Двадцать пятого мая 1788 года Иосиф II возвел фаворита в графское достоинство Римской империи. Затем Екатерина наградила его орденом Александра Невского, усыпанным бриллиантами, стоимостью в 30 000 рублей. Доходы Мамонова с поместий, жалованье и содержание составляли не менее 300 000 рублей в год. Одни только бриллиантовые аксельбанты генерал-адъютанта Мамонова стоили не менее 50 000 рублей.
Казалось, в жизни Екатерины II наступил новый период любви и благоденствия. Но государственные заботы и хлопоты вновь потребовали ее энергии и внимания. Турецкий султан домогался возвращения Крыма и признания недействительным присоединения владений Ираклия II к России.
Тринадцатого августа 1787 года Турция объявила войну, а 12 сентября манифест о войне с Турцией подписала Екатерина II.
Потемкин находился на юге, при армии, и Мамонов как мог поддерживал императрицу.
А тут к делам и заботам государственным добавились любовные треволнения. Оценив по достоинству ум и способности своего избранника, Екатерина готовила Мамонова к должности вице-канцлера. Но тридцатилетний галант вдруг перестал пылать чувствами к шестидесятилетней императрице, променяв ее на юную прелестницу, фрейлину княжну Дарью Федоровну Щербатову.
Екатерина не сразу узнала о случившемся, хотя ей показались подозрительными частые недомогания ее любимца, когда он неделями не показывался в алькове императрицы.
Наконец весьма осторожно, но совершенно однозначно обманутой самодержице сообщили о коварном изменнике, поправшем и любовь ее, и служебный долг, ибо пост фаворита уже давно почитался государственной должностью.
Мамонов почувствовал, что Екатерина все знает, и, предвосхищая вызов для объяснения, однажды утром, нарядившись в красный бархатный кафтан, который особенно был ему к лицу, надев все ордена и бриллианты, явился к Екатерине. По его виду она поняла, что предстоит объяснение, и сама завела разговор о неожиданном для нее охлаждении. Мамонов сначала, как делал это и раньше, сослался на болезнь, а потом заявил, что он недостоин ее, но о своей любви к фрейлине ничего не сказал.
После этого рандеву уязвленная Екатерина села к столу и написала Мамонову: "Пусть совершается воля судьбы. Я могу предложить вам блестящий исход, золотой мостик для почетного отступления. Что вы скажете о женитьбе на дочери графа Брюса? Ей, правда, только 14-й год, но она совсем сформирована, я это знаю. Первейшая партия в империи: богата, родовита, хороша собой. Решайте немедленно. Жду ответа".
Через полчаса она получила ответ Мамонова, написанный им из соседней комнаты: "Дальше таиться нельзя. Должен признаться во всем. Судите и милуйте. На графине Брюсовой жениться не могу. Простите. Более года люблю без памяти княжну Щербатову. Вот будет полгода, как дал слово жениться. Надеюсь, поймете и выкажете милосердие и сострадание.
Несчастный, но вам преданный до смерти А.".
Любовь к Щербатовой стоила Александру Матвеевичу утраты его положения фаворита, но не более того, ибо после состоявшегося объяснения Екатерина купила молодым несколько деревень более чем с 2000 крестьян, подарила невесте драгоценности и сама обручила их.
Во время обручения Дарья Федоровна и Александр Матвеевич, держась за руки, встали на колени перед своей благодетельницей и искренне заплакали. Поднимая их с колен и обнимая обоих, плакала и Екатерина.
Потом императрица разрешила им обвенчаться в дворцовой церкви и сама присутствовала при венчании.
Когда Екатерина отставила Дмитриева-Мамонова, покинула двор императрицы и фрейлина Мария Васильевна Шкурина за то, что содействовала роману Мамонова со Щербатовой. Шкурину исключили из списка фрейлин, выдали ей на приданое 12 000 рублей, и она вместе с Мамоновыми уехала в Москву. Но приданое Шкуриной не пригодилось - она так и не вышла замуж, а постриглась под именем Павлии и жила по разным московским монастырям, пока не умерла в 1824 году инокиней Алексеевской женской обители. Погребли же ее в Новодевичьем монастыре.
Семейная жизнь Мамоновых не заладилась. Объяснялось это вздорным характером Александра Матвеевича, его несдержанностью и вспыльчивостью. Екатерина однажды сказала о нем: "Он не может быть счастлив: разница - ходить с ним в саду и видеться на четверть часа или жить вместе". И Екатерина оказалась права. Супруги не были счастливы. Дарья Федоровна умерла в 1801 году. Мамонов пережил ее всего на два года, скончавшись тоже весьма рано - сорока пяти лет - и оставив пятнадцатилетнего сына и тринадцатилетнюю дочь.
Новелла 12
Последний фаворит
Когда место фаворита освободилось, сторонники и враги Потемкина тут же стали подыскивать матушке-государыне нового кандидата. Среди них были отставной секунд-майор Преображенского полка Казаринов, барон Менгден, будущий известный военачальник и выдающийся храбрец Михаил Андреевич Милорадович - все молодые красавцы, за каждым из которых стояли влиятельные придворные - Потемкин, Безбородко, Нарышкины, Воронцовы, Завадовский и другие.
Но судьба улыбнулась двадцатидвухлетнему секунд-ротмистру конной гвардии Платону Александровичу Зубову - ставленнику фельдмаршала князя Н. И. Салтыкова, главного воспитателя внуков Екатерины. Зубов был отменно красив и молод (на тринадцать лет младше сына Екатерины - Павла).
Все последние фавориты Екатерины оказывались возле нее с благословения и согласия Потемкина, а вот Зубов был введен в будуар государыни недоброжелателями Светлейшего, воспользовавшимися тем, что он находился на Дунае.
Хорошо осведомленный в придворных делах М. И. Гарновский писал: "Николай Иванович Салтыков был и есть Зубовым протектор, следовательно, и полковнику Зубову наставник, Зубов-отец - друг князя Александра Алексеевича Вяземского, а Анна Никитична Нарышкина предводительствует теперь Зубовым и посему играет тут первую и знатную роль. Вот новая перемена со своею лигою, которые, однако же, все до сих пор при воспоминании имени его светлости неведомо чего трусят и беспрестанно внушают Зубову иметь к его светлости достодолжное почтение, что и господину Зубову (отцу) твердили".
В тот вечер, когда Дмитриев-Мамонов получил отставку, к Анне Никитичне Нарышкиной явился Зубов и там встретился, конечно же не случайно, с заехавшей к ней, как будто ненароком, Екатериной. Здесь-то она и сделала окончательный выбор, отправив затем нового фаворита сначала к Роджерсону, а затем к пробир-фрейлине Протасовой. Вечером 20 июня 1789 года, после того как Екатерина получила заверения Роджерсона и Протасовой в отменном здоровье и мужской силе претендента, она, будто бы случайно, встретилась с Зубовым в Царскосельском парке и отвела его в мавританскую баню, представлявшую собой точную копию бани турецкого султана, где окончательно убедилась в справедливости данного ей заключения.
Придворные из партии Потемкина удивились появлению Зубова в роли фаворита, называя его мотыльком-поденкой и эфемеридой, но вскоре поняли, что ошиблись. В тот момент, когда Мамонов, нанеся прощальный визит Екатерине, спускался вниз по парадной лестнице Зимнего дворца, навстречу ему шел Зубов.
- Что нового? - спросил Зубов, поклонившись.
- Да ничего, кроме того, что вы поднимаетесь, а я опускаюсь, - ответил бывший фаворит.
