Они проковыляли в спальню, и Елизавета закрыла дверь. Мария оперлась на кровать, но стоило принцессе отвернуться, чтобы взять табурет, как та повалилась на колени на шерстяной коврик.
- У меня больше нет сил на реверансы, - пробормотала Мария Болейн, когда Елизавета опустилась рядом с ней на колени и помогла ей подняться. - И потом, долгие годы рядом со мной не было никого, ни единого человека, который заслуживал бы моих реверансов, после того как он уничтожил мою… нашу… семью.
- Не разговаривайте сейчас, - попросила Елизавета. - Здесь никто ни перед кем не должен приседать в реверансе. Поберегите силы, чтобы мы могли поговорить.
Внезапно по изнуренному лицу женщины покатились огромные слезы. Елизавета, привыкшая плакать исключительно наедине с собой, привлекла тетю к себе, сдерживая слезы.
- Ах, моя милая, - торопливо заговорила Мария Болейн, как будто Елизавета могла исчезнуть, если она замолчит, - ты унаследовала стройность матери, ее темные глаза и цепкий взгляд, а еще руки, длинные, изящные руки. Разумеется, тебе достались его золотисто-рыжие волосы, но не цвет лица. У тебя фарфоровая кожа, в точности как у нее, - продолжала леди Стаффорд, отклоняясь назад, чтобы лучше рассмотреть Елизавету. - В тебе столько же от Болейнов, сколько от Тюдоров, и ты никогда не должна об этом забывать, что бы тебе ни грозило.
Тут дверь распахнулась. Широкоплечий мужчина с красновато-каштановой шевелюрой заполнил проем, вошел в комнату и быстро закрыл за собой дверь.
- Мама, Гленда говорит, что ты поднималась с постели и чуть не упала. Как хорошо, что Мег поправилась и может тебе помочь… - начал он, но тут его взгляд остановился на Елизавете.
В первые секунды его лицо было хмурым и подозрительным, но потом смягчилось приятным удивлением, как будто он не знал, что Мария посылала за Елизаветой, или не верил, что она приедет. На нем была белая рубашка, и поэтому только когда он медленно подошел ближе, Елизавета заметила, что его правая рука и верхняя часть груди затянуты повязкой, а локоть поддерживает перевязь.
- Принцесса Елизавета, - проговорила Мария, и от гордости ее слабый голос зазвучал с новой силой, - позвольте представить вам вашего кузена и верноподданного Генри Кэри. - Она прислонилась к кровати, цепляясь за тяжелый резной столбик, чтобы Елизавете не приходилось поддерживать ее. - Его сестра, Екатерина, осталась в Швейцарии с женой Генри и их детьми. Но Генри приехал домой, чтобы увидеть меня, потому что… потому что…
- Потому что очень соскучился, - галантно закончил за нее сын.
"У него круглое лицо, глубоко посаженные глаза и почти такой же нос, как у меня", - подумала Елизавета. Перед ней стоял красивый мужчина с аккуратно подстриженной золотисто-каштановой бородой, выглядевший старше своих тридцати с небольшим лет. У Елизаветы в голове не укладывалось, что перед ней тот самый юноша, с которым они встречались много лет назад. Он был среднего роста, но благодаря горделивой осанке казался выше. Елизавета в самом деле походила на Генри, даже больше, чем на своего единокровного брата. Она тут же прониклась к нему симпатией.
- Кузен Генри, - сказала принцесса, протягивая руку, - для меня большая радость и утешение встретиться с вами, даже - и в особенности - при таких обстоятельствах и в столь непростое время.
- Я ваш слуга и вассал на все времена, ваше высочество, - прошептал Генри и опустился перед Елизаветой на одно колено.
Склонив голову, он приподнял подол ее испачканного грязью плаща и поцеловал его, а затем коснулся губами тыльной стороны ее ладони, и только после этого, по-прежнему стоя на коленях, поднял к ней лицо. Елизавета слегка сжала плечи кузена. Генри поднялся, и они обменялись благопристойными поцелуями в щеку. Принцесса заметила, что вокруг его полных надежды глаз рассыпались лучистые морщинки, а уголок широкого рта чуть-чуть приподнялся. Она улыбнулась, глядя в эти глаза - карие омуты с таящейся в глубине печалью.
Вместе они помогли Марии Болейн вернуться в ее большую кровать, ибо она как будто провалилась во внезапный сон, прямо там, где стояла, прислонившись к столбику. Генри показал жестом, что им следует выйти.
Они остановились в коридоре у двери спальни, приблизившись друг к другу. Генри вдруг погрузился в молчание, и Елизавета поглядывала на него, ожидая объяснений.
- Мои глаза, - проговорил лорд Кэри, когда взгляд принцессы задержался на нем чуть дольше положенного, - радуются, глядя на ваше милое лицо. При виде вас, такой сильной и уверенной, я не сомневаюсь, что вместе мы сможем разоблачить этот заговор и предотвратить убийство.
- Убийство? - ахнула Елизавета. - Чье убийство? Вы хотите сказать, что нападение, о котором упоминала ваша мать, было покушением на вашу жизнь? Расскажите мне.
- Расскажу, - торжественно пообещал Генри, поднося палец к губам. - Пойдемте на улицу, где нас никто не сможет подслушать.
Но теперь Елизавету больше всего страшил вопрос, который выкрикивал у нее в голове внутренний голос: "Это семья моей матери, погибшей от руки палача, и неужели сейчас им - нам - снова грозит смерть?"
Глава третья
- Расскажите мне все, - потребовала Елизавета, когда они спускались по лестнице.
- Но вы, очевидно, только что прибыли, вам нужно отдохнуть и поесть, - сказал Генри.
- Я не смогу съесть ни крошки, пока вы мне все не расскажете.
Елизавете хотелось показать, что она очень уважает двоюродного брата и не намерена оспаривать его главенство в доме. Но все-таки она не сдержалась и выпалила:
- Мы должны оставить кого-нибудь у постели вашей матери. Кто такая Мег, о которой вы с Глендой говорили?
- Мег Миллигру, мамина любимица, а по большому счету - всего лишь травница у нас на кухне, - объяснил Генри, выводя Елизавету через холл на задний двор. - Девчонка слегла от бледной немочи и сейчас, как видно, даже себя не способна вылечить. Дело в том… Прошу прощения, ваше высочество, но она немного похожа на вас и я сначала принял вас за нее.
- Похожа на меня? - переспросила Елизавета и так резко остановилась, что Генри чуть не налетел на нее.
Тон и взгляд принцессы были скорее разгневанными, чем удивленными.
- Я имел в виду цвет волос, рост и телосложение, - быстро пояснил лорд Кэри. - Разумеется, у нее не такие благородные черты лица, осанка и манера держать себя, как у вас. Ей далеко до вашей грации, кузина. Мег рассеянна и нерасторопна, но мама к ней весьма расположена. Я на минутку зайду сюда. - Он указал на дверь, которая, судя по доносившимся из-за нее запахам и звукам, вела в кухню. - Скажу Гленде, чтобы она послала кого-нибудь к матери наверх. Когда матушка устает, она засыпает на несколько часов. Я сижу с ней, если у меня не кружится голова от потери крови.
Елизавета пересекла вслед за кузеном тускло освещенный холл. К своему удивлению, она обнаружила, что все еще закутана в плащ, хотя капюшон давно упал на спину.
- И скажите Гленде, - добавила принцесса, - чтобы она отдала мой завтрак моему слуге, который остался с лошадьми. То есть попросите ее, хорошо?
Генри склонил голову в подобии поклона, и тут из кухни с подносом в руках вышла Гленда. Пока лорд Кэри объяснял женщине, что нужно сделать, та переводила узкие глаза с него на Елизавету. Выслушав указания, Гленда кивнула, фыркнула, послала в адрес несчастной Мег проклятие и крикнула Пирсу, чтобы тот отнес "завтрак благородной леди" на конюшню.
Да, снова подумалось Елизавете, здесь церемоний не соблюдают. В другой ситуации это, пожалуй, позабавило бы ее, но сейчас, при виде слуги, явившегося, чтобы накинуть плащ на плечи Генри и вручить ему берет, ее кольнуло дурное предчувствие.
Со скамьи у кирпичной стены, на которую падали редкие солнечные лучи, открывался вид на травяной сад. Он был аккуратными рядами разбит вокруг замысловатого узла центрального рисунка, и ранний мороз еще не загубил этого укрытого от ветра уголка. Дальше виднелась кухонная дверь и окно, частично закрытое развешанными на нем пучками трав.
- Присядьте, пожалуйста, ваше высочество, и я все вам расскажу.
- Почему бы вам не называть меня Елизаветой, когда мы одни?
Они сели (по необходимости близко друг к другу) на узкую скамью.
- Или знаете что, - почти с нежной тоской продолжала принцесса, - здесь мне кажется, что я должна быть просто Бесс и чувствовать себя как дома. Семейную идиллию нарушает только то, о чем вы должны мне поведать.
Генри кивнул и покраснел - если только внезапный порыв морозного ветра не раскрасил румянцем его щеки.
- Конечно. А вы зовите меня Гарри, как зовут друзья. Елизавета, я не хотел, чтобы мама приглашала вас сюда, но теперь рад, что она это сделала.
Елизавета увидела, что ее двоюродный брат взволнован гораздо больше, чем ей показалось вначале. Он постоянно ерзал на скамье, а его низкий голос срывался.
- Я боялся сообщать вам об этих… этих опасных беспорядках… в письме. Нападение на меня и моего слугу было не случайным… Я решил было, что мне удалось тайно вернуться домой, чтобы увидеться с матерью, прежде чем она… она…
- Но вы уверены, что она умирает? - спросила Елизавета, слегка склоняясь к кузену. - Нельзя ли привлечь какого-нибудь искусного аптекаря или врача?
Генри опустил голову и уставился на руки, которыми вцепился в колени.
- Она все перепробовала. Прошлой зимой умер мой отчим, и все дело в том, что с тех пор мама утратила желание жить. Она чахнет от тоски. У нее слезятся глаза, болит желудок. Ее одолевают тошнота и общая слабость. Я рад, что вы приехали, но боюсь, что теперь, когда моя матушка наконец увидела меня и вас…
- Ей больше незачем будет жить?
Генри резко поднял голову.