"Легенда о Сибине" привлекает широтой и емкостью своего содержания. Борьба Бога и Дьявола, света и тьмы, добра и зла олицетворяет в этой повести непримиримый конфликт между человечностью и выступающей в разнообразном обличье несправедливостью. Герой повести тоскует о гармонии на земле. А её нет и в помине. Отношения между людьми спутаны и искажены. Казалось, "лишь Бог совершенен, ему одному ведомо совершенство". Но и тут не всё ладно. Человек взывает к богу, а встречает в его личине сатану. "Князь искал Бога в любви, но Бог оттолкнул его, а Каломела потеряла Бога в тот миг, когда полюбила князя". Словом, ощущение неустроенности и нравственного разлома мира выражено в повести с пронзительной и трагической силой.
Перед нами произведение, почти свободное от конкретно-бытового изображения повседневной жизни. Элементы подлинно исторические постоянно пересекаются здесь с мотивами легендарными, мифологическими. Это придает повести особую окраску, позволяющую широко и резко выразить её романтический пафос. Бунт князя Сибина против официальной церкви, как и против борющихся с ней еретиков-богомилов, приобретает почти космический масштаб и значение глубокого обобщения - философского символа, выражающего ненависть автора ко всяческому насилию, деспотизму и его мечту о "нормальной" действительности.
В "Легенде о Сибине" действуют персонажи вымышленные, но вокруг них, то тут, то там, мелькают лица реальные, создающие в повести определенную историческую атмосферу. Со времен Вальтера Скотта такая структура исторического повествования стала своего рода классической традицией, предоставляющей автору достаточную свободу для его воображения и обеспечивающей максимальный художественный эффект. Исторические границы "Легенды" оказываются довольно зыбкими, но они оставляют широкий простор для раздумий о самых разнообразных проблемах бытия.
В центре сюжета - образ князя Сибина. Это человек ясного и глубокого ума, сильной воли и твердых нравственных принципов. Не дают покоя князю давно мучащие его вопросы, касающиеся некоторых сложных явлений мироздания и загадок "нашей многогрешной земли". Например, тщетно пытается он понять: в чём смысл жизни, как соотносятся между собой правда и ложь, Бог и Сатанаил, святость и греховность и многое другое. Нет в Сибине смирения духа, которого требует официальная церковь. После долгих раздумий он приходит к выводу: "Похоже, что я жил на острие меча". Его встревоженная душа ввергается в ещё большее смятение. И вместе с тем ненасытная жажда проникнуть в тайны мироздания забавляла и "питала азиатскую насмешливость его духа".
Перед нами раскрывается своенравный человеческий характер. Уже в первые годы своей сознательной жизни возненавидел Сибин официальную церковь. Он наблюдает яростную борьбу, которую ведет она с богомильской ересью, и всё более непримиримо настраивается против догм церкви и её пастырей. Не только против них, но и против царской власти, которая изображена в повести страшной силой, противостоящей народу, идеалам добра и справедливости.
Князь Сибин и его возлюбленная Каломела мучительно ищут выхода из трагических противоречий бытия и непостижимых загадок, перед которыми непрерывно ставят человека Бог и Дьявол. Красавица Каломела стремится к святости, к "венцу ангельскому" и во имя этого готова отрешиться от всех радостей земной жизни. Она, как и Сибин, разуверившись в канонах официальной церкви, преданно служит вере богомильской, почитаемой ересью. Но вскоре разочаровывается и в ней. Одно смятение, одна путаница уступает место другой.
Трагедия мысли и трагедия чувства обоих героев не получают сюжетного завершения в повести. Историческая эпоха, в какую жили Сибин и Каломела, не могла дать ответа на проклятые вопросы, которые мучили их. Преодолевая инерцию сюжета, Эмилиян Станев находит гибкое решение стоявшей перед ним композиционной задачи. Замурованный фанатиками-богомилами в пещере, Сибин бережно и нежно берет на руки умирающую Каломелу и бросается с ней в темную, рокочущую бездну подземной реки, которая либо навеки примет их в свое лоно, либо вынесет обоих к "свету солнца". Герои исчезают, сохраняя в себе возможность возрождения к новой жизни, к ещё более упорным поискам решений тех вопросов, перед которыми они были бессильны прежде. Так утверждается мысль о бесконечной преемственности жизни и бессмертии народа.
