С тех пор мысль о лишении Павла права наследования престола не оставляла Екатерину, причем все чаще она стала задумываться над тем, чтобы еще при своей жизни объявить цесаревичем Александра.
Еще накануне женитьбы внука Екатерина писала Гримму: "Сперва мы женим Александра, а там со временем и коронуем его".
Но Александр не желал трона, и у него возникли намерения отказаться от своего сана и уйти из дворца, сменив его на сельскую хижину. Об этом девятнадцатилетний Александр говорил своим друзьям - Виктору Павловичу Кочубею и князю Адаму Чарторижскому, с которым особенно сблизился в последние годы.
Встречаясь с князем Адамом, Александр утверждал, что наследственность престола - нелепость и несправедливость, ибо верховную власть народ должен вручать самому способному из своих сыновей, а не тому, кого поставил над обществом слепой случай рождения.
Когда же Александр узнал, что Екатерина не оставляет надежду предоставить престол ему, минуя его отца, он заявил, что сумеет уклониться от такой несправедливости, даже если для этого ему и Елизавете Алексеевне придется спасаться в Америке, где он надеялся стать свободным и счастливым.
Новелла 15
Кончина Екатерины Великой
Двадцать пятого июня 1796 года произошло важное событие в семье Павла - Мария Федоровна родила третьего сына. Это был будущий император Николай I.
Екатерина писала Гримму: "Мамаша родила огромнейшего мальчика. Голос у него - бас, и кричит он удивительно; длиною он аршин без двух вершков (62 см), а руки немного поменьше моих. В жизнь мою в первый раз вижу такого рыцаря".
А 13 августа в Петербург прибыл регент шведского престола герцог Карл Зюндерманландский со своим семнадцатилетним племянником - королем Швеции Густавом IV Вазой. Оба визитера скрывались под другими титулами. Регент назывался графом Гаагским, а король - графом Вазой. Они приехали для смотрин и возможного сватовства тринадцатилетней великой княжны Александры Павловны за короля Швеции.
Перед тем Екатерина немалыми подкупами, неприкрытыми угрозами и даже откровенной демонстрацией силы расстроила предыдущую помолвку Густава IV с герцогиней Мекленбургской и буквально заставила юного короля стать соискателем руки очаровательной русской принцессы.
Жених и его дядя были приняты с превеликим почетом и пышностью. Не только императрица, но и первые вельможи государства - Безбородко, Остерман, Строганов - давали в их честь один бал за другим. Шведы были очарованы невестой и приемом и официально попросили руку Александры Павловны у ее родителей и бабушки.
На 10 сентября была назначена помолвка, и когда весь двор, все сановники и генералы первых четырех классов, все иностранные резиденты приехали во дворец и вошли в Тронный зал, к ним вышла Екатерина в короне, в мантии и села на трон, а рядом встала прелестная невеста, трепещущая и взволнованная.
Долго ждали они жениха, но тот почему-то не появлялся. Тогда в апартаменты Густава IV Екатерина послала Платона Зубова и графа Моркова. Но и они через час вернулись без жениха. Оказалось, что Густав категорически потребовал перехода Александры Павловны в протестантство, в противном же случае объявлял свое сватовство недействительным и от помолвки и свадьбы отказывался. При этом известии Екатерина потеряла сознание - с ней приключился апоплексический удар. Заболела и несчастная невеста, считая себя опозоренной.
Вскоре Екатерине стало лучше, но она понимала, что удар может повториться и тогда возможна и смерть, и потому она возвратилась к делу о передаче трона своему старшему внуку.
Шестнадцатого сентября она впервые прямо, откровенно и без обиняков высказала свое желание Александру, передав ему все документы, необходимые для объявления его наследником престола.
Как ни секретно происходило все это, но уже не только при дворе, но и в Петербурге стали говорить о готовящейся "коронной перемене", называя даже дату официального объявления Высочайшего Манифеста: либо 24 ноября 1796 года, в день тезоименитства Екатерины, либо 1 января 1797 года.
Получив пакет документов и внимательно прочитав их, Александр позвал своего верного дядьку Протасова, чтобы посоветоваться, как ему надлежит поступить. Прямой и честный Протасов ответил:
- Надобно обо всем доложить его императорскому высочеству, батюшке вашему.
И Александр, согласившись, попросил Протасова помочь ему в этом деле.
Семнадцатого сентября Александр и Константин присягнули на верность Павлу, дав ему слово сохранить сам факт присяги в тайне, а еще через неделю Александр письменно заверил Екатерину, что во всем согласен с ней, проявив, таким образом, совершеннейшее двуличие.
Восемнадцатого сентября с Екатериной случился еще один легкий удар, но она сумела скрыть его последствия, хотя до конца октября часто недомогала, ложась в постель среди дня, чего раньше почти не случалось.
В воскресенье, 2 ноября, состоялся большой парадный обед, на котором Екатерина показалась всем нездоровой и утомленной. Следующие два дня она не выходила из своих покоев, а вечером 4 ноября собрала у себя маленькое изысканное общество. Екатерина была весела и попеняла своему шуту Льву Нарышкину на то, что он боится разговоров о смерти, сама же стала в шутливом тоне рассказывать о недавней кончине короля Сардинии.
Проводив гостей, императрица, тяжело ступая из-за того, что в последние дни ноги ее сильно распухли, ушла к себе в опочивальню. А утром 5 ноября 1796 года, встав с постели совершенно больной, она с трудом дошла до клозета и скрылась за дверью. Там оставалась она необычайно долго. Когда камердинер решился позвать Зубова, чтобы тот вошел в клозет, - было уже поздно: императрица лежала на полу, потеряв сознание. Ее настиг еще один удар, третий и последний.
Она умерла, не приходя в сознание, утром 6 ноября, в три четверти десятого.
* * *
Заканчивая сказания об Екатерине Великой, я приведу эпитафию, написанную ею самой в один из часов досуга: "Здесь лежит Екатерина Вторая, родившаяся в Штеттине 21 апреля 1729 года.
Она прибыла в Россию в 1744 году, чтобы выйти замуж за Петра II. Четырнадцати лет от роду она возымела тройное намерение - понравиться своему мужу, Елизавете и народу. Она ничего не забывала, чтобы успеть в этом. В течение 18 лет скуки и уединения она поневоле прочла много книг. Вступив на Российский престол, она желала добра и старалась доставить своим подданным счастие, свободу и собственность. Она легко прощала и не питала ни к кому ненависти. Пощадливая, обходительная, от природы веселонравная, с душою республиканскою, и с добрым сердцем, она имела друзей. Работа ей легко давалась, она любила искусства и быть на людях".
Сколь бы противоречивой Екатерина ни казалась, автор согласен с тем, что сказала о себе эта великая в полном смысле слова женщина и императрица.
Сказания
об императоре Павле и его
сыновьях - Александре и Николае
Новелла 1
Начало царствования
Павла Петровича
Екатерина была еще жива, когда Павлу в ночь на 5 ноября приснился чудной сон: ему казалось, что некая неведомая сила поднимает его и возносит к небу, заставляя парить над облаками. Это повторилось несколько раз, и, когда Павел в очередной раз проснулся, как бы вернувшись на землю, он увидел, что Мария Федоровна тоже не спит. Павел спросил жену, почему она бодрствует, и Мария Федоровна ответила, что всю ночь ее не оставляет сильная тревога.
За обедом он рассказал о своем сне ближайшим придворным, а вскоре в Гатчину один за другим примчались несколько курьеров из Петербурга с одной и той же вестью - государыня при смерти.
Первым прискакал брат фаворита Николай Зубов, посланный к Павлу Платоном, который очень боялся грядущего царствования и решил еще до кончины своей повелительницы навести мосты между Петербургом и Гатчиной, рассчитывая на милость нового императора и забвение былого неудовольствия.
Павел, увидев Николая Зубова, решил, что тот прибыл, чтобы арестовать его, но, когда узнал об истинной причине появления того в Гатчине, чуть не упал в обморок.
Вторым прискакал Федор Ростопчин, которого послал к Павлу Александр, а вслед за ними появилась целая кавалькада курьеров: не было ни одного сановника, который бы не послал своего человека с известием о близкой смерти Екатерины. Среди нарочных были вестоноши даже от дворцового повара и дворцового лакея.
Не медля ни минуты, Павел помчался в Петербург. За ним ехал длинный хвост возков, карет и открытых экипажей.
В девятом часу вечера 5 ноября Павел и Мария Федоровна прибыли в Зимний дворец, перед которым стояли тысячи петербуржцев.
Александр и Константин встретили отца в гатчинских мундирах и вместе с ним и матерью прошли в опочивальню Екатерины. Они застали больную в беспамятстве и из беседы с врачами поняли, что часы императрицы сочтены.
В эти минуты во дворце появился прискакавший из Гатчины любимец Павла Алексей Андреевич Аракчеев. Он мчался в фельдъегерской тележке, без шинели, в одном мундире, и ехал столь быстро, что даже рубашка его оказалась забрызганной грязным снегом.
Александр, увидев это, отвел Аракчеева к себе в покои и там переодел его в свою чистую рубашку. (Потом Аракчеев всю жизнь хранил эту рубашку и перед смертью завещал похоронить себя в ней.) Так символично началась дружба Аракчеева и Александра.
Отдав первые распоряжения, Павел направился в кабинет все еще живой Екатерины и сам стал отыскивать, собирать и запечатывать все находившиеся там бумаги, особенно усердно стараясь найти те, какие касались престолонаследия.