Эта сущность все еще таилась в фасадах в стиле арт-деко, изящных ресторанах и отелях, в небольших рыночках и зеленных лавках, что сохранились на романтичных, узких и крутых улочках, в стороне от широких проспектов, в рыбацком поселке со столетней историей у посто 6 - и они все еще там. Эта часть Рио меньше всего пострадала от чумы торговых центров - здесь есть только один, и то почти на границе с Ипанемой. Копакабана остается островком Европы и благодаря частным коллекциям своих старинных обитателей: здесь найдется немало квартир, забитых картинами, мебелью, предметами искусства, книгами и документами, единственным недостатком которых является то, что они недоступны широкой публике. Иногда кто-то из этих людей умирает, и вместо того, чтобы передать коллекцию музею, семья покойного без зазрения совести распродает ее, и бесценные экспонаты помогают обогатиться аукционерам, антикварам и владельцам букинистических магазинов. Хотя я считаю, что самая большая потеря в данном случае не вся эта рухлядь, а сам человек, с его привычками и характером. Вместе с ним в могилу сходит часть памяти города. Когда мне удается добыть одну из таких подержанных книг, особенно если она о Рио, на полях я нахожу пометки, какие-то наблюдения, дополнительные сведения, собранные лично бывшим хозяином книги. Синие чернила этих замечаний, может быть, выцвели со временем, но отзвуки беседы читателя и книги все еще слышны.
Но более всего Копакабана была и остается "европейской" в своем поведении: она не признает рамок, и сколько бы полиция ни пыталась ограничивать ее свободу, подобные попытки всегда оканчиваются крахом. Только здесь вице-президент республики и футболист могли повздорить из-за соблазнительной Анжелиты Мартинес, звезды водевилей (футболист победил), и только здесь соседи звезды могли не обратить на это никакого внимания, даже когда политик, в отчаянном стремлении восстановить статус кво, попытался сбить выстрелом замок на двери своей бывшей любовницы. К сказанному стоит добавить только то, что футболистом этим был Гарринча.
Журналист Антонио Мария решил узнать однажды ночью, сколько любовных сцен (законных или не очень) происходило в одном конкретном квартале Копакабаны, подсчитывая количество ярко или приглушенно освещенных окон. Их было слишком много - и он бросил это занятие.
И пожалуй, ни один район или город, за исключением Рима при Адриане, не был так лоялен к гомосексуалистам. В Рио, начиная с шестидесятых, Галерия Аляска, небольшой квартал около посто б, был неофициальным местом встреч геев и лесбиянок, где их никто не тревожил и не притеснял, разве что по городу гуляло несколько шуток. И это очень немалое достижение, если учесть, что в те времена в Париже каждый, кто отправлялся в гей-бары или ночные клубы соответствующей тематики, чувствовал, как полиция дышит ему в затылок. Именно такое спокойное отношение встретила здесь американская поэтесса Элизабет Бишоп, переехавшая в Рио в 1951-м, а Лота де Машеду Суареш помогла ей найти дорогу в высшие круги лесбийского общества в Рио - да, такое общество существовало, не слишком открыто, но довольно активно. Сама Лота была архитектором-самоучкой, жила в Леме и была больше известна благодаря своему уму и профессионализму (мы обязаны ей созданием парка Фламенгу), нежели своим союзом с Элизабет.
Копакабана немедленно начинала играть важную роль в жизни своих обитателей, но всегда находился кто-то, кому это не нравилось. Рио заметно выделялся на фоне остальной Бразилии, публика долгое время была склонна преувеличивать масштаб происходящих здесь событий, и именно Копакабана неизменно привлекала ее внимание. Людям со стороны этот район казался "греховным". Все женщины здесь "падшие", мужчины - аморальные, молодежь - сплошь хулиганы и малолетние преступники. Так считали те, кто, попадая сюда, немедленно начинал чувствовать себя неотесанным деревенщиной. Но мнение о всеобщем грехопадении стало настоящим клеймом, а позже к нему добавился и тот факт, что из трех самых громких преступлений, совершенных в Рио в пятидесятые, два произошли именно здесь: покушение на жизнь журналиста Карлуша Лакерду перед его домом на руа Тонелеро в августе 1954-го (в результате которого три недели спустя покончил самоубийством президент Жетулио Варгас) и смерть студентки Аиды Кюри, которую изнасиловали два молодых человека и выбросили из пентхауса на авениде Атлантика в 1958-м. Такие скандалы непременно должны были случаться именно в Копакабане. Честно говоря, даже в свете самых ярких фонарей (огни вдоль пляжа уже в 1922-м стали знаменитым "жемчужным ожерельем") ночь в Копакабане всегда сродни атмосфере французских фильмов категории Б - "Боб-игрок" Жана Пьера Мелвиля, "На последнем дыхании" Жана Люка Годара можно было снимать на этих улицах.
