После этих слов воины вспомнили наконец о ране Петроса, и взяв у него бурдюк с водой, отправились на крепостной двор.
- Ребята, - сказал один из них, - татарам не следует давать ни капли воды, шуточное ли дело - потерять четырех человек из-за одного бурдюка воды, а ведь из татар никто не захотел отправиться с охотниками.
- Нет, это нехорошо, - перебил его Петрос, - надо им тоже дать.
- Почему же не хорошо? - возразил первый. - На днях они раздобыли где-то воды и, как воры, спрятали ее; из наших никто не получил ни капли.
- Они поступили плохо, но мы должны показать им, что значит военное товарищество.
С этими словами они вошли во двор казармы.
- Вода!.. вода!.. - послышались со всех концов радостные восклицания, и толпа окружила вошедших.
Невозможно описать того восторга и радости, которыми была охвачена эта жаждущая толпа. Все смешались, толкали друг друга, и каждый лез вперед, чтобы поскорее напиться.
- Зажгите огонь и не мешайте: всякий получит свою долю, - оказал юноша, тащивший бурдюк. Он остановился и поставил бурдюк на землю.
Синеватый свет зажженного факела осветил взволнованные лица. Юноша взял рюмку и начал раздавать воду, имевшую неприятный вкус и запах. Некоторые выпили, не заметив этого, но один сказал:
- Какой странный цвет у воды!
- Пей, - ответил ему Петрос, стоявший тут же, - нынче курды красят воду такой краской…
- Какой краской?.. - раздались голоса.
- Нашей кровью… Если б только вы видел, сколько трупов валяется у родника, откуда я набрал бурдюк!
Всем стало как-то не по себе, но и после этих слов все с жадностью пили мутную, красноватую жидкость. Один из воинов решился даже грубо пошутить.
- Это тоже неплохо - вода сдобрена и придаст нам больше силы.
Но недолго пришлось шутить обрадованным солдатам.
Снова раздался гром пушек, и бомбы стали перелетать с гулом через крепостные стены. Одну из них разорвало возле стоявших солдат, и многих ранило насмерть.
В это время в комнате коменданта собрался совет из нескольких офицеров под председательством Штоквича. В совете участвовали и некоторые предводители ополчения из армян и мусульман. Лампа, горевшая на маленьком столе, освещала бледным светом печальные и озабоченные лица.
В последние дни были получены от неприятеля письма с предложением сдаться.
Эти письма были написаны старым, непримиримым врагом русских, сыном известного Шамиля - генералом-лейтенантом Шамилем, который числился в свите султана и теперь находился в лагере неприятеля. Последнее письмо содержало в себе много угроз и обещаний. Этому письму и был посвящен военный совет. Нужно было решить, что ответить.
- Пока живы - не сдадимся, - сказал комендант.
- Но если осада продолжится еще несколько дней, то невозможно будет держаться, - заметил один из офицеров.
- Положение наше и сейчас невыносимо, - сказал другой, - у нас нет ни хлеба, ни военных припасов… Не понимаю, чего медлят глупые курды, почему не нападают сразу. Ведь нам нечем защищаться.
- Да, мы поступили очень неблагоразумно, - произнес третий офицер.
- Прошлого не воротишь. Поговорим лучше о настоящем, - заметил комендант и повторил: - Не сдадимся, пока живы!
- Если мы не получим помощи, то погибнем, - ответил ему один из предводителей мусульман.
- Нет у нас сил ждать помощи, - заговорил хан. - По-моему, надо выйти из крепости, разорвать кольцо неприятеля, и тогда или спасемся или попадем в плен.
- Последнее более вероятно, и результаты его могут быть печальны, - возразил ему предводитель армянского ополчения. - Крепость, по крайней мере, служит прикрытием; она задерживает шествие турецких войск. Если мы потеряем ее, то откроем путь башибузукам Измаила-паши, и им ничего не будет стоить в несколько дней завладеть Нахичеванью, Эриванью, а может быть, они и дальше пойдут. Местные мусульмане, насколько мне известно, с нетерпением ждут этих самозваных гостей, а армяне совсем не вооружены. Для защиты нашего края оставлено мало войска, так как наши главные силы сосредоточены в окрестностях Карса. Пока они подоспеют на помощь, все будет уничтожено турками.
Эти слова привели хана в раздражение, и он обиженным тоном произнес.
- Вы сомневаетесь в преданности мусульман?
- Сомневаюсь, и не напрасно, потому что у меня есть факты, подтверждающие мои слова. Вот, например, в числе осаждающих нас курдов находится много зиланцев, которые до войны были преданы русским. А в окрестностях Нахичевани какой-то полоумный мулла возбуждает народ своими вещими снами, предсказывающими господство ислама в этой области.
Председатель прервал их спор.
- Нужно ждать и защищаться до последнего вздоха - оказал он, - я надеюсь на скорую помощь. Генерал Тер-Гукасов не далеко от нас. Стоит ему узнать о нашем положении, и он не замедлит прийти выручать Баязет. Нам нужно только дать ему знать.
- Каким образом? - спросили его.
- Письмом.
- Кто же возьмется доставить письмо?
- Надеюсь, найдется такой смельчак.
- Положим. Но как он проберется? Неприятель окружил нас со всех сторон.
- Попробуем.
Совет решил написать Тер-Гукасову, и через четверть часа вместе с членами совета комендант с письмом в руках вышел из комнаты.
Легкий бой барабана собрал всех солдат на площадь крепости. Комендант начал звучным голосом;
- Ребята, всем вам известно наше положение, поэтому считаю лишним говорить об этом. Будем надеяться на милость божью. Если запоздает подмога, мы погибнем. Следовательно, нужно дать весть о себе, кому следует. Вот это письмо нужно передать генералу Тер-Гукасову, который находится близко от нас. Получив письмо, он не замедлит явиться на выручку. Теперь скажите: кто тот храбрец, который возьмется за это важное дело? Пусть он подойдет и возьмет письмо. Я обещаю ему награду, которой достоин человек, жертвующий своей жизнью для спасения тысячи других. Пусть откликнется тот, кто желает доставить письмо!
Воцарилась глубокая тишина. Из толпы не послышалось ни одного голоса.
- Повторяю, - продолжал комендант взволнованным голосом, - с этим письмом связано наше спасение. Кто желает заслужить славу быть спасителем всех нас?
Ответа опять не было.
- Неужели нет среди вас такого смельчака?! - воскликнул комендант дрожащим голосом. - Кто соглашается взять письмо?
- Я! - послышалось в толпе, и молодой армянин подошел к коменданту и взял письмо. Этого молодца звали Варданом.
II
На следующее утро первые лучи солнца осветили в Баязете и его окрестностях ужасную картину: стали ясно видны последствия погрома, совершенного варварами в течение трех суток. В городе царила мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая криком ворон, перелетавших стаями с места на место, чтобы пожирать трупы убитых. Улицы города представляли печальную картину.
Вместо домов были кучи пепла; там и сям курились недогоревшие предметы, перед каждым домом валялись трупы стариков, мужчин и женщин с детьми… Голодные собаки с жадностью рвали трупы и рычанием своим старались спугнуть налетающие вороньи стаи…
Отовсюду, из домов и лавок, несся удушливый смрад разлагающихся трупов.
В таком мертвом городе цитадель Баязета ждала своего печального конца.
Осада усиливалась. Все окрестности города: ущелья, горы, поля и равнины - все было покрыто бесчисленными толпами башибузуков. Их лагерь был раскинут группами, и в каждой замечалось движение, суета и гомон!
Религиозный фанатизм соединился с жестокостью воина. Человек, превратившийся в зверя, убивал, терзал себе подобных. Победители, насытившись кровью, занялись грабежом. В одном месте лежали на земле богатые армяне, которых пытали, чтобы узнать, где хранится их богатство. Несчастные страдальцы плакали, умоляли, клялись, что они отдали последнее и что у них нет ничего больше, но им не верили, и чтобы вынудить признание, у них на глазах резали их детей.
В другом конце города курды делили между собой добычу. Жены их с радостными лицами навьючивали ею своих мулов… Немного дальше делили пленных армян; вдруг между курдами возникла ссора из-за одной красавицы, и дело чуть не дошло до сабель. В противоположном конце над валявшимися трупами собрались дикие кошки и хищные птицы… А недалеко от них богомольные турецкие солдаты исполняли свой утренний намаз и, благочестиво подняв кровавые руки к небу, благословляли бога ислама…
Все это свершалось среди дыма, заслонявшего солнце точно густой туман. Орудия не переставали греметь. Ядра ударялись в стены крепости, но она гордо стояла на высоком холме и еще могла отражать удары неприятеля.
На одном конце лагеря внимание всех привлекал какой-то странный человек, который шел прыгая, хлопая в ладоши и пел наивную курдскую песню.
Баба старая в лягушку превратилась,
И на дно она морское опустилась.
Там песку она достала не простого,
Полну пригоршню песочка золотого
За козу песок она отдала.
А козе ноги не доставало!
Ты скажи мне, козочка,
Дорогая козочка,
Почему грязна ты,
Почему хрома ты?
- Юродивый! - кричали со всех сторон курды и, окружив его, заставляли повторять песню.