Парфюмера Рене хорошо знали как во всех уголках Парижа, так и в доме Конде, поэтому, чтобы остаться неузнанным, он плотно закутался в плащ, на глаза глубоко надвинул шляпу, а лицо спрятал под маской. В его планы совсем не входила встреча с Екатериной Медичи, а поэтому он, едва был впущен, сразу же спросил у лакея, не здесь ли находится вдовствующая королева мадам Екатерина. Ему ответили, что король Карл IX и его мать в данное время находятся у постели тяжелобольной Жанны Д'Альбре. Тогда Рене попросил, чтобы позвали г-на Лесдигьера и сказали ему, что его внизу ждет человек в маске, который желает с ним переговорить по одному важному делу.
Слуга, зажав в руке монету, тут же удалился. Минуту спустя он подошел к Лесдигьеру, все еще стоявшему на коленях, и тронул за плечо. Тот обернулся, поднял голову.
- Что тебе? - тихо спросил он.
- Вас хочет видеть один человек, - так же тихо ответил посланец.
- Кто он?
- На его лице маска, я его не знаю.
- Пусть убирается.
- Он велел передать, что у него к вам важное дело, мсье.
- Что ему надо?
- Больше ничего не сказал.
- Где он?
- Внизу, у дверей.
- Ступай. Скажи, что я сейчас спущусь.
Слуга ушел. Лесдигьер переглянулся с Шомбергом и вышел в коридор.
И тут же Екатерина Медичи, не упустившая ни одного движения Лесдигьера, бросила выразительный взгляд на одного из окружавших дворян, слегка кивнув в сторону дверей. Тот попил и тут же исчез вслед за Лесдигьером. Но и Шомберг был начеку, и как только дворянин ушел, он направился за ним. Его ухода в общей сумятице никто не заметил.
Придворный вышел на площадку, и с верхних студеней лестницы увидел Лесдигьера, беседующего внизу с незнакомцем. Он сделал вид, будто эти двое его совершенно не интересуют, и принялся разглядывать картины, висящие на стенах. Те, что внизу, тем временем поднялись по другой лестнице, ведущей в правое крыло здания, прошли по коридору и исчезли в одной из комнат.
Шпион Екатерины поднялся вслед за ними, так же прошел по коридору, приглушая шаги и внимательно прислушиваясь, наконец, остановился у дверей, из-за которых доносились негромкие, но вполне различимые голоса, приник ухом и стал слушать.
Прошла минута, другая, и вдруг кто-то сзади положил ему руку на плечо, да так тяжело, что бедняга чуть не присел.
- Что вам угодно, милостивый государь? - вполголоса спросил дворянин, отнюдь не радостными от такой встречи глазами глядя на Шомберга.
- Что там? - так же негромко спросил Шомберг, тоже приложив ухо к двери.
- Да вы с ума сошли! - вытаращился дворянин.
- Тише, тише, сударь, - произнес Шомберг и поднес палец к губам, - ибо, чего доброго, те, что находятся за дверью, могут услышать, и уж тогда нам не доведется узнать их тайну.
- Я спрашиваю, что вам угодно?
- Мне тоже хочется послушать то, о чем там говорят, а поэтому давайте послушаем вместе: вы у одной половины дверей, а я у другой.
- Кто вы такой, мсье, и почему так нагло себя ведете? Я ведь, кажется, не задевал вас.
- Зато я желаю вас задеть. А зовут меня Шомберг. Вам, судя по отсутствующему выражению лица, очевидно, не знакомо это имя, а значит, вы новенький при дворе. Но так как вы, господин Мидас, по-видимому, еще не усвоили всех правил дворцового этикета, то я намерен преподать небольшой урок, который заставит раскаяться в низости вашего поступка.
- Да что вы себе позволяете, в конце концов? Я вас не знаю! Что вам угодно?
- Мне угодно оборвать ваши уши и скормить их собакам. Не поверите, как мои борзые любят жрать человеческие уши.
- Сударь, вы ответите за свои слова!
- Когда угодно, хоть прямо сейчас, к чему откладывать?
- Хорошо, от вас, видно, теперь не отделаешься. Выйдем во двор, здесь нас могут услышать.
- Кто? Те двое, что находятся в этой комнате? Согласен. В таком случае мы пройдем в глубь коридора, там звон оружия будет глуше. А на заступничество королевы-матери и не надейтесь, она сейчас наверняка выходит на улицу вместе с королем.
- Ну что ж, - скрипнул зубами дворянин, с сожалением поглядев на дверь, - раз вы так хотите, я преподам вам урок вежливости, которой так не хватает гугенотам королевы Наваррской.
Они отошли шагов на двадцать и обнажили шпаги. Полминуты спустя Шомберг сделал выпад и проткнул противника насквозь. Тот упал ничком, не издав ни звука. А Шомберг вытер клинок, вложил его в ножны, огляделся по сторонам и, как ни в чем не бывало, отправился по коридору туда, откуда только что пришел. Подойдя к дверям, он еще раз осмотрелся, раскрыл их и вошел в комнату.
Незнакомец вздрогнул и сразу же отвернулся, но Лесдигьер успокоил его движением руки:
- Не бойтесь, это мой друг. Он нем, как могила. При нем вы можете быть вполне откровенны.
Незнакомец повернулся.
- Рене! Парфюмер ее величества королевы-матери! - вскричал пораженный Шомберг.
- А вы - Шомберг, капитан гвардии покойного коннетабля Анна де Монморанси, - спокойно ответил Рене.
- Еще бы нам не знать друг друга, ведь мы с вами не раз встречались и даже, помнится, здоровались за руку.
- Я тоже помню вас. Вы с вашими многочисленными любовницами часто заглядывали ко мне в лавку, чтобы купить украшение. В то время я практиковал ювелирное дело.
- Ей-богу, так и было! - воскликнул Шомберг. - И поскольку мы с вами не враги, господин Рене, то вот вам моя рука от чистого сердца!
И он протянул огромную ладонь.
- Что ж, - ответил Рене, - с удовольствием отвечу на ваш чистосердечный порыв, ибо уверен, что у такого человека, как господин граф, не может быть лживых и вероломных друзей.
И они с улыбками пожали друг другу руки.
- А теперь скажи, чего ради ты пришел сюда? - спросил Лесдигьер. - Что-нибудь случилось?
- Ничего особенного, - пожал плечами Шомберг, - если не считать того, что ваш разговор от слова и до слова был подслушан, во всяком случае, первая его половина.
- Кем? - быстро спросил Рене.
- Одним дворянином, шпионом Екатерины Медичи, имя которого я забыл спросить.
- О бог мой, я пропал! - произнес Рене. - Если мадам Екатерина узнает об этом, то в лучшем случае меня ждет изгнание, а в худшем - виселица или нож убийцы.
- Успокойтесь, Рене, она ничего не узнает, - спокойно ответил Шомберг.
- Вы уверены?
- Да, я попросил его уйти, взяв с него честное слово, что он никому ничего не разболтает.
- Вы взяли с него честное слово?!
- Ну да, что же тут удивительного.
- И он ушел?
- Разумеется, и поклялся при этом больше сюда не возвращаться.
Недавние собеседники переглянулись.
- Гаспар, что ты сделал с этим человеком? - спросил Лесдигьер.
- Ничего особенного, просто вызвал его на дуэль и убил тем самым выпадом из третьей позиции, которому ты меня обучил.
Лесдигьер рассмеялся.
Рене облегченно вздохнул и теперь уже первый протянул руку Шомбергу.
- Слава богу! Вы возвращаете мне жизнь, мсье Шомберг. Оказывается, во Франции не перевелись честные и смелые люди, да к тому же еще и такие верные друзья.
И добавил, в то время как Шомберг пожимал ему руку:
- А ведь, кажется, я опять обязан спасением жизни, но теперь уже не вам, Лесдигьер, а вашему другу.
- Пустяки, - скромно ответил Шомберг.
- Запомни, Гаспар, - назидательно произнес Лесдигьер, - и извлеки одну простую истину: такой человек, как мэтр Рене, никогда не остается в долгу.
Миланец, молча, наклонил голову.
- Однако продолжайте, Рене, вы что-то еще хотели сказать.
- Совсем немногое. Но предлагаю уйти отсюда в другое место: королева-мать может отправиться на розыски своего шпиона. Заодно давайте посмотрим, кто это такой.
Они осторожно вышли из комнаты, прошли по коридору к месту недавнего поединка и остановились. Человек все так же лежал, уткнувшись лицом в ковер на полу. На спине у него проступало большое темное пятно.
- Неплохой удар, - заметил Лесдигьер. Шомберг нагнулся и перевернул на спину.
- Ги де Жарнак! - произнес Рене. - Шпион королевы-матери. Я узнаю его.
- Неблаговидные дела всегда заканчиваются нелепо, - изрек Лесдигьер.
- Поторопимся, господа, нас не должны видеть вместе.
- Наденьте на всякий случай вашу маску, Рене.
Они снова спустились вниз, но уже по боковой лестнице, меду щей к черному ходу, вошли в какое-то слабо освещенное лисиным светом помещение и заперли дверь.
- Здесь мы будем в безопасности.