От холодной воды, которой побрызгали Кондрата, он пришел в себя, обвел все еще испуганными глазами склонившихся над ним мать и Христю и прошептал:
- На отряд наехали, их, может, двадцать было, а нас пятеро. Конь вынес. А Грицька и Семена, видел, догнали, и Василь упал с коня... Они сюда... - Кондрат вздохнул, замолк и снова не то обеспамятел, не то уснул. Не проснулся даже, когда его укладывали на воз.
Гнат Верига оставил хутор последним. Он уже свернул к оврагу, когда на дороге замаячили всадники. Их было человек десять. Верига упал в траву, но через минуту до его сознания дошло, что всадники не скакали лавой, как это в обычае у ордынцев, а ехали кучкой, и кони не похожи были на татарских лошаденок, которых и из травы не видно. Он осторожно высунул голову. Теперь уже ясно можно было разглядеть, что скакала надворная милиция, в таких же жупанах, как и те, что наехали в первый раз. Гнат Верига инстинктивно втянул голову в плечи, будто смерть уже замахнулась над ним косой. Если гайдуки так смело едут на хутор, пренебрегая даже предосторожностями, значит, место это им уже знакомо. Ему припомнились слова Мусия: "Правда это, один утек". Слова эти только сейчас дошли до его сознания. Ясно, что дворовых гайдуков пана Лаща, коронного стражника, привел сюда для расправы гайдук, что удрал, а какая она будет, эта расправа, уже видно.
Взыграла в Вериге казачья кровь. Пускай бы и больше наехало их, он не поступится своими правами перед панами. Теперь ему помогут и Гордий и Мусий, и Кондрат еще стрельнет в случае чего. Вспомнив о Кондрате. Верига совсем растерялся. Выходило, что гайдуков привел на хутор только Кондратов след, а коли так, то они, может, и не знают о судьбе первого отряда.
Всадники были уже у него во дворе, заглядывали в окна и, как видно, располагались на долгий отдых. Верига облегченно вздохнул: покуражатся себе, может, даже побесчинствуют и поедут прочь. Хлопцы, встретившись, верно, задрались с гайдуками. Никаких татар они не видели. Сам себя успокоив, Гнат Верига поднялся и зашагал к дому. Влекло его к гайдукам и еще одно неугасимое желание: расспросить, не слышали ли они случайно чего-нибудь про Ярину, - весь Чигирин о дивчине шумел, слух пошел и за Чигирин.
Первый, кого встретил Верига, был гайдук с приплюснутым носом. Он стоял на гребле и испытующе оглядывал пруд: вода в нем снова поднялась и с шумом падала на лотки, а на середине от всплесков рыбы расходились широкие круги, теряясь в осоке. На другом конце утки с утятами прошивали носами зеленую ряску. Заслышав шаги, гайдук обернулся. Если бы Верига видел всех гайдуков первого наезда, он сразу узнал бы в нем Юзека, надворного казака коронного стражника. Верига снял шапку и учтиво поклонился.
- Помогай бог, казаче!
Юзек молча окинул взглядом Веригу, покраснел от злости и ответил, подражая пану Лащу:
- Я казаков, чтоб ты знал, под ноготь беру, как гнид!
Верига с шумом втянул в себя воздух и невольно прикоснулся к сабле.
- Ты бы обхождением лучше похвалился. Что, паны разве уже в турок обратились из шляхты? Мы у себя в доме каждому гостю рады и обидеть его не посмеем.
- Попробовал бы ты, галаган, обидеть! Поди к пану старшому, пусть с тобой побеседует. Куда девался ротмистр пан Дзик и все остальные?
Верига не ошибся. Теперь спасение было только в сабле да в умении ею орудовать. А он не раз мерил силы с самим Богуном, лучше которого не было бойца на свете. И потому Верига ответил уже спокойно:
- Так пан ведь сам знает.
- Что пан знает? Пан поехал с цидулою к пану стражнику, как только девка подняла свару, а те шестеро и по сю пору не вернулись.
У Вериги екнуло сердце.
- Как это не вернулись? - удивился он с деланным простодушием. - Правда, было-таки чем позабавиться, и они тут заночевали, но утром отправились благополучно.
- А куда поехали?
- К югу от нас еще есть один хутор, миль пятьдесят будет.
- Большой хутор?
Никакого хутора дальше Пятигор и не бывало. "Пускай поедут, поищут", - подумал Верига.
- Хат двадцать будет.
- Пан ротмистр туда поскакал?
- Говорил, что поедет непременно!
- Пане Ян, - закричал Юзек, обрадованный тем, что обнаружился след ротмистра Дзика, - слышишь, что говорит этот галаган: тут есть еще один хутор, туда, говорит, поехали... А ты не брешешь?
Ян ничем не отличался от остальных гайдуков, разве что был за старшого и больше походил на шляхтича. Он держал в руках копье и, пристально глядя в глаза Вериге, язвительно спросил:
- А чье это копье?
Верига на миг растерялся, но, окинув взглядом гайдуков, решил, что, на худой конец, половину порубит, а половину уложит кулаком.
- Копье пана ротмистра! - ответил он вызывающе.
- А пан ротмистр где?
- Захватил мое копье, а свое поганенькое бросил и бес его знает куда поехал.
- Ты это, лайдак [Лайдак – бродяга, бездельник], припомнишь на дыбе, а потом еще на кол тебя посадим.
- Не таков казак Верига, чтоб верещать на дыбе, как поросенок, даром только время потратите, лучше уж сразу на кол!
Услышав его имя, гайдуки переглянулись, а кое-кто боязливо попятился.
- Так ты Верига? - спросил Ян. - Это славно! Такой бунтовщик не меньше двух дней кол глотать будет.
- Я такой кол вытешу, что и на три дня хватит, только бы панам удовольствие сделать!
Верига был коренастый, в плечах широкий, но не выше среднего гайдука. Однако, когда он подошел к рубленой коморе, плечом приподнял один угол и выдернул круглое бревно, гайдуки бросились от него врассыпную, как испуганные воробьи.
- Для кола лучше и не найти, - сказал он, улыбаясь. - Только, ваша милость, казак перед смертью должен выпить, так, прошу, уважьте мою волю, пускай кто-нибудь нацедит в погребе горилки.
Гайдуки полезли в погреб. На дворе остались только Ян и Юзек. Если б Верига захотел, он мог бы запереть погреб, а с этими управиться играючи, но, чтоб услышать хоть слово о дочке, он готов был принести какую угодно жертву. Все еще держа в руках бревно, спросил:
- Не толста ли будет дубинка, пане старшой?
- Примеряй на себя! - огрызнулся Ян. - Погоди, еще заплачешь.
- А бывает, что чеботарь шьет чеботы на одного, а носит другой.
Ян замигал глазами, затем подозрительно оглянул хутор. Мертвая тишина заставила его насторожиться, он нетерпеливо поглядел на погреб. В это время во двор вошел Гордий. Он с кургана видел, как с хутора выехал воз к оврагу, видел, как скакали всадники, а когда двинулся к оврагу Гнат Верига, он тоже спустился в балку. Но Верига все не приходил, и Гордий пополз обратно к хутору. Он заметил гайдуков и уже догадался, что за гости, но не мог понять: с чего это Верига вздумал, тесать колоду? Это будничное занятие успокоило его, и он отважился выйти из засады.
- Кто ты такой? - спросил Ян.
- Сосед, пане старшой, - ответил Верига. - С поля возвращаются люди. Теперь, должно быть, и все скоро придут.
- А что, много тут хлопов?
- Да вам не придется трудиться закапывать кол и меня подсаживать, сами управимся. Начинай, Гордий, яму копать. Не верят паны-ляхи, что ротмистр поехал от нас на другой хутор, который к югу.
Гордий украдкой взглянул на Веригу, кое о чем догадался по его злой усмешке и кивнул головой.
Ян начал нервничать, крикнул гайдуков. Из погреба доносился шум, но никто не выходил. Юзек подождал еще немного и сам полез в погреб.
Уже надвигался вечер, а Верига, прислушиваясь к тому, что делается в погребе, все еще тюкал топором, старательно вытесывая острие, локтя в три длиною. Ян чем дальше, тем все больше беспокоился: распряженные кони разбрелись, оружие гайдуков тоже было раскидано по двору, а сколько на хуторе могло быть людей и что за люди, он не знал. Они могли вернуться каждую минуту, кто-то уже шел по гребле. Тревожило его и поведение Вериги, который спокойно пересмеивался с Гордием.
Маленькая фигурка в белой свитке и белой косынке повернула ко двору. Это была Христя. Она, как и Гордий, никак не могла взять в толк, почему не идет Верига, а потом застрял и Гордий. Ян подошел к погребу и сердито приказал, чтоб все выходили.
Первый гайдук, который выбрался на свет, сразу затянул песню, покачнулся и тут же распластался на земле. Второй и третий смогли еще выйти на середину двора, а остальные не в состоянии были даже вскарабкаться по лестнице, только Юзек, хотя и пошатываясь, держался еще на ногах.
- Ну, пане Ян, - сказал Верига, расправляя спину, - пощупай руками - гладенький вышел кол? Три дня проскулишь?
Ян побелел, глаза у него стали круглыми и забегали, как мыши, но вкрадчиво улыбнулся и даже примирительно потрепал Веригу по спине.
- Но пан бардзо шутить умеет. Верно, для мельницы кол тешет?
Верига ничего ему не ответил.
- А ты, лупоглазый, давно в Чигирине был?
Юзек напыжился.
- Это так галаган с паном разговаривает?
Ян перебил его:
- Лайдак, напился хозяйской горилки, да еще нос дерешь. Пан спрашивает - так отвечай!
- А что? Был. За неделю до Петра был, когда твоя девка... Слышь, пане Ян, ну и краля... О-о... Юзек молчит, уже молчит!
Верига даже кулаки стиснул, но только заскрипел зубами и про себя сказал: "Ничего, ты у меня заговоришь. Теперь я знаю, у кого спрашивать про Ярину".
Христя подошла и сказала:
- Или мне почудилось, что-то за прудом будто перед самым носом перебежало. Ваши все тут?
- Тебе то послышится, то привидится, - сказал Верига. - Иди собери ужинать. Видишь, холуи устали с дороги и на ногах не стоят, а мы татар поджидали.