* * *
В галерее семинаристов из Верхнего Египта.
Некоторые семинаристы согласились с тем, что сказал верховный кадий Абдель Барр бен аш-Шахна. "Человек, подобный ему, - говорили они, - не стал бы заниматься фонарями, если бы дело не было столь важно, гораздо важнее, чем это кажется кое-кому".
- Вам везде чудится неладное, - сказал Саид и привел в пример главные улицы Каира, где фонари горят перед лавками всю ночь.
Один из семинаристов возразил ему:
- Это неверно. Лавки запирают на ночь после ужина, и еще до полуночи все спят в своих постелях.
- Неужели кому-нибудь из вас не нравится, что кварталы и дома освещаются и люди чувствуют себя в безопасности? - с горячностью произнес Саид. - Эмирам хочется, чтобы было темно и их мамлюки могли вытворять все, что им вздумается.
- Да, да, все, что говорит Саид, верно, - сказал Омру бен аль-Одви.
- Ты, Саид, всегда не согласен, - заметил семинарист-сириец.
- Я не согласен только с тем, что считаю ошибкой, - возразил Саид с горячностью.
- Разве ошибается верховный кадий? - спросил нубиец.
- Действительно, разве ошибается верховный кадий? - забормотали остальные.
Мансур наклонился к Саиду и зашептал:
- Зачем нужно это новшество - фонари? Разве нет у людей дел поважнее и более достойных внимания и забот Аз-Зейни? Кроме того, если говорить откровенно, Саид, это новшество лишь способствует еще большему падению нравов.
Саид умолк. Кто знает, быть может, внедрение фонарей прикрывает цели, которых он не видит?
- Эти фонари все перевернули вверх ногами, - сказал сириец. - Неужто никто из важных особ или неважных не осмелится снять фонарь со своего дома?
- Все боятся Аз Зейни, - крикнул семинарист из Манфалуты.
- Да-да, - подтвердил Омру.
- Неужели его боится сам Аса-бек-воин? - съязвил Мансур.
Саид прикусил верхнюю губу. Эх, если бы он мог сказать им: "Вместо того чтобы заниматься пустой болтовней, присмотритесь к тому, что творит Закария! Как он навязал себя Аз-Зейни!" Но… действительно ли навязал? Кто знает? Может быть, должность досталась ему с согласия Аз-Зейни?
- А дело-то вовсе не в фонарях, - сказал Омру бен аль-Одви.
* * *
Народ в мечетях и на улицах кричал?
"Да проклянет аллах фонари!"
"Да проклянет аллах фонари!"
* * *
САИД АЛЬ-ДЖУХЕЙНИ
В тот раз Саид вначале побежал к Аз-Зейни, а после восхода - к шейху Абу-с-Сауду. Вот он дом. Дверь открыта. Аз-Зейни не стал расширять здание. Как хранитель мер и весов, он может по праву переехать в дом больших размеров. Однако он остался здесь.
Перед дверью стоит нубиец в зеленой рубашке с желтым воротником и рукавами. Новое дело придумал Аз-Зейни - одинаковую одежду для всех его людей в часы службы. С другой стороны дома стоит длинная очередь.
- Ты желаешь увидеться с самим Аз-Зейни? - спросил нубиец.
Саид кивнул. Нубиец удалился.
Голоса жертв притеснений звучат приглушенно, хотя число их велико. Если Саид встретится с Аз-Зейни, то расскажет ему все, что у него на сердце. Он скажет ему: "Да поможет тебе господь вынести все испытания!" Когда Саид шел рядом с ним в ту далекую ночь, Аз-Зейни был немногословен, не пускался в подробности. Если он увидит Аз-Зейни теперь, разговор у них будет долгим. Саид расскажет обо всем, что рождает сомнения в его душе. Аз-Зейни скажет ему обо всем, что ему докучает, какие хлопоты доставляет ему должность хранителя мер и весов, что он получает от разговоров с людьми.
Нубиец вернулся.
- Аз-Зейни ушел утром. Может быть, вернется пополудни.
Саиду показалось, что он остановился как вкопанный на всем бегу.
- Не знаешь, куда он направился?
