проникает тепло. Он глянул вниз. Там, под украшенным мозаикой полом, в подземных помещениях рабы топили печи, нагревая воду, чтобы пол в зале был теплым. Обычно это тепло было приятным, но не этим вечером. Сегодня оно лишь подчеркивало всю опасность положения Сильвестра, словно у него под ногами было адское пекло.
- Осведомители сообщили мне, что заседание, прошедшее сегодня днем, больше походило на скандал, чем на церковный собор, - сказал император.
- Слишком много разногласий, ваше величество. Особую озабоченность вызывает ересь Ария. Обе стороны имеют четкое мнение по поводу того, является Иисус слугой Господа или же нет. Наша точка зрения состоит в том, что вечная сущность Господа - Слово - проявлена в Иисусе, в то время как арианцы убеждены, что он, без сомнения, был "порожденным", пусть и единственным порожденным, следовательно, его тварная природа делает его зависимым от воли Отца, что, в свою очередь, означает, что Иисус ниже Отца. Весь этот вопрос с "единственным порожденным" дополнительно усложняется еще и тем, что написано в Псалмах, глава вторая, стих седьмой. Хуже всего то, что епископ Евсевий из Кесарии соглашается с Арием! По сути же это спор о том, как могло случиться, что Господь наш страдал и спасся, будучи не человеком, а Богом. Уверяю вас, мы выиграем этот спор.
В глазах монарха вспыхнул огонь, и Сильвестр едва не задохнулся от страха. Очевидно, император воспринял его пространный ответ как попытку затянуть время или даже перевести разговор в другое русло.
Он слабо улыбнулся императору. Тот улыбнулся в ответ, но для Сильвестра это было как удар ножом в горло.
- Я так понимаю, что епископ Евсевий во многих случаях является самым громогласным из наших оппонентов. Он действительно считает, что имеет скрытые рычаги давления на нас?
- Да, точно, этот старик - помеха нам, - согласился Сильвестр.
У него начали подгибаться колени.
- Ты подвел меня, Сильвестр? - наклонив голову, спросил император странным, почти нечеловеческим голосом.