- Париж, словно пороховая бочка, к которой стоит только поднести горящий фитиль, - взволнованно заговорил Гиз, останавливаясь подле матери. - Гугеноты не платят за постой, обворовывают горожан, разбойничают на улицах, повсеместно затевают потасовки… Чаша терпения народного переполнилась! Их ненавидят, их мечтают убивать, горожане выходят из домов с оружием в руках, готовые по первому же зову уничтожать еретиков…
Екатерина сильно хлопнула ладонью по столу. Герцог замолчал. Наступила тишина. Кажется, Гиз увлекся и наговорил лишнего, а она, судя по всему, к этому еще не готова.
- Замолчите, Гиз! - сказала она. - Добрая половина сказанного вами - ложь. Дай вам волю - вы уничтожите всех гугенотов королевства, а потом во главе черни пойдете штурмовать Лувр!
Гиз побледнел.
- Ваше величество неправильно меня поняли. Я хотел только сказать, что политическая обстановка в городе и в стране в целом крайне напряжена. В любую минуту может разразиться вспышкой народного бунта. Ни к чему ждать этого, а потом упрекать себя в бездействии, лучше заблаговременно дать сигнал самим, чтобы не потерять уважения и любви народа.
- Что вы предлагаете, герцог?
- Уничтожить всех главарей гугенотов, дабы оставить их без головы. Некому станет командовать ими, они окажутся бессильными и неспособными ни к какому вооруженному выступлению против правительства.
Когда-то она и сама так думала, но теперь…
- Нет! - резко оборвала Екатерина. - Мне нужен только Колиньи, он - всему голова, и ее надлежит отрубить в первую очередь. Равного ему среди них нет, и это быстро охладит пыл всех остальных горячих голов. Оставить его в живых с его программой - значит подчиниться требованиям южного дворянства. Я не договорила, вы перебили меня, так слушайте дальше. Колиньи добивается включения в состав Франции Нидерландской республики с ее мировой торговлей и промышленностью, сосредоточенными в Антверпене. Сюда же примкнут и богатые буржуа, привыкшие к вольным обычаям и самоуправлению. Чем это грозит Франции? Развалом существующего строя и смещением столицы королевства в Антверпен или Амстердам. Кому это выгодно, спросите вы? Дворянству юга. Оно давно уже связано с Нидерландами политикой и торговлей. Теперь им надо разбить испанцев, чтобы в контакте с буржуазией объединиться против двора, против нас с вами, против тех, кто управляет государством.
- Но ведь это антикатолитическая программа! - воскликнула госпожа де Немур. - Как же король может не понимать, что она направлена против всех и вся: духовенства, Рима, Испании, против него самого, наконец!
- Потому их и называют протестантами, - пренебрежительно бросил герцог Омальский.
Екатерина продолжала:
- Теперь вы все понимаете, что, покуда жив адмирал, нельзя допустить краха французского королевства. Этот человек не должен жить еще и потому, что постоянно мешал мне и королю проводить мирную политику, организовывая раз за разом восстания и мятежи и нарушая тем самым наши мирные эдикты. Своими действиями во Фландрии он настроил против нас испанского короля, которому стоит только двинуть войска, как с Францией будет покончено. Его пагубному влиянию следует положить конец, и эту миссию должны взять на себя мы с вами, пока он настолько не околдовал короля, что скоро заменит ему и отца, и мать, а меня за ненадобностью они просто отправят в изгнание. Ну, а что касается особ Лотарингского дома, то, думаю, становится ясным, что король сделает так, как посоветует ему адмирал, этот Тифон, эта меотийская проказа. Он - крупный лосось, и одна его голова стоит больше тысячи лягушек. Так, помнится, говаривал когда-то герцог Альба. А теперь, когда стала ясной позиция адмирала, я спрашиваю вас всех, каждого по очереди: чего заслуживает сей человек за все его прегрешения перед истинной верой в прошлом и настоящем? Вы, герцогиня?
- Смертной казни!
- Вы, Гиз?
- Смерти!
- Вы, герцог?
- Смерть ему!
- Я за этим и пришла. Рада, что обнаружила между мною и вами, надеждой и опорой французского трона, полное единодушие. Невидимая рука провидения до сей поры хранила адмирала от смертоносного жала меча, несущего справедливое возмездие, но на сей раз его час пробил. Смерть Колиньи угодна Господу и явится подлинным спасением для нашего королевства. Герцогиня, вы привели человека, о котором говорили?
- Он давно уже ждет, мадам.
- Где он?
- В соседней комнате.
- Готов ли он?
- Он преисполнен ненависти и жажды действовать, к тому же ему хорошо заплачено.
- Приведите его сюда.
Гиз быстро вышел, а королева тем временем надела на лицо маску. Через минуту герцог вернулся с человеком, заслужившим прозвище "королевский убийца".
