– И мне налей – до краёв! – сказал ему Иван Кольцо. – Буду сегодня пьяным!
– Так ты и вчера нетрезв был! – усмехнулся Мещеряк.
– А нынче буду очень пьяным! – рявкнул Иван.
– Ну всё, держись, Волга! – наливая товарищу, рассмеялся Матвей.
– А ты что думаешь, Богдан? – спросил Ермак у Барбоши.
– Всё бы хорошо, да одно плохо, – ответил бородач.
– Что плохо-то? – выпив и утеревшись рукавом, спросил Кольцо.
– Строгановы – царские люди, им служить – царю служить. А я царям не служу. Не верю я царям! Слову их не верю!
– Ну да, цари – капризные люди, но так на то и цари! – заметил Иван Кольцо. – Или нет?
– Быстро ты своих казачков-то забыл! – усмехнулся Богдан.
Лицо его освещалось порывами от пламени костра, по губам так и ползала язвительная улыбка.
– Каких казачков? – нахмурился Кольцо.
– Да таких, Ваня! Митьку Бритоуса и Ваньку Юрьева!
– И что с того? – спросил Иван Кольцо.
– Царь нам разрешил ногайцев бить, а в кармане кафтана уже петлю для нас держал. Мы для него и бояр его хитрых – точно разменная монета! Вот что мне не по нраву. Не хотелось бы мне игрушкой в руках царя, да к тому же бешеного, оказаться. Ой, как не хотелось бы!
Ермак задумался.
– Время есть подумать, Богдан.
– А я и думать не буду – плыву! – сказал Иван Кольцо. – А ты, Матвей?
– И я плыву. Даже если Ермак Тимофеевич заартачится!
– А ведь говорил, что до самой смерти со мной будешь? – усмехнулся головной атаман. – На шаг не отойдёшь! А вот коли откажусь?
– А ты не откажешься! – с вызовом кивнул Матвей.
– А вдруг?
– Попробуй! А я погляжу!
– Эх, ты, чёрт мещерский! – рассмеялся Ермак. – Нет, ребятки. Не хочу на боку лежать! Истинный крест! Не хочу на Волге зимы дожидаться, а после в оконце избёнки таращиться и новой весны ждать! Сила во мне так и просится наружу! В мир просится! Битвы хочу! Жить хочу!
– Вот они – слова головного атамана! – рассмеялся Иван Кольцо. – За таким вот мы хоть на край света пойдём!
От берега возвращались накупавшиеся сибирцы, кутаясь в покрывала. Казаки им наполнили чаши.
– Волга ваша хоть и весной, а как парное молоко! – рассмеялся Трофим Кочергин. – У нас покрепче водица-то будет! – Он выпил чарку до дна и присел к костру. – Так охолонит, что мало не покажется!
– Вот и попробуем вашу водицу, – кивнул Ермак.
– Так поедете, стало быть? – с радостью и надеждой в голосе спросил Трофим Кочергин.
Ермак поймал горящие взгляды Ивана Кольцо и Матвея Мещеряка.
– Поедем, – кивнул атаман. – Мы ведь только с войны! Чуть передохнём и поедем. Поплывём!
Перед самым рассветом Богдан Барбоша вошёл в свой шатёр. Закутавшись в покрывала, при свечах, на него смотрела Роксана.
– Отчего не спишь, милая? – спросил он.
– Под ваши-то вопли, Богдашенька? – улыбнулась она. – Рыба в Волге – и та не спит. Ждёт, когда вы угомонитесь… Стало быть, в далёкие края собираешься?
– Может быть, – сбрасывая рубаху и ложась рядом с ней, ответил Богдан.
– А ты обо мне подумал? – тихонько спросила молодая женщина.
– А что о тебе я должен думать? – нахмурился разомлевший и хмельной атаман.
Роксана молнией вскочила на колени.
– Не подумал?!
– Да что случилось-то?
– А ведь и впрямь не подумал, – горько улыбнулась она. – Ах, Богдашенька, ты как дитя бываешь. Наивный совсем, – она провела рукой по его лицу, – хоть и разбойник славный…
Он перехватил её руку в браслетах и кольцах.
– Да говори же…
– Я без тебя остаться не могу, понимаешь это? – спросила она.
– Да почему же?
– Не понимаешь… – Роксана покачала головой, приложила его руку к полной груди. – Слышишь, как сердце стучит?
– Слышу. Ну?
– Боюсь я, Богдашенька. Очень боюсь. Потому что учёная. – Она отвела его руки от груди, приложила к губам, поцеловала шершавую, раскалённую ладонь атамана. – Да переученная… Я ведь баба красивая, за мной сотни глаз следят. Неужто сам не знаешь? Ты просто привык ко мне. Не замечаешь того. При тебе не следят – кто посмеет, а стоит тебе отвернуться? Даже Ванька Кольцо, друг твой, на меня пялится. Глазами ест. А потеряю я тебя, что тогда? Знаешь, что со мной будет?
– Что будет? – глухо спросил бородач-атаман.
