Несмотря на пожар, окружавший церкви и колокольни, и на непрекращавшуюся бомбардировку, народ стекался со всех сторон к всенощной и в теплой молитве к Господу искал успокоения и отрады. А неприятельские ядра меж тем жужжали, шипели, свистели в воздухе, гулко ударяя в землю или в стены зданий, неся с собой смерть и разрушение.
Вечер был прекрасный: ни малейшего ветра. Огонь и дым поднимались столбом под самые облака. Куполы церквей и колоколен ясно виделись на фоне пылающего неба.
Сражение прекратилось только к ночи. Солдаты и офицеры улеглись под открытым небом, возле ружей, составленных в козлы, стараясь восстановить сном свои силы. Все ожидали, что на следующий день начнется новый смертельный бой.
Дивизия, в которой находился Павел Алексеевич Тучков, заняла Петербургское предместье Смоленска, на правой стороне Днепра. К ночи офицеры собрались в кружок и толковали, угощаясь кое-какой закуской.
- Если бы мы не ходили взад и вперед то к Инкову, то к Смоленску, - говорил один из офицеров, - мы бы успели отразить неприятеля у Красного. А тут вот пришлось только с горки глядеть на сражение.
- Как знать, как знать! - пожимал плечами Майор. - А это не так-то легко, как кажется. Вот ведь верные известия были получены о том, что Наполеон идет на Смоленск, и двинули нас сюда было, а пришли, и все же мы стали кричать, что нас обманули; ушли к Инкову, а тут французы без нас перешли Днепр и взяли Красный.
- Как хотите, господа, - сказал кто-то, понижая голос, - а странно, что наш главнокомандующий избегает боя…
- Верно, верно! - поддержали его другие.
- Полноте, господа! - заговорил снова майор. - Разве могли мы выдержать генеральное сражение, пока наши две армии не соединятся?
- К чему нужно было растягивать войска? - проворчал капитан. - И без того у нас войска втрое меньше, чем у неприятеля. А тут еще разделили на три армии и растянули от Балтийского моря до самой Галиции.
- Нельзя было знать, с какой стороны Наполеон вторгнется в наши владения.
- Что ж! Разве мы помешали его переправе?.. Все это мудрят у нас в штабе немцы. Если бы все войска были в одном месте, не допустили бы мы Наполеона до Смоленска.
- Ну что толковать! - прервал его майор. - Главное сделано: наша Первая армия соединилась с армией Багратиона. И теперь нас до ста пятидесяти тысяч при семистах шестидесяти орудиях.
- Вы почем знаете численность войск и орудий?
- Помогал в вычислениях адъютанту, писавшему докладную записку главнокомандующему.
- Вот посмотрим, что станут делать теперь, когда обе армии соединились! - говорила молодежь. - Куда поведут нас наши немцы?
- Уж, разумеется, не отступим от Смоленска! - бросил майор уверенно. - И не отдадим такой важный пункт в руки неприятеля.
- Только бы этого недоставало! - крикнул кто-то из молодых.
- А я так и тут не уверен, чтобы мы не отступали, - молвил насмешливо капитан. - Ведь можно же было не допустить неприятеля до переправы через Неман, но переправился он благополучно и без помех.
- Кто же мог думать, что Наполеон вторгнется в наши пределы, не объявив предварительно войны! - покачал головой майор.
- От него всего можно было ожидать! - прервал его капитан запальчиво. - А мы все ему дорогу очищаем. Вспомните только, господа, как было дело с нашей бригадой: мы жгли мост на Вилии, когда Наполеон уже перешел через Неман.
- А здоровый мост был! - заметил пожилой прапорщик. - Бревна - толще не бывает! Много хвороста и соломы нужно было натаскать на него, чтобы огонь охватил намокшую древесину.
- Есть о чем жалеть! - засмеялся один из молодежи. - Сколько людей с тех пор полегло, а он о бревнах жалеет.
- Не перебивайте меня! - начал снова капитан. - Дайте мне перечислить все наши походы. Помнится, мы отступили от Вилии пятнадцатого июня. Семнадцатого и восемнадцатого простояли на месте. Затем двинулись к главной квартире в пресловутые укрепления Дриссы.
- Опять немцы! - заметил запальчиво один из молодых. - Чего стоили эти укрепления и оказались никуда не годными!
- Тут мы тоже жгли, - продолжал капитан настойчиво. - Только уже не мост, а провиантские магазины.
- И сожгли одного хлеба на миллион рублей! - ввернул снова старый прапорщик.
- А сколько громких слов было сказано Барклаем-де-Толли! - продолжал капитан. - Помните, господа?.. Когда укрепляли лагерь под Дриссой, главнокомандующий говорил, что копает могилы неприятелю. А пришли мы в Дриссу, так все увидели, что, останься мы в этом укреплении, нас, как мух, перебьют французы… Тут снова уверял в своем приказе Барклай-де-Толли: "Не отступлю более ни на шаг перед неприятелем". А второго вся армия отступила через Двину по дороге к Полоцку.
