- Все ли пушки целы? - спросил он, оторвав от книги глаза.
- На трех разбиты колеса и поврежден один прицел. Но это поправимо.
- Ладно, топчи-баши, я доволен тобой. Останься, поужинаешь с моими людьми. Надо показать Кути-ходже, что ты любим мной, иначе он убьет тебя, а я и знать не буду.
Спустя час, когда ужин был готов, хан вышел из шатра и сел в походное кожаное кресло, сделанное в виде трона. Перед ним на ковре в тусклом свете зажженных свечей мерцали золотые блюда с мясом и фруктами. Личный повар Аллакули-хана, стоя на коленях, неспеша подавал ему в руки то кусок лепешки, то мясо на вертеле. Хан неторопливо пережевывал пищу, икал и сопел, глядя на стоявших полукругом сановников, среди которых был и Кутбеддин-ходжа. Когда дело дошло до щербета, хан твердо произнес:
- Хвала и почести русским пушкарям, ускорившим дело. Ты, Сергей, скажи своим урусам, что все они с этой минуты принадлежат мне и будут передаваться по наследству моим потомкам. А ты, Кути-ходжа, постарайся запомнить это.
Шейх не решился испортить аппетит маградиту - кивнул согласно. Хан встал, помыл руки и направился в шатер. Тотчас сановники подсели к оставленным блюдам. Сергей сел с ними, глядя со стеснением, как потянулись руки вельмож в общую огромную чашу с мясом. Он уже было осмелел и стал засучивать рукав на левой руке, но осекся, увидев алые глаза Кутбеддина-ходжи:
- Нечестивец, эта чаша для рук правоверных! Нельзя совать в нее грязные руки. На вот, держи, "кость в горло", - сунув ему в руки огромную кость, он развеселил сидящих, Только Рахимкули-торе не засмеялся, сказал с упреком:
- Кути-ходжа, я уже предлагал тебе эту кость, но ты ее, оказывается, даже не обглодал!
Сановники умолкли, Каждый из них подумал, что наследник не очень-то жалует шейх-уль-ислама. Шутки у Рахимкули-торе не получилось. Лишь Сергей не сдержался, засмеялся, и это только усугубило дело, Шейх вновь бросил на него уничтожающий взгляд,
- Капыр... да подавятся твоими костями гиены...
Сергей помрачнел, но смолчал. Молча зашагал по склону к дороге, где стояли его пушки и ели из жестяных котелков хлебово пушкари. Кара-кель с несколькими джигитами, поджидая Сергея, стоял на обочине, Он был суров, и губы его кривились в злой усмешке.
- Я пришел от Рузмамеда, иди, он ждет тебя...
Не сказав больше ни слова, Кара-кель зашагал по дороге в самый конец растянувшегося на целый фарсах войска, где находился обоз. Сергей последовал за ним, понимая: что-то случилось. Рузмамеда он увидел лежащим на арбе. Сердар был без сознания. Оглядев его, Сергей заметил, что левая рука Рузмамеда обмотана тряпкой. Спросил:
- Что с ним? Похоже, ему обрубили руку?
- Да, Сергей-джан, - жестко выговорил Кара-кель. Когда мы ворвались в город, Рузмамеда выбили из седла. Он упал, и рука его попала под копыто его же коня. Он попросил меня, чтобы я отрубил ему руку... Я это сделал.
- Но он же истечет кровью! - испугался Сергей и потянулся к завязанной руке Рузмамеда.
- Нет, Сергей-джан, кровь не потечет, - так же жестко возразил Кара-кель. -Мы остановили кровь. Джигиты принесли казан, мы налили в него немного масла и поставили на огонь, Когда масло закипело, я вынул саблю, отрубил кисть и сунул его руку в кипящее масло. Крови не будет, рука заживет... Но сердар не сможет быть сердаром. Одной рукой ему не удержать джигитов
- Дайте ему воды, - подсказал Сергей и, взяв из чьих-то рук кундюк, приподнял голову Рузмамеда и влил ему в рот немного воды.
Раненый застонал и открыл глаза. Они у него были мутными, зрачки блуждали, как у помешанного. Он не узнал Сергея - вновь смежил веки.
- Да, Кара-кель, дело плохо. Надо спасти сердара во что бы то ни стало. Надо найти лекаря. - Сергей обвел взглядом стоявших у арбы джигитов.
- Воля Аллаха, - отозвался Кара-кель. - Как захочет Аллах, так и будет.
- Я попытаюсь прислать ханского лекаря, - неуверенно пообещал Сергей. - Надо спасти сердара. - И зашагал к шатрам Аллакули-хана.
Спустя час он приехал с табибом...
Около полуночи войско двинулось на запад по предгорной равнине, оставив разгромленный и опустошенный Боджнурд на милость собакам и шакалам. Поделенные между воинами пленники, связанные веревками, шли за повозками и верблюдами. Скрип колес, храп и фырканье лошадей нарушали тишину ночи. Иногда раздавался го тут, то там женский визг и мужская брань - это изголодавшиеся по женщинам воины насиловали своих пленниц, оттащив в кусты от дороги, или в арбах. Дикий разгул и чудовищный цинизм победителей возмущали пушкарей. Сергей скрежетал зубами. Егор, матеря хана с его биями и джигитами, откровение костерил и Сер гея:
- Ты-то что ж не насильничаешь? Ты-то тоже у них - господин, белая кость? Аль своей Татьяне изменить боишься? Не бойсь, не скажем.