– На части меня рвать станут, Богдашенька, вот что. Каждому от меня надо будет! Уедешь – на кого оставишь? Каждый ведь думать станет: а вдруг нет его более, Барбоши? И никто уже не заступится за неё! И теперь она – моя добыча! Ты лучше сразу отпиши: коли меня не станет – Федьке Косому Роксана перейдёт или Гришке Запойному! Или Стёпке Длиннорукому!
– Хватит!
– Нет, не хватит! Я правду говорю…
– Ну так я тебя с собой возьму!
– Куда? В Пермь твою? Под татарские стрелы? Ты меня оберегать будешь или от сибирских татар угодья Строгановых охранять?
– А коли я и то, и другое сумею?
– Вряд ли. Это где ж такое видано, чтобы бояре или князья в чужие страны жён своих везли? Да и не хочу я на Камень ехать!
Она дёрнулась, но Богдан не выпустил её руку из своей. Глядя в её чёрные продолговатые глаза, Барбоша улыбнулся:
– А ты не жена мне. Ты полонянка моя, невольница. Куда скажу, туда и поедешь.
– Пусть будет по-твоему. Пусть, – Роксана кивнула. Он не отпускал её руки, она – его взгляда. – Но сердце моё говорит мне: смерть ты найдёшь там, в чужом краю!
– Врёшь?
– Не вру, – покачала она головой. – Ты же знаешь: сердце моё всегда правду говорит. И я с тобой заодно пропаду. Потому что люблю только тебя одного и с другим быть не хочу. Никогда…
Он потянул её к себе, и расписные восточные покрывала тотчас сползли с её нагого тела. Она и сама потянулась к нему, став податливой, волнующей. Её высокая грудь коснулась его груди.
– Ты лучше меня люби, Богдан, люби, ни на минуту не отпускай! Подберёт ветер – унесёт! И не увидишь более! – Роксана обвила его шею руками. – Что нам река, Богдашенька? Волгу на Яик поменяем. Яик на Терек. Главное – мы вместе. Без меня ты с одним крылом останешься, и я точно такой же калекой без тебя буду. И не летать уже нам! Только сгинуть! Меня ведь наложницей и рабой люди сделали. Не своей волей я такой стала. А любить я умею! И крепче других! Ты сам знаешь это. Люби и ты меня, пока я рядом, и не отдавай никому и никогда. Только любовью и сохранишь меня! А как иначе жить и для чего?..
В этот самый предрассветный час три хмельных атамана стояли у самого обрыва Волги и смотрели на чёрную весеннюю реку. На той стороне исполинами – грядой, драконьей спиной! – поднимались Девьи горы. Гульба позади атаманов шла на убыль. Догорали костры. Четыре дня славной попойки утомили казаков. Голоса звучали уже слабо. И отовсюду доносился тяжёлый храп бойцов.
– Бог мой, как битвы-то хочется! – вырвалось у Ивана Кольцо. – Новых земель хочется! Новых рек!
– В Ливонии мечтал, когда на Волгу вернусь, как поживу в своё удовольствие на родных берегах, – согласился с ним Матвей Мещеряк. – А теперь хоть сейчас готов прыгнуть в струг и плыть на север!
– Ещё круг надо будет собрать, – заметил Ермак.
– Но ты ведь и сам знаешь, что решат казаки, – молвил Матвей.
– Знаю, – кивнул Ермак.
– Они уже всё решили этой ночью! – подтвердил Иван.
Ермак улыбался: поход уже стал вожделенным миражом для большинства казаков.
– А ещё головного атамана выбрать…
– Ну, ты и сам знаешь, Ермак Тимофеевич, кто будет атаманом, – усмехнулся всё тот же Мещеряк.
Ермак взглянул на Ивана Кольцо. Тот задиристо улыбнулся:
– Я бы, конечно, в другое время поспорил с тобой. Да нынче я числюсь висельником у нашего царя! За честь почту, Ермак Тимофеевич, атаман казацкий, за тобой идти!
– Тогда только и остаётся сказать: здравствуй, Волга, и прощай! – глядя на горы, через великую реку, вымолвил Ермак.
Луна сверкала в ласковой и спокойной воде. Серебрилась река. Незаметно текла она во тьме к далёкому Каспию. Мерный шум прибоя под обрывом успокаивал сердце. Две лодки внизу бились друг о друга бортами, поскрипывали уключины. Предрассветная пора притупляла все эти звуки, покрывая всю ширь Волги величественной тишиной…
Часть вторая. Великое завоевание
Глава первая. Империя Строгановых
1
Бывает порода людей: где бы ни рождались они, из какого бы сословия ни выходили – корень их так прочен и силён, что вырастают они подобно тысячелетнему дубу, которому не страшны ни бури, ни холода, ни другие напасти. Леса вокруг полягут, ветер превратит землю в пустыню, а дерево это останется и будет стоять одиноко века. Коли родятся такие люди в царских семьях, то завоюют полмира и взойдут до небес, увидят свет среди чёрного люда и тут поднимут голову, и станут расти не по дням, а по часам. И рано или поздно построят свою империю.
Именно такими людьми были Строгановы.