- И мы замыкали шествие, поджидая себе в подкрепление графа Витгенштейна! - добавил кто-то из молодежи.
- А никто и не думал нападать на нас, - продолжал капитан. - И мы преспокойно прибыли одиннадцатого июля в Витебск и расположились на берегу Двины, как стоим теперь над Днепром. И простояли до тех пор, - добавил он с горечью, - пока главнокомандующий не получил донесение от князя Багратиона, что Могилев взят Наполеоном, и обе армии через это не могут соединиться иначе, как под Смоленском.
- И мы снова потянулись, отступая, - сказал не без сарказма один молодой офицер. - Только на этот раз по дороге к Поречью, а французы меж тем овладели оставленным нами Витебском.
- Жутко досталось тогда нашему арьергарду от войск Мюрата! - заметил кто-то.
- Зато граф Пален второй молодецки сдержал напор! - ответил майор. - Наши войска бились на славу!
- А помните, господа, как послали нашего командира Павла Алексеевича заступить место барона Корфа по случаю приключившейся у того болезни?
- Мы тогда только вдвоем с ним отправились обратно по дороге к Витебску! - сказал адъютант Тучкова Новиков, хранивший до сих пор молчание.
- Невесело вам тогда было! - заметил молодой подпоручик.
- До Витебска было ничего! - решил рассказать адъютант. - Вся дорога, однако, была запружена повозками и народом, бежавшим из города. Встречные нас уверяли, что Витебск занят уже французами. Но Павел Алексеевич не верил этому и хотел убедиться, точно ли французы в городе… Ну и убедился - если не воочию, то воушию: только-только въехали мы с ним в предместье, как слышим - в улицах города идет пальба. Сомнения тут больше никакого не было в том, что французы в городе. И нам следовало уходить, чтобы не попасть в плен. Мы свернули с большой дороги вправо и поехали полями отыскивать свой отряд. Дело было к вечеру, а мы не знали наверно, где он находится, и постоянно рисковали наскочить на неприятеля. Меня Павел Алексеевич послал в одну сторону осмотреть местность, а сам направился в другую, и мы потеряли друг друга, и пришлось каждому из нас пробираться к своим поодиночке. Сильно стемнело, едва можно было разглядеть путь на просторных равнинах, окружающих Витебск. Вижу вдруг, идет кавалерия. Впереди уланы… Наши или неприятель - решить трудно. Ведь польские уланы, сражающиеся против нас заодно с французами, в мундирах, очень похожих на наших улан, а французы, заняв Витебск, могли выслать польских уланов для прикрытия своего фланга. Пока я раздумывал, ехать ли мне навстречу показавшейся коннице или скакать от нее, за уланами показались гусары в серых мундирах… "Слава Богу! Это наш Елисаветградский полк!" - вздохнул я облегченно и поскакал к нему.
- Так вы и шли с конницей?
- Куда же мне было деваться! Примкнул я к ней, да вскоре к нам присоединился и Павел Алексеевич. Он, оказалось, тоже долго не решался к нам подъехать, боялся попасть в плен. Так вышло, что и сам барон Корф был в этом отряде. Так мы с ним и проследовали до самого города Поречья, где тогда находилась главная квартира нашей Первой армии. Нам, однако, велено было остановиться версты за три, не доходя до города, и Павел Алексеевич расположил принятый им отряд на самой дороге, близ корчмы. Ночью мы услышали страшный крик в Поречье, до нас долетело громкое "ура!". Павел Алексеевич велел мне скакать в главную квартиру и узнать, что там делается. Я пустил своего коня в карьер, и вдруг узнаю, что некоторые из солдатиков добрались до покинутых откупщиками подвалов, выкатили оттуда бочки с вином и подняли весь этот шум на радостях.
- Вот какая оказия! - засмеялся старый прапорщик.
- Тут вскоре обе армии соединились под Смоленском! - прервал рассказчика благодушный майор.
- И Павел Алексеевич принял начальство над нашим отрядом, - добавил прапорщик.
- Главное то, что армии соединились! - отметил майор.
- Того и жди, что опять велят нам отступать, - покачал головой капитан.
- Полно вам вороной каркать! - остановил его строго майор.
- Пора, однако, нам и на покой! - засобирался адъютант. - Неизвестно, каков-то будет завтрашний день. Может быть, придется и нам биться весь день с неприятелем.
Вскоре все улеглось и заснуло, кроме часовых, мерно двигавшихся по периметру лагеря.
Все затихло и мирно спало, как вдруг раздался перестук конских копыт. И проезжавший мимо ординарец крикнул:
- Господа, отступаем!
- Куда? Как? - взволновались офицеры, вскакивая и озираясь.
- Пошутил? Быть не может! - заметил спокойно майор.
Но не успел он договорить, как раздался ружейный огонь, и мирный их лагерь огласился страшными криками. Несколько солдат лежали мертвые и тяжелораненые.