Художественный прием, найденный Станевым в "Легенде о Сибине", будет, как мы увидим, отчасти использован им в романе "Антихрист". Исторический сюжет не замкнут у Станева. Жизнь героев не исчерпывается в границах сюжета, она шире его и ёмче
Болгарская критика верно отмечала свойственную "Легенде о Сибине" двуплановость. Она выражается в том, что философская проблематика повести отнюдь не укладывается в границы её фабулы. Кроме тех вопросов, которые непосредственно терзают душу князя Сибина и Каломелы, внимательный читатель обнаружит и другой философский пласт. Он ведет нас к раздумьям об альтернативах, с которыми давно и особенно интенсивно ныне сталкивается человечество: свобода мысли и гнет рутины, стремление к переустройству мира или голый практицизм, вера в бесконечные возможности разума или слепой фанатизм.
Этот второй пласт, хотя и не столь явно ощущаемый в повести, но несомненно в ней присутствующий, ещё более раздвигает границы художественного замысла Станева, придавая ему остро современное звучание.
Гораздо дальше в этом направлении пошел писатель в следующем своем произведении "Антихрист" - историческом романе, занимающем, можно полагать, особое место в творчестве Станева. И о нём потому надо поговорить более обстоятельно.
События в этом романе развертываются в XIV веке. Перед нами возникает сложная панорама исторических коллизий, связанных с нашествием турок и порабощением Болгарии, а также - яростным противоборством сторонников официальной церкви и еретиков. Сюжетные перипетии романа так или иначе несут на себе отсвет исторических судеб Болгарии.
В центре повествования - драматическая жизнь монаха Теофила, история его физических и нравственных испытаний. Мы сразу же ощущаем чрезвычайно сложный человеческий характер. Пытливый ум Теофила, преодолевая соблазны ортодоксального христианства и веры в загробное счастье, стремится проникнуть в "загадку мироустроения" и понять истинный смысл жизни.
На этом пути его постигают горести и разочарования. Воспитанный в духе слепого повиновения церковным догмам, он постепенно осознает их внутреннюю противоречивость и несоответствие реальному опыту жизни. День за днем гаснет в нём вера во всеблагость и всесилие бога, и особенно интенсивно утверждается в нем ненависть и презрение к тем, кто именем всевышнего освящает тиранию и деспотизм на земле, кто, прикрываясь его именем, творит зло людям.
Несовместимость представлений о всеблагости бога и повсеместно царящей на земле несправедливости становится источником тяжких нравственных мук Теофила.
На наших глазах проходит почти вся жизнь героя романа. С юношеских лет исподволь зреет в нём мысль о том, что человеку по законам природы предназначено быть свободным и счастливым. Но эта романтическая мечта тут же вступает в неумолимое столкновение с суровой правдой действительности.
Композиционная структура романа очень своеобразна. Повествование ведется от имени самого героя. Он рассказывает историю своей жизни и своих бесконечных скитаний, в процессе которых происходит становление его характера и миропонимания. Но временами личность повествователя как бы исчезает, и разнообразные картины действительности предстают перед читателем сами по себе, не опосредованные личностью героя.
Сын царского богомаза, он был с детства свидетелем различных событий, происходивших в царском и патриаршем дворцах. Казалось, ему было уготовано на "свете божьем" благостное существование. "Первые зори" его сознания преисполнены радостного ощущения солнца и света, а душа его была открыта восприятию красоты окружающего мира, не подозревая ещё, что "тут-то и начинается путь в преисподнюю".
Уже с первых страниц романа мы замечаем одну из самых примечательных красок его стиля: иронию, которая предстает в самых разнообразных оттенках - благодушных и язвительных. И потому истинный смысл иного воспоминания или наблюдения Теофила приобретает порой характер почти противоположный тому, как это кажется поначалу.
Ещё в ранней юности ощутил Теофил противоречие между обитающим в райских кущах бесплотным образом Бога, "подобным майской заре в чистом небе", и всеми теми попами, патриархами и даже царями, которые его славословят, но являются почему-то людьми "нечестивыми и грязными". Отныне мысль Теофила начинает укрепляться в своем критическом отношении к окружающему его миру и мало-помалу вступает с ним в открытый конфликт. Вскоре явилось обобщение: люди, оказывается, делятся надвое: одни куют железо, копают землю, рисуют, таскают грузы - т. е. совершают работу, приятную или неприятную, другие же - особы важные, вельможи, военачальники, патриарх, царь "не делали никакой работы", и вот их-то молодой Теофил начинает отождествлять "с дьяволами в аду". Самые разнообразные противоречия земного бытия он воспринимает как извечный, неразрешимый конфликт добра и зла, Бога и Сатаны.
В таком направлении развивается мысль Теофила и соответственно вся линия его поведения. Он чувствует, что не может жить дальше, не решив вопросы, терзающие его.