- Брось, Егор, не доводи до греха. Я ведь могу и того... зубы тебе выбить за такие выражения..
- Ладно, не пужай, хуже, чем есть, все равно уж не будет...
Остальные пушкари терпеливо молчали.
Через несколько дней пришли в Гюнаминское ущелье, расположились лагерем на холмах. Ниже по ущелью, виднелась персидская деревушка, а выше дороги в высоких, почти отвесных скалах - пещеры. Раскинув шатры, хивинцы сразу заговорили о зороастрийцах-гебрах, обитавших в этих пещерах больше двух тысяч лет назад. По преданиям, управляли тут мобеды - жрецы, отличавшиеся особой мудростью. Жрецы эти выдумали черную магию и все дикие обычаи. Своих умерших они выносили на скалы - прилетали орлы и склевывали мертвецов до костей. Когда же на Персию напал халиф Али, он отменил законы и обычаи огнепоклонников. Арабы стали уничтожать их. Теперь гебров в Персии почти не было, все переселились в Индостан.
- Любопытно бы взглянуть на эти пещеры, - ска-вал Егор. - Страсть как люблю старину. Только в старину и жили люди хорошо, не то, что теперь. Ты разреши нам, Серега, подняться на гору, а то и сам с нами айда - может, там что-либо подходящее сохранилось.
Сергей не заподозрил ничего худого в речах Егора, но желания лезть в горы не изъявил.
- Ладно, валяйте, только недолго, а то хан или тот же змей Кути-ходжа спохватятся.
Егор, Василек и еще восемь парней тотчас скрылись в ночном полумраке. Перешли через дорогу, полезли вверх. Сергей слышал, как посыпались камешки с горы, и на этом баста: исчезли, словно испарились, пушкари. Час прошел, другой - не возвращаются. Вот уже рас свет над горами занялся, а пушкарей все нет. Хотел было Сергей податься к пещерам, но один из оставших ся парней остановил его:
- Поздно спохватился... Бежали они... Вчерась еще сговорились, когда ты у хана пировал...
- Кость бы им в горло, - прохрипел Сергей, сознавая, в какое тяжкое положение поставили беглецы оставшихся пушкарей и его самого. Схватив за грудки парня, Сергей встряхнул его: - Какого же рожна ты молчал до сих пор? Мог бы и я уйти с ними, а теперь и всем остальным гибель.
- Да ведь побоялись они тебя. Егор сказал: у тебя Танька беременная в Хиве сидит - ты ни за что ее не оставишь!
- Сволочи, кость бы вам в горло! - заорал Сергей, потеряв всякую осторожность.
Пока сыпал матом и размахивал кулаками, из соседних шатров вылезли хивинцы, стали прислушиваться. Узнав в чем дело, всполошились сразу. Некоторые побежали на взгорок, к ханским шатрам, Приехал Рахимкули-торе с нукерами.
- Где твои люди, Сергей?
- А хрен их знает! - со злостью отмахнулся пушкарь. - Пока мы спали, они пошли пещеры смотреть. Может, еще и возвернутся - недавно отправились.
- Кара-кель где? - с хрипом выкрикнул Рахимкули-торе. - Он забыл, что ему приказано охранять пушкарей. Мы ему напомним!
Отыскали Кара-келя:- после сытного ужина он спал под фисташковым деревом.
На суету обратил внимание и Кутбеддин-ходжа, сразу выяснил, что происходит, сквозь зубы процедил:
- Ты... туркмен... исчадье ада... Если к рассвету пушкари не найдутся, я сам отведу тебя к палачу...
Ошарашенный Кара-кель бросился к коновязи, увлекая за собой свою сотню Рахимкули-торе, немного успокоившись, сказал Сергею:
- Пойдем, топчи баши, поищем твоих людей.
Десятка два воинов направились следом за ним к высоким скалам, в которых в свете лунной ночи зияли огромными черными глазницами пещеры гебров. Попытка подняться по отвесной стороне ни к чему не привела: заскользив на камнях, Рахимкули-торе отказался от своей затеи.
- Зайдем с другой стороны, с Гюнами...
Селение лепилось на склоне горы, за речкой. Держа ружья наготове, отряд переправился по небольшому мосту через поток и поднялся по склону к пещерам.
Заглянули в первую: в ней было темно, оттуда вылетела стая летучих мышей Значит, беглецы сюда не заходили. Вошли в соседнюю, зажгли факел. Светом вырвало из кромешной темноты огромное куполообразное жилище со слетами ударов кирок или топоров на стене. Из нее узкий лаз вел в другую. Ползком, один за другим, проникли в соседнюю, но и из нее уходил под стену точно такой же лаз...
- Похоже, все они соединены ходами, - догадался Сергей.
- Давай, давай, пойдем дальше, - заторопился Рахимкули-торе - Твои урусы не могли уйти далеко. Они где-то здесь!
Преследователи переходили из пещеры в пещеру, в уже потеряли им счет. Наконец, кажется, в восемнадцатой увидели вертикальный лаз во второй ярус. Взобравшись через него наверх, вновь оказались в анфиладе каменных комнат со следами копоти. Рахимкули-торе понял, что конца жилищам древних гебров не будет, и приказал возвращаться назад,