* * *
Крестоносцы уходили на юг, добродушно потешаясь друг над другом и дурачась до тех пор, пока голод не превозмог радостей дружбы, Группа остановилась на привал, в изнеможении свалившись у края дороги. Петер упал на твердую почву и подпер большущий гладкокорый клен своим спинным колесом. Ничуть не тревожась о несвойственном положении, он попросту скрестил на груди руки и принялся нашептывать молитву.
Карл, Вил и даже Томас почтительно выжидали, хоть и слегка нетерпеливо, как им показалось, целую вечность. Наконец священник открыл глаза и улыбнулся. Карл начал скороговоркой:
– Так что, Петер, ты по правде священник или нет?
– Ну, – ответил Петер, – правда в том, что одни сказали бы "да", а другие – "нет". – С помощью посоха Петер помог себе встать.
Томас подозрительно посмотрел на человека.
– Что, еще одна из твоих загадок, да? Так что же, старик? Либо ты священник, либо не священник.
Петер недолго помешкал, крепче разжигая любопытство юноши.
– Некоторые полагают, что священник – только лишь порядок мыслей, разумение жизни. Я понял, что иногда вещь не так проста, как кажется. Может статься, что человек – не целость одна, а чуток одного, и чуточку иного… Я разумею так, что во мне чуток священника, и чуточку не священника. – Он улыбнулся.
Вил упрямо замотал головой.
– Томас не мудрствует с вопросом, и заслуживает немудреный ответ. Вот, что я думаю.
– О, сколь необычайно видеть человека столь решительного нрава, – отвечал Петер. – И впрямь, необычайно. И горе мне, ежели я сокрою сию истину. Видите ли, сильная вера и сильное убеждение редко поселяются в одном сердце. Ах, но прошу меня простить! – Старик склонился, довольный тем, что его слова заставили мальчиков задуматься. Он приложил указательный палец к подбородочной ямке, тщательно взвешивая слова. – Мы, Кажись, рассуждали об ином. Итак, позвольте мне прямо открыть вам, что, будучи детьми Божьими, мы все, в некоем роде, священники. Я обучен святым традициям, а вы – нет, но исключая заботу о приходе, это единственная между нами разница, Вил не собирался сдавать позиции.
– Я же говорю, что никакие мы не священники, да и тебе не пристало прикидываться оным. Сомнительно, доживу ли я до времени, доколе увижу второго такого священника, как ты.
– О, да, – улыбнулся Петер, – за столь лестные речи я весьма охотно выражаю сердечную признательность.
Вил почесал затылок и беспомощно посмотрел на Карла.
Петер оперся о посох и потрепал Соломона за уши.
– Вы ведь знаете – ах да, еще бы, ну я и болван. Кому как не вам знать о том, – утвердительно сказал он, – что Благая Книга вещает. "Не будь слишком строг, и не выставляй себя слишком мудрым; зачем тебе губить себя?"
Дети озадаченно уставились на него.
– Истинно говорю вам, это так. – Морщины растянулись от широкой улыбки, которая чуть ли не сокрыла донельзя сузившиеся глаза. – Ну, что скажешь ты о таком Писании?
Томас пробурчал что-то и отвел глаза в поисках спасения.
Вил сделал шаг вперед.
– Да говорят же тебе, что ты не походишь на настоящего священника! – Он крепко уперся в колени кулаками и качнулся на ноги, уверенный в своем мнении. – За какого такого священника ты выдаешь себя? Ряса у тебя черная и больше походит на одеяние монаха-бенедиктинца, это точно. Но волосы растут, как ни попадя, макушка не обрита, значит, не монах. И говоришь ты не как священник, и… скажу я, смеешься ты больше, чем позволительно любому священнику.
Брови Петера поднимались все выше и выше, пока он не откинул голову и не завыл так, что все окружение его заиграло ухмылками.
– У-у, парень, да ты только что столько истины возвестил, что самому невдомек. Ха-ха-ха! – не мог остановиться Петер, утирая с глаз слезы. Он вздохнул. – А ряса моя шита женой одного крестьянина для священника из скромного прихода. Вскорости после смерти священника, я окрестил одного ребенка в той деревне, и одежда была мне дана в счет платы. Я счел это вполне подходящим и довольно чудным, чтобы кое-кто и призадумался.
Волосы… а, да что вам сказать? Был я некогда монахом, да шибко мерзла моя голова. А речи мои… что ж, да, смею сказать, что учился я и языку власти, и языку истины.
Карл был в полной растерянности.
– Петер, – проговорил он, – Церковь наша и могущественна, и богата, и даже давшие зарок бедности имеют побольше тебя. Сознаюсь, что никогда не встречал священника, подобного тебе.
Притихший Петер на мгновенье погрузился в себя, потом ответил.
– Лучше смиряться духом с притесняемыми, чем делить награбленное с толпой.
Карл поморщил нос, почесал макушку, провел взглядом по недоумевающим лицам вокруг себя…
Вил нарушил тишину, съехидничав:
– Раз уж ты священник, почему бы не вызвать нам с небес немного хлеба?
Петер помолчал, затем терпеливо ответил:
– Честный вопрос… и весьма трезвый, надо сказать. Вы с братом отлично выучились, так полагаю, в церковной школе. Ja, ja, конечно, где же еще. Вам на благо разуметь, что всякий хлеб ниспослан с неба.
Что до моего умения призвать хлебную буханку из воздуха, я в некоем сомнении. Но разве небеса обделили нас силой рук и остротой ума, дабы мы смогли обеспечить себя пропитанием?
Вил презрительно дернул плечами, услышав привычный ответ.
Петер подошел ближе и уверенно положил руку на широкое плечо мальчика.
– Дозволь мне сказать, юный сир: пусть я и плохо знаком с вашим отрядом, мне ясно и даже очевидно, что небеса благословили тебя остротой мысли. Не сомневаюсь, что ты воспользовался сим даром, когда задумывал выступать в поход.
Вил в замешательстве оглянул лица, выжидающе направленные на него.
– Я… я… – стал заикаться он, – я, конечно, захватил с собой съестных припасов из дома, но они быстро закончились. Мы пробовали выпрашивать хлеб в деревнях, но они прогнали нас.
Карл перебил его.
– А несколько рассветов подряд мы просыпались и находили хлеб или рыбу. Можешь ты ответить, откуда они взялись?
Вил насмешливо поддакнул.
– Хорошо сказано, маленький святоша. Как насчет этого?
– Как насчет этого? – отрезал Томас. – Как насчет этого?
Говорю вам, что никакой у вас не острый разум, говорю вам, что…
Петер закашлялся, привлекая к себе внимание мальчика. Он засунул длинные пальцы в котомку, висящую с плеча.
– Вил, хочу тебе кое-что показать.
Вил с любопытством наблюдал, как старик вытащил из кожаной сумы спутанный веревочный клубок и протянул его на ладони.
– Жду ваших приказаний, – ухмыльнулся Петер.
Мальчик выхватил из рук священника клубок и, взяв его за одиноко торчащую нить, яростно растряс его. После он одобрительно кивнул.
– Ага, рыболовная сеть!
– Верно, – ответил Петер. – Могу я смиренно посоветовать, послать нескольких твоих подопечных за водой для доброго ужина?
Вил уже давно сменил гнев на милость и согласно кивнул. Он отослал к реке Иона-первого с Ионом-вторым и двумя девочками.
Петер указал крючковатым пальцем на гребень холма, видневшегося неподалеку.
– Если прикажешь, я отправлюсь в селение, находящееся где-то неподалеку. Я ожидаю вернуться с парочкой хлебов или одной– двумя брюквами. Мне довелось узнать, что народ позволит ребенку голодать, но не допустит потерю благословения голодного священника, благовидного иль нет.
Вил снова кивнул, довольный, что у него появился пособник.
– Добрый отрок, – добавил старик, готовясь уходить. – Сдается мне, что даже наш старый император Барбаросса устрашился бы задачей, выпавшей тебе на долю, и оробел перед тяжестью ее. Крепись, мой друг. Засушливое нынешнее лето сурово к поместьям. Запасы урожая прошлого года уж кончились, а поля стоят пусты. Мы близимся к новому урожаю: до праздника жатвы остается менее двух недель. Однако взгляни на увядшую рожь, на мелкие плоды, истонченный овес и ячмень. А нынче до меня дошли слухи, что по землям начался мор. Недаром мало кто охочий помогать странникам.
Петер подозвал к себе Карла.
– Ты, отрок, будь так добр, собери немного тонкой лозы или длинных кореньев, а также немного коротких сучков, и, прежде чем уйти, я покажу тебе, как сделать отличные силки.
За короткое время ловцы рыбы и ставящие капканы принялись каждый за порученное ему дело, а Петер медленной походкой исчез из виду, направляясь в лес. Вил приказал собрать костер и велел Иону-третьему выбрать несколько твердых поленьев, чтобы обжечь их, а после их углем разжигать огонь в угольном ведре.
– Только самого прочного дерева, отрок. А не то придется нам маяться с кремнем весь путь до самой Палестины!
К ночи со всех сторон к горящему огню стали просачиваться крестоносцы. Ион-первый сбежал с берега, радостно крича:
– Смотрите сюда, смотрите!
У него в руках хватала ртом воздух недовольная речная форель, которую он держал за жабры. Позади него пыхтел Лотар, таща за хвост треску. Другие мальчики выстроили отличные силки для кролика, но им не удалось найти подходящей приманки. Они неохотно вернулись на стоянку под насмешки раздосадованных собратьев.
Вил с надеждой всматривался в темный лес, дожидаясь Петера. Этот чудный старик быстро стал ему весьма нужным. Не успел он разувериться в доброй совести священника, как услышал дружеский лай Соломона, и несколько нескладных напевов донеслись до него из темноты. Он облегченно вздохнул.