В конце концов именно эта сторона взяла верх. Копакабана пала жертвой собственного очарования. Все человечество мечтало когда-нибудь сюда переселиться, а половина так и сделала. Всего через двадцать лет после постройки "Паласа Копакабана" (помните его?) отличался от своего окружения только красотой и публикой, но уже совсем не размерами. На фотографиях времен пятидесятых, отснятых под разными углами, он едва различим в гуще окруживших его строений. Некоторые из этих зданий состоят из однокомнатных квартир, десятками размещенных на каждом этаже с ордами съемщиков и иждивенцев в каждой. В 1963 году строительство таких зданий запретили, но было уже поздно - уже тогда количество местных жителей заставляло некоторых в ужасе спрашивать: а что будет, если все эти люди одновременно решат выйти на улицу? А потом на сцене появился величайший враг всех больших городов - автомобиль. Количество машин в Копакабане достигло угрожающих размеров. Авениду Атлантика расширили вдвое, оттолкнув море еще дальше от домов, но даже это не решило проблему.
В 1980-м в Копакабане жили почти 230 000 человек, это больше, чем население многих не слишком крупных европейских городов. И на нее обрушились все беды, связанные с такой необыкновенной плотностью населения: коммунальное обслуживание ухудшилось, условия жизни - тоже, улицы становились все грязнее, дорогие магазины переехали, и туристы предпочитали сюда не соваться.
Ночная жизнь, великолепно скроенные пиджаки и пышные декольте уже давно перекочевали в Ипанему, место шикарной публики заняла пресыщенная богема, небритая и с рюкзаками на плечах, предпочитавшая напитки подешевле. Когда Копакабане в 1992 году исполнилось сто лет, все газеты оплакивали ее ужасное падение. В Рио родилось слово, обозначающее процесс, когда прекрасные районы становятся жертвами бездумной застройки, на которую власти смотрят сквозь пальцы, - "копакабанизация". Какая неблагодарность по отношению к району, которому Бразилия обязана началом своей модернизации!
Но хотя мы еще не понимали этого, перемены уже начались. В 1989-м Гинли, потратив свои несметные сокровища на поддержание блестящего образа жизни, продали последнюю фамильную драгоценность, "Копа", англо-американскому бизнесмену Джеймсу Шервуду, который незадолго до этого приобрел еще один легендарный отель - венецианский "Каприани". Несколько лет ушло на то, чтобы вернуть "Копа" былое великолепие и модернизировать его, сохранив его главные качества, и Шервуд потратил на это в два раза больше, чем двадцать три миллиона долларов, отданные им за сам отель. А тем временем вдоль пляжа выросли новые пятизвездочные отели, а традиционные гостиницы вроде "Ланкастера" (где "останавливались" Кэрри Грант и Ингрид Бергман в "Дурной славе"), "Эксельсиор" и "Оуро Верде" были реконструированы. Пляжи получили новое освещение. Начали возвращаться туристы, привлеченные празднованиями Нового года и карнавалами, и не только для того, чтобы купить чучело пираньи или поднос, выложенный крыльями бабочек. Это могло означать только одно - Копакабана снова росла в цене.
Результаты стали заметны уже в девяностые, а некоторые из них видны и до сих пор. Девять месяцев в году пляжи не пустуют по ночам. Киоски забиты людьми, по бульварам прогуливаются пары, на песке до зари играют в мяч. Бары остепенились, в старые рестораны стала возвращаться былая клиентура, а рядом с ними появились новые. Мало-помалу появляются мелкие, но приятные заведения: магазины подержанных книг, интернет-кафе, булочные, бистро. "Модерн Саунд", который уже был лучшим музыкальным магазином Бразилии и одним из лучших в мире, вырос в три раза, и при нем появилось бистро, где каждый день с пяти до девяти можно услышать четыре-пять иностранных языков - это и есть настоящий язык Копакабаны. Конечно, по ночам проститутки и трансвеститы наводняют определенные улицы, и в любое время дня и ночи, скажем, шведской туристке, увешанной золотом и брильянтами, не стоит разгуливать здесь одной. Но в таком виде вообще мало где стоит появляться в одиночку.
Ко всеобщему удивлению, выяснилось, что население Копакабаны сократилось. За последние двадцать лет немало людей переселилось в Барра да Тижука, и официальная статистика показала, что в 2000 году население снизилось до 155 000. Если эти цифры верны, то Копакабана вернулась на уровень 1955-го.
И большая часть оставшихся - те же люди, что и в 1955-м. Копакабана, еще вчера казавшаяся такой юной, теперь статистически самый "старый" район Рио: двадцать один процент ее жителей - пожилые люди.