При их недавней первой встрече в Лувре Анна Д'Эсте высказала мысль, что в роли убийцы должен выступить человек Месье, это придаст законность акту возмездия. Екатерина была против. Но герцогиня настояла. Вопрос так и остался бы висеть в воздухе, если бы госпожа не Немур внезапно не согласилась: их популярность в народе слишком высока и бояться было нечего - риск невелик. Наварра останется под юбкой тещи, а Конде получит губернаторство в одной из областей. Вот и нет вождей и некому мстить. Не говоря о еще более возросшей популярности у горожан, Гизы станут к тому же еще в большей чести у папы и у Филиппа II, их покровителя и союзника…
…Незнакомец шагнул через порог и остановился в дверях, не смея ступить ни шагу дальше. Молодой герцог прошел вперед и встал между ним и Екатериной.
Королева-мать бросила на вошедшего быстрый и оценивающий взгляд. Впечатление сразу же - отталкивающее. Одет неброско, скорее небрежно, рот перекошен, нижняя губа разорвана, нос кривой, с горбинкой, маленькие черные глаза посажены так близко, что кажется, будто и переносицы нет; они колючи, жестоки, в них нет сострадания, только немой укор судьбе, не испытывающей к нему ни жалости, ни благо желательности, и готовность мстить и убивать любого, на кого укажут. "Сущее отребье, обозленное на все человечество, подумала Екатерина. - Такой, не задумываясь, убьет даже собственную мать. Впрочем, хороша, должно быть, и мать, родившая такое чудовище".
Тем не менее, она осталась довольной выбором герцогини. Жестом, приказав неизвестному подойти, заговорила с ним.
- Как вас зовут? - спросила королева-мать.
- Шевалье Шарль де Лувье де Морвель к вашим услугам, - послышался хриплый голос из-за с трудом разодранных губ.
Екатерина повернулась к герцогине:
- Мне как будто уже знакомо это имя. Где я могла слышать его?
- Этот человек уже хотел убить адмирала три года назад. Тогда ему не повезло, пуля угодила в другого.
- Вот оно что…
И она снова обернулась к Морвелю:
- Надеюсь, на этот раз случай не сыграет злой шутки.
- Нынче оплошности не будет.
- Постараюсь поверить вам. Но помните, никто не должен заподозрить умышленное убийство, это будет всего лишь несчастный случай и ничего больше. Вы организуете, вооруженное столкновение с группой гугенотов, провожающих обычно адмирала из дома в Лувр, и в свалке сделаете свое дело. Не мне вас учить как - пулей ли, кинжалом - все равно. Учтите, его всегда сопровождает с десяток гугенотов, вооруженных до зубов, поэтому вас должно быть, как минимум, раза в два больше.
- Я понял, мадам. У меня есть к вам вопрос.
- Говорите.
- Не будет ли среди сопровождающих его людей некоего капитана по имени Лесдигьер?
Брови королевы-матери в неподдельном изумлении взметнулись вверх:
- Чего ради вам вздумалось спросить об этом? Вы имеете какие-то личные счеты с этим человеком и хотели бы заодно устранить и его?
- По счастью, он не является моим личным врагом, к несчастью, не является и другом, но мне не однажды доводилось слышать и видеть, как дерется этот господин. Если он будет там, мне придется взять с собой не менее полуроты наемных убийц. А если к тому же с ним будет его друг мсье Шомберг, то я не ручаюсь за успех предприятия, хотя, видит Бог, сделаю все возможное. Я возьму с собой десяток аркебузиров; это не говоря о том, что у каждого из моих солдат будет за поясом заряженный пистолет.
Екатерина переглянулась с герцогиней и сухо и отрывисто рассмеялась:
- Успокойтесь, господин Морвель, Лесдигьер вместе со своим другом в свите короля Наваррского, и вам с ним не придется встретиться.
- Благодарю вас.
И Морвель опустил лицо. Казалось, он размышлял о чем-то, буравя маленькими черными глазами рисунок на ковре; наверное, не хотел, чтобы в его глаза долго и напряженно смотрели, как вот эта дама, что перед ним.
Неожиданно он поднял голову:
- Я хотел бы задать еще один вопрос.
- Спрашивайте.
- По мне - надежнее будет выстрел из аркебузы, произведенный из окна. Не надо будет ненужных жертв. Что скажете на это?
Екатерина недоверчиво посмотрела на него:
- А сможете ли вы попасть, ведь стрелять придется с дальнего расстояния, иначе вам не уйти от немедленной расплаты?
- Я попаду в него, - сухо и уверенно ответил Морвель и сжал губы, будто закрыл на замок.
- Шевалье считался одним из лучших стрелков в армии герцога Анжуйского, - добавила герцогиня.
Екатерина подумала. Четверть минуты прошла в тягостном ожидании ответа. Наконец она кивнула: