- Наверное, ты была холодна с ним в первую ночь?
- Попробовала бы ты спать с мужчиной, от которого воняет луком и чесноком.
- Бр-р… А от Ла Моля?
- Этот благоухает духами.
- Неужто это приятнее, чем запах настоящего мужчины?
- Судить об этом можно двояко, но пусть им наслаждается де Сов, Эта дама неразборчива ни в чем: ни в запахах, ни в характерах, ни во внешности самих мужчин. Было бы весьма затруднительно сказать, каким по счету является у нее мой муж.
- Ты говоришь об этом так спокойно, будто рассуждаешь о том, сколько перьев на шляпе у твоего нового кавалера.
- Какое мне дело до его любовных похождений? - передернула плечами Марго. - Они ни в малейшей степени не затрагивают ни меня, ни моей чести, так же как его не беспокоят мои романы. С той самой первой ночи мы не спим с ним, ты же знаешь.
- И все же я бы не сказала, что вы с ним враги.
- Отнюдь нет. Хорошие друзья, ставшие жертвой политических интриг моей матери, но не более. А на мои любовные приключения он смотрит совершенно равнодушно потому, что, "pro primo", я дважды спасла ему жизнь.
- Ты? Когда же это?
- В Варфоломеевскую ночь его чуть было снова не убили, но он спрятался под пышными юбками своей жены.
- А во второй раз?
- Когда мать потребовала от меня отказаться от брака, потому что фактически он не имел места. Брак расторгли, и это означало бы смерть Генриха. Но я изобразила этакую наивную простушку и сказала матери, что не понимаю, о чем она говорит. Она дала мне мужа, и я хочу, чтобы так оно и осталось.
- Ну, a "pro secundo"?
- Генрих легкомыслен, из него не получится ревнивого мужа, потому он и прощает мне все.
- Значит, ты не относишься к нему враждебно и не желаешь ему зла?
- Конечно, нет. Но мне искренне жаль его, ведь он в плену, и королевство теперь не скоро дождется своего короля.
- Если так, то почему же ты закрываешь глаза на то, что любовницей твоего мужа является эта де Сов, про которую каждый знает, что она шпионка Екатерины Медичи? Ведь в объятиях этой дамы твой муж наверняка выболтает какие-то тайны, связанные с его освобождением отсюда, а что замыслы и тайны эти существуют, думаю, ты и сама догадываешься. Не таков человек Генрих Наваррский, чтобы не мечтать улизнуть из Лувра и оказаться на свободе.
- Согласна с тобой, но Генрих достаточно умен и осторожен, чтобы допустить оплошность. К тому же, выбери он другую пассию - и та окажется шпионкой моей матери. Их у нее хоть пруд пруди. Пусть уж остается с этой, во всяком случае, у него не будет двусмысленностей в обращении с нею, ведь ему тоже известно, что Шарлотта де Сов ревностно служит мадам Екатерине.
Генриетта усмехнулась:
- Заметь, и это ее вполне устраивает. Ты не задумывалась, почему?
- Я знаю. Потому что планы матушки в отношении мужчин вполне отвечают похотливой натуре Шарлотты; тебе ведь хорошо известны ее жадность и ненасытность в любви.
- Еще бы! В ее постели перебывали все, начиная от короля и кончая простым лакеем. Она для всех одинаково угодливо раздвигает ноги и за одну ночь может поменять до десяти мужчин кряду.
Маргарита вытаращила глаза на подругу:
- Ужели это возможно? Кто тебе сказал?
- Ее камеристка. Она сама приводила их одного за другим в ее спальню.
- Кто же они были, эти безумцы, не подозревающие один о другом?
- Тебе интересно? Я могу назвать их имена: Франциск Алансонский, король Наваррский, граф Д'Амбуаз, принц Конде, граф де Матиньон, Генрих де Гиз, мсье де Ла Моль…
- Как, и Ла Моль тоже?
- А чем он хуже других? Если мужчина получает записку недвусмысленного содержания, то разве может его удержать что-либо от посещения дамы, даже если у него и есть уже любовница, а сам он прекрасно знает, что с минуту тому назад ее телом владел другой?
- Ты права, Анриетта, - вздохнула Марго. - И если мы сами порою бываем такими, чего же мы хотим в таком случае от мужчин?
- Вот именно. Но с баронессой это было всего лишь раз, да и то оттого, что она заключила со мной пари.
- Вот как? Любопытно, кто же проиграл?
- Разумеется, я. Хотя и предупреждала любовников, что они явятся на смену один другому.
Маргарита рассмеялась:
- И что же, велик был проигрыш?
- Пустяки, всего-навсего перстень с изумрудом.
- Да, но теперь-то уж о ней этого не скажешь с тех пор, как появился постоянный любовник в лице моего мужа.
- Я, было, тоже так подумала вначале, но за несколько монет ее камеристка поведала мне, что на столике у ее госпожи лежит список мужчин, которых она чередует еженощно, так что каждый из них по-своему рогат. По-видимому, ей понравились условия нашего спора.
- Какие же ветвистые рога, вообрази себе, должны быть теперь у ее мужа, государственного секретаря барона де Сов?
И обе подруги громко и от души рассмеялись.
- Настоящая гетера, просто Мессалина! - воскликнула Марго и тут же спросила: - Но Ла Моль? Он все еще посещает ее?
Генриетта кивнула.
- Кажется, - протянула Марго, задумчиво глядя на языки пламени, лизавшие поленья, - ему доставляет удовольствие чередовать свои ночи? Сегодня он спит с баронессой, а завтра с королевой Наваррской!
- По-видимому, такое положение дел его вполне устраивает, - ответила герцогиня.
- Его, но не меня! - вспыхнула Маргарита, и взгляд ее стал зловещим. - Он клялся мне в вечной любви; такую же клятву он, по-видимому, давал и ей!
- Что ты хочешь, Марго, ведь мы живем при французском дворе, где клятвы придворных в любви ничего не стоят.
Марго ничего не ответила ей, все так же глядя в огонь и думая о чем-то. Ее подруга с любопытством наблюдала за ней.
- Я должна отомстить ему, - произнесла Маргарита, и зловещая улыбка показалась на губах. - "Per fas nefas".
- Вот уж чего я бы никогда не стала делать, - фыркнул я герцогиня. - Ты добьешься этим только того, что он бросит тебя, и придется искать другого любовника. Кстати, а как ты собираешься это сделать?
- Я буду отвечать холодностью и презрением на его знаки внимания. На мужчин это всегда действует обескураживающе, и они, дабы вновь вернуть утраченное расположение дамы, становятся еще более рьяными ее воздыхателями. Это их возбуждает, как красная тряпка быка, и принесет те плоды, которые я хочу.
Этими словами и последующими действиями Марго собственноручно подпишет смертный приговор любовнику. Вспомнит она об этом четыре месяца спустя, когда ничего уже нельзя будет исправить.
- Ужели ты так влюблена? - спросила герцогиня.
- Ни о ком другом в данный момент я не помышляю. Что будет через месяц-другой - я не знаю, но сейчас мне хочется любить только его, потому что больше некого.
Генриетта усмехнулась и покачала головой:
- Я могла бы тебе назвать более достойного кавалера, о любовной связи с которым мечтают, чуть ли не все дамы двора, да боюсь, тебе его имя хорошо известно; не понимаю только, как ты, королева, можешь спокойно относиться к тому, что он не твой воздыхатель. А ведь его любовницей была когда-то королева Жанна Д'Альбре.
Маргарита вздрогнула:
- Ты говоришь о Лесдигьере…
- Да, о нем. Вот кого я мечтала бы видеть в своей постели, но, поскольку это несбыточно, то я от чистого сердца желаю этого тебе.
- Несбыточно?
- Разумеется, ты ведь знаешь, что он неприступен, и в то же время нет милее и желаннее мужчины, чем он.
- Знаю, - с невеселой улыбкой произнесла Марго. - Но у него уже есть любовница - герцогиня де Лонгвилль - и других ему не надо.
- Почем ты знаешь, ты ведь не пробовала? А заполучить такого графа и капитана - весьма большая удача. Тебе все станут завидовать. Как знать, быть может, он бросит из-за тебя герцогиню.
- И та после этого станет злейшим моим врагом, - бросила взгляд Марго и горько усмехнулась. - Ах, Анриетта, я пыталась уже это сделать.
- Ба! И ты только сейчас признаешься в этом? - удивленно воскликнула герцогиня Неверская. - И что же он сказал тебе в ответ?
- Сказал? Да мы с ним не перемолвились ни единым словом.
- Выходит, он ни о чем подобном даже и не подозревал?
- Напротив, он очень хорошо видел мои пламенные взгляды, слышал мои томные вздохи, когда волею случая мы с ним оказывались рядом; а однажды даже я ущипнула его за руку, а когда он недоуменно посмотрел на меня, то увидел в моих глазах слезы отчаяния и безумной надежды…
- О, бог мой! И все это предназначалось одному ему при том, что он сам все это видел?! Да каким же надо обладать сердцем, чтобы остаться при этом равнодушным к даме, выказывающей тебе знаки столь явного внимания?
- Сердцем Лесдигьера, - вздохнув, ответила Марго. - Он служит наваррскому королю, моему мужу, а потому и в мыслях не держит поддаться соблазну и обольстить его жену, хотя и сам видит, как я хочу этого. Я бессильна перед ним, Анриетта, мое чувство к нему возгорается еще сильнее. Я уже знаю, что люблю его, быть может даже, именно за то, что он так холоден и неприступен, но эта любовь останется похороненной в моем сердце, как утопия, которой никогда не суждено сбыться.