- Никому не ведомо, куда пойдет Аз-Зейни, движимый заботой о народе. Но я знаю об одном из его дел на сегодня. Как тебе известно, мамлюки Таштамира и Хайр-бека в ссоре. Они сцепились возле квартала аль-Джавания и между делом разграбили несколько лавок в ряду. Аз-Зейни направился туда, чтобы подсчитать, на сколько украдено, каковы убытки хозяев, и донести султану о случившемся.
- Когда это произошло? - спросил Саид.
Нубиец произнес с некоторым удивлением:
- Ночью.
Почему Саид ничего об этом не слышал? Может быть, потому, что до полудня он был на занятиях?
- Ну что же, теперь наконец мир установится между Таштамиром и Хайр-беком.
Нубиец покачал головой.
- Ничего подобного! Согласившись, как и остальные эмиры, с тем, что необходимо избавиться от фонарей, Хайр-бек сказал: "Нет, я никогда не помирюсь с Таштамиром!"
Когда это дошло до ушей Таштамира, он воскликнул:
- Он меня презирает! Клянусь аллахом, я разобью эти фонари об его голову!
Неожиданно поднялся шум среди стоящих в очереди жалобщиков-крестьян с запыленными лицами. Глядя на их лица и глаза с блуждающими взорами, Саид вспомнил детей в своей далекой деревне: у них большие головы на тонких, как былинки, шеях. Они жуют траву на дороге. Глаза их - раздолье для мух. Слава аллаху, что он не создал Саида крестьянином, который надрывается в поле, поднимает воду из канала в арыки, платит подати, крестьянином, которого избивает надсмотрщик и он бежит в город, чтобы подать жалобу, и исчезает навсегда. Саид подумал, что бы с ним стало, будь он крестьянином?
Помолчав немного, привратник-нубиец спросил:
- А зачем тебе нужен Аз-Зейни? Здесь сейчас его наместник. Он может тебя выслушать.
- Аз-Зейни меня знает, - сказал Саид. - Мне нужно встретиться именно с ним.
Саид ни на кого не доносит. Но у него есть улики, которые подтверждают, что Бурхан ад-Дин ибн Сейид ан-Нас, торговец бобами, владелец нескольких кораблей на Ниле и рудников в Минье, с некоторого времени скупает бобы у крестьян и скапливает их у себя. Он построил множество складов на берегу Асар ан-Набий в Старом Каире, дает взятки некоторым самым важным эмирам, чтобы получить у султана законное подтверждение своего права единолично торговать бобами. И так возвращается старое зло, ради искоренения которого старается Аз-Зейни. Нельзя, чтобы один человек или несколько полностью забирали в свои руки торговлю каким-нибудь товаром, будь то овощи или бобовые. Ведь это касается всех людей. Что будет, если в голову Бурхану ад-Дину ибн Сейиду ан-Насу придет мысль оставить рынки без бобов или сделать их редким товаром? О подобном деле здесь еще не слыхивали! Ни один торговец до этого не пытался завладеть торговлей бобами в Египте. Аз-Зейни не будет молчать.
Саид спрашивает себя: действительно ли его тревожит само дело или ему хочется убедиться в справедливости Аз-Зейни? Пока он этого не знает. Саид переходит улицу. Молоточки стучат по красной меди, выделывая котелки и кофейники. Погонщик ослов привязал животное к столбику на дороге, уселся рядом с ним и жует редиску с хлебом. Вот она лавка Хамзы бен Абд-ас-Сагыра. Здесь можно спокойно посидеть: ни одна душа, кроме хозяина, не знает его. Даже Мансур, его приятель, далеко.
- Здравствуй, здравствуй, добрый день! - тепло приветствует его Хамза.
Саид отвечает, приложив ладонь к груди. Просит трубку. После первых же затяжек он чувствует легкое приятное головокружение. Ему нужно поразмыслить над тем, что прошло и что будет, перебрать в уме то, что он скажет Аз-Зейни Баракяту, если встретится с ним вечером.
* * *
Султанский указ
"Лишить шейха Саида бен ас-Сакита его должности кадия ханифитов".
* * *
От верховного кадия Египта султану
"Ты охранил правду, возвеличил слово ислама, удалил еретиков. Да сохранит тебя аллах властителем страны нашей!"
* * *
Султанский указ
"Остановить развешивание фонарей. Снять все, которые были подвешены ранее".
* * *
От эмиров земли египетской султану
"Ты восстановил истину и утвердил справедливость. Да проклянет аллах фонари!"