- Эка сила, подумаешь! - с досадой прервала Нелина сына. - Да если не подоспеет подкрепление, так наших в землю положат.
- Господи! - охнула Ольга, уже видя в своем пылком воображении Митю убитым.
- Укладываться! - вскричала Нелина. - А ты, - обратилась она к Павлуше, - беги к коменданту да возвращайся скорее, не то уедем без тебя, ждать не станем.
- Палашка, Машка, Дунька! - позвала она во весь голос прислугу. - Тащите сундуки да попроворнее. Позовите ко мне Митрофана…
- Вы не извольте беспокоиться, матушка-барыня, - молвил почтительно вошедший старый слуга Митрофан. - Уложим все необходимое в тарантас. На козлы сядет лакей Андрей, и поезжайте с Богом в Москву.
- А как же с вещами, Митрофан? Надо за подводами в деревню послать.
- За подводами я уж Митюху верхом послал. А ждать вам их незачем. Я сам уложу, и вслед за вами поедем.
- Что ты, Митрофан, в уме ли? А дом-то как без тебя будет? Что ж его так на разграбление и оставить?
- Верно ваше слово, матушка-барыня. Дом никак оставить без присмотра нельзя. А только как же подводы зря отпустить, чтобы вещей не растащили?
- Посмеют ли! Ведь свои! Я старосте строгий приказ пошлю: беречь все пуще своего глаза. А дорогой Матвеевна присмотрит.
Столпившиеся вокруг нее женщины хватались за голову, всхлипывали.
- Молчите! - прикрикнула на них барыня.
- Что тискаетесь! - крикнул на них и Митрофан. - Ступайте укладывать добро по сундукам. Чтобы все было у вас готово, как подводы придут!
Женщины заметались во все стороны и, забыв про неприятеля, начали спорить между собой по поводу каждого ящика и каждой тряпки.
Ольга машинально собирала разные ценные вещи и старалась помогать матери. Но мысли ее были далеко - на большой дороге к Красному. Воображение ей рисовало, как Митя бодро шагает возле своей роты, в порядке отступающей перед массой напирающего со всех сторон неприятеля; то он виделся ей тяжелораненым… и она, забыв, где она и что возле нее делается, вздрагивала всем телом и хваталась обеими руками за голову.
- Полно же, голубушка моя, полно, моя радость! - говорила Нелина, гладя густые черные волосы дочери. - Никто как Бог! Что убиваться! Может быть, наш Митя здоров и двигается к нам…
- А мы уезжаем, мамаша! - проговорила сквозь слезы Ольга, с легкой укоризной в голосе.
- Нельзя иначе, голубка моя! Никак нельзя оставаться. Необходимо уехать - и как можно скорее.
- Хотя бы мне узнать, что с Митей. Подумайте только: уехать так далеко отсюда, не зная, жив ли Митя, не ранен ли он! Маменька, голубушка, подождите до завтра, только до завтра!..
- Матушка-барыня. Мы пропали!.. - закричал вдруг повар Гаврило, подбежав к растворенному окну. - Наши, слышь, остановились неподалеку. От француза отбиваются. Степка с повозкой прибыл.
Ольга опрометью бросилась к двери, выскочила на крыльцо и чуть не столкнулась лбом со своей горничной Машей, бежавшей со всех ног в комнаты.
- Письмецо вам от барина! - крикнула Маша, потрясая в воздухе клочком серой измятой бумаги.
Ольга нетерпеливо выхватила у нее письмо и стала с жадностью читать. Но бумага была сильно измята, а она так взволнована, что едва смогла разобрать следующие строки, наскоро набросанные карандашом:
"Если вы еще в Смоленске, то, ради Бога, уезжайте скорее прямо в Москву".
- Что он пишет? Что? - спрашивала тревожно Нелина, тоже вышедшая на крыльцо.
- Велит уезжать, - ответила грустно Ольга.
- Ну вот видишь, голубушка, сама теперь понимаешь, что я права.
Однако Ольга не слушала матери и, обратись к Маше, приказала позвать к себе денщика Степку. Не успел Степан появиться, как был засыпан вопросами.
- Живы-с, здоровы-с! - отвечал он, улыбаясь во все лицо. - Кланяться велели. И как это только Господь хранит его благородие! То есть хоть бы царапинка… А дело под Красным было жаркое! Ух какое жаркое!..
- И Митя сражался? Да говори же скорее! - торопила Ольга.
- Как же-с! Почесть все впереди! Да вот расскажу все по порядку. Дозвольте только, сударыня, водицы испить, в горле уж больно пересохло. Весь день гнали лошадей без остановки, ведь француз-то был близехонько от нас.
- Ну иди, выпей и закуси. Я велю Матвеевне тебе чарку вина дать. Только ты, смотри, приходи скорее рассказать нам все, да рассказывай потолковее, как дело было.
- Хотя мы в деле не бывали, а все ж с колокольни видели и можем доподлинно рассказать, как все происходило.
- Так приходи же, смотри, скорее!
- Мигом-с явимся. Не успеет безволосая девка и косу заплести, как мы перед вами предстанем.
- Ну-ну, беги! - сказала добродушно Нелина. - Довольно ораторствовать!..
Тоска Ольги заметно поутихла, но молодая женщина так страстно желала знать все подробности о муже, что не могла ничего толково укладывать, а сновала по комнатам, захватив свою дорогую белую шаль, подарок Мити к свадьбе.
Через четверть часа Степан уже бежал по двору, утирая губы рукавом своего казакина и дожевывая кусок сала, которым его угостила Матвеевна. Обыкновенно она была не очень щедра, но тут как не угостить на радостях встречи, да и жалеть провизию незачем более: всех запасов с собой не увезти, а оставить - растащат или испортится… а не то еще француз съест, так пусть лучше свои покушают всласть.
Представ перед госпожой, Степан остановился чинно у самых дверей. Он опустил руки по швам, наклонил голову немного влево и начал ровным голосом толкового рассказчика:
- Вот это пришла наша дивизия под Красный, и стали мы на биваках недалеко от самого города. С нами тоже были Харьковский драгунский полк и два полка казаков. Тут шепнул один из казаков, вернувшись из разведки: "Плохо, ребята! Французов видимо-невидимо. И все - конные…" Вот это сегодня утром раненько и говорит мне его благородие: "Ступай, Степан, к обозу да мои вещи и коня стереги". Поехал я это на заводной через город и не утерпел, привязал жеребца к церковной ограде, а сам - на колокольню… А перед городом-то место ровное - видно далеко. Вот и вижу: скачут французы; да такая их силища - страх!.. Гляжу, а подле самого города наш-то батюшка Дмитрий Иванович мост на болоте наводят, ему барабанщики наши да флейтщики помогают, ломают изгороди да срубы, к их благородию тащат…
- Чего ты врешь! - остановила его строго Нелина. - Станет Митя мост в виду неприятеля строить!..
- Вот провалиться мне живому сквозь землю, коли вру, матушка-барыня! Как же их благородию моста не наводить, если начальство приказало. Да француз-то был еще эвона как далеко от наших. Нам-то его только с колокольни как на ладони видно было.
- Ну, рассказывай, рассказывай дальше! - нетерпеливо поторапливала денщика Ольга.
- Егеря-то наши перед городом стали цепью, - продолжал Степан. - Кажись, весь сорок девятый стоял тут, а наш третий батальон на улицах Красного был расставлен, и два орудия тяжелой артиллерии - при наших. Казаки да драгуны сунулись было вперед, да как увидали, какая сила на них прет, тут же ретировались. А наши молодцы егеря не сробели, так угостили француза пулями, что он перестал напирать. А тут пушки наши грянули картечью и повалили-таки немало людей и лошадей. Да враг-то уж больно хитер! В обход, вишь, пошел. А то бы наши в город его ни за что не впустили, лихо били они французов этих проклятых. Как увидал я, что наших обходят басурманы, того и гляди город займут, я с колокольни горшком скатился, да на лошадь, да вскачь… Слышал, что тут и наши отступать стали и вышли через город на Смоленскую дорогу… да, слышь, не успели орудий-то вывезти, как окаянные нагрянули да в атаку на артиллерию нашу и пошли, людей всех на месте положили; перерубили постромки, повернули пушки да нашими орудиями давай в наших палить.
- Ах Господи! - ахнула Нелина. - Что ж это наши не устояли?
- Как не устояли! Дрались на славу. Да басурманов этих, вишь, что муравьев летучих понабралось. Туча тучей налетают, а наших-то всего одна дивизия!.. Не устояли только драгуны и поскакали без приказа прочь. Зато же их и рубили французы да поляки. А наши егеря сомкнутся, передовые шеренги станут на одно колено и не шелохнутся, ждут неприятеля. Тот налетит вихрем, звеня оружием, поднимая облака пыли, а наши голубчики стеной стоят. Подпустят басурмана на выстрел да как шарахнут его разом из ружей, так передовых словно скосит, а тут уж из задних шеренг заряженные ружья подают, и снова наши молодцы палят. Сколько раз били, да француз не унимался; одни легли - другие тотчас лезут… напоследок наши их в штыки так ловко приняли, что повернули-таки окаянные, ускакали.
- Да ты как же видел, как наши от Красного отступали?