Топор Варгоза опустился на шею непокорному, наполовину обезглавив его. Главарь банды со злостью пнул умиравшего ногой и прикончил его, отделив голову от тела.
- Кто еще желает поспорить?
Сто сорок девять человек ползком продвигались к шатру Фараона. Варгоз выполнит задание Офира: отсечь Рамзесу ногу, сделав его калекой.
Глава 21
Охраняя лагерь, несколько часовых дремали. Некоторые мечтали о своих домах и семьях. Внезапно один из них заметил странное существо, ползущее в его сторону, но Варгоз успел задушить часового до того, как тот поднял тревогу. Разбойники были вынуждены признать, что в который раз их главарь оказался прав. Приблизиться к шатру Фараона оказалось довольно просто.
Главарь банды не знал, перевозил ли Рамзес сокровища с собой. Он абсолютно не думал о том моменте, когда его люди поймут, что их обманули. Во власти сильного наваждения Варгоз стремился только к одному: выполнить приказ Офира, освободиться от его лица и голоса.
Забыв об опасности, он побежал к стражнику, дремавшему у входа в большой шатер. Египтянин не успел даже обнажить свой меч. Варгоз резким ударом головой оглушил его. Тот зашатался и потерял сознание.
Путь был свободен. Даже если Фараон был богом, ему не справиться с озверевшим варваром.
Лезвием топора тот рассек полог шатра.
Фараон, разбуженный шумом, только что встал. Замахнувшись топором, Варгоз бросился на него.
Огромная тяжесть придавила разбойника к земле. Затем словно несколько ножей вонзились ему в спину. Обернувшись, он в последнее мгновение увидел гигантского льва, челюсти которого сомкнулись над его головой, лопнувшей, как зрелый фрукт.
Крик ужаса, вырвавшийся у следовавшего за Варгозом, поднял тревогу. Лишившихся главаря, растерявшихся, не знавших, что им делать, наступать или бежать, - грабителей повсюду настигали стрелы египетских лучников. Царь зверей убил пятерых разбойников, потом он вернулся к хозяину и улегся спать рядом с его кроватью.
Разозленные египтяне отомстили за смерть своих часовых, уничтожив банду воров. Один раненый взмолился о пощаде. Воин сказал об этом Рамзесу.
- Это еврей, Ваше Величество.
Бандит, пораженный двумя стрелами, умирал.
- Ты когда-нибудь жил в Египте, еврей?
- Мне плохо…
- Говори, если хочешь, чтобы о тебе позаботились, - потребовал воин.
- Нет, не в Египте… Я всегда жил здесь…
- Ты когда-нибудь встречал человека по имени Моисей? - спросил Рамзес.
- Нет…
- Почему вы совершили это нападение?
Еврей пробормотал несколько неразборчивых слов и умер.
К царю подошел Аша.
- Ты жив и здоров!
- Мой лев защитил меня.
- Кто эти бандиты?
- Бедуины, жители пустынь и, по крайней мере, один еврей.
- Их атака была самоубийством.
- Кто-то приказал им совершить это безумство.
- Хетты?
- Может быть.
- А кто по-твоему?
- Демоны зла неисчислимы.
- Мне никак не удавалось заснуть, - признался Аша.
- Почему? Есть причина твоей бессонницы?
- Реакция хеттов. Меня тревожит, что они так этого не оставят.
- Ты упрекаешь меня в том, что я не атаковал Кадеш?
- Надо как можно скорее укрепить оборонительную систему в наших провинциях.
- Это и будет твое следующее поручение, Аша.
Из соображений экономии Амени вытер старую деревянную табличку, чтобы снова использовать ее для письма. Чиновники его службы знали, что личный писец Фараона не выносил путаницы и аккуратно обращался с предметами.
Триумф Рамзеса в провинциях и обильный паводок, оросивший поля Египта, создали в Пи-Рамзесе атмосферу радости и веселья. Богатые и бедные готовились к встрече Фараона. Каждый день лодки доставляли в столицу большое количество продуктов и вин, предназначенных для грандиозного празднества, в котором примут участие все жители.
Во время этого вынужденного безделья крестьяне отдыхали или на лодках отправлялись навестить родственников. Дельта Нила стала морем, откуда поднимались островки с построенными на них деревнями. Столица Рамзеса - кораблем, ставшим на якорь посреди этого простора.
Лишь Амени волновался. Если он бросил в тюрьму невиновного, являвшегося к тому же верным воином Рамзеса, это ляжет тяжелым грузом на весы иного суда. Писец не отважился навестить Серраманна, продолжавшего заявлять о своей невиновности.
Чиновник, которому Амени поручил расследование по делу Ненофар, главной свидетельнице обвинения, любовнице Серраманна, вечером пришел к нему в кабинет.
- Вы добились каких-нибудь результатов?
Тот медленно проговорил:
- Положительных.
Амени почувствовал облегчение. Наконец-то он сможет во всем разобраться.
- Ненофар?
- Я нашел ее.
- Почему ты не привел ее?
- Она мертва.
- Несчастный случай?
- По словам лекаря, осмотревшего труп, это убийство. Ненофар была задушена.
- Убийство… Значит кто-то решил убрать свидетеля. Но почему… Потому что солгала или потому что она могла слишком много знать?
- Как вы думаете, не бросает ли это тень сомнения на виновность Серраманна?
Амени стал бледнее, чем обычно.
- У меня были улики против него.
- Да, с уликами не поспоришь, - согласился чиновник.
- Да нет же, с ними можно спорить! Предположим, что этой Ненофар заплатили, чтобы она обвинила Серраманна. Но она потом испугалась, что придется предстать перед судом и лгать под присягой перед лицом Закона. У человека, нанявшего ее, больше не было выбора: он должен был убить ее. Конечно, у нас есть неопровержимая улика! А если это подделка, если кто-нибудь скопировал почерк Серраманна?
- Это было нетрудно: Серраманна каждую неделю составлял расписание, а затем прикреплял его к двери казармы личной охраны царя.
- Значит, Серраманна стал жертвой… Именно об этом вы говорите?
Чиновник утвердительно кивнул головой.
- Как только вернется Аша, - сказал Амени, - я, может быть, смогу оправдать Серраманна, не дожидаясь ареста виновного… Вы напали на его след?
- Следов сопротивления мы не обнаружили. Возможно, Ненофар знала убийцу.
- Где это случилось?
- В одном маленьком доме в торговом квартале.
- Кто владелец дома?
- Так как дом стоял пустой, соседи ничего не смогли мне сказать.
- Я проверю по описи, тогда, может быть, получу какие-нибудь сведения. А соседи не заметили ничего подозрительного?
- Одна старуха, утверждает, что видела, как невысокий мужчина выходил из дома в середине ночи. Но она не может описать его.
- Список любовников Ненофар?
- Составить его невозможно… А если Серраманна был ее первым серьезным увлечением?
Нефертари наслаждалась теплым душем. С закрытыми глазами она думала о безумном счастье, приближавшемся с каждой минутой - возвращении Рамзеса, отсутствие которого походило на пытку.
Служанки нежно потерли ее тело смесью пепла, соды и соли угольной кислоты, сушившей и очищавшей кожу: Затем царица легла на теплые плитки, одна из прислужниц натерла ее мазью, приготовленной из скипидара, масла и лимона, придающей телу приятный запах на весь день.
Предаваясь мечтаниям, Нефертари отдалась во власть целой толпы женщин-прислужниц, которые румянили ей щеки, багрянили губы, подводили брови. Так как приезд Рамзеса приближался, служанка нанесла на великолепную прическу царицы праздничные духи, состоявшие из стиракса и росного ладана. Затем она протянула Нефертари зеркало из полированной бронзы с ручкой в форме молодой обнаженной девушки, земном воплощении небесной красоты богини Хатор.
Осталось надеть завитый на затылке парик из натуральных волос, две его широкие пряди ниспадали до груди. Во второй раз отражение в зеркале было прекрасным.
- Могу ли я сказать, - прошептала служанка, - Ваше Величество, вы никогда еще не были так красивы.
На царицу надели платье из чистого льна, только что законченное в швейной мастерской дворца.
Нефертари только успела присесть, чтобы проверить ширину прекрасного одеяния, как собака золотисто-желтого окраса, приземистая, мускулистая, с висящими ушами, закрученным вверх хвостом и приплюснутой мордочкой с черным носом прыгнула на колени Нефертари. Пес прибежал из недавно политого сада, и его лапы оставили следы грязи на новом царском платье.
Испуганная служанка вооружилась плеткой, предназначенной для мух, и хотела ударить животное.
- Не трогай его, - приказала Нефертари, - это Дозор, собака Рамзеса. Если он поступает так, значит на то есть причина.
Мокрым розовым языком собака лизнула царицу в щеку.
- Рамзес приедет завтра, не так ли?
Пес положил передние лапы на плечи царицы и радостно завилял хвостом, ошибиться было невозможно: он подтверждал ее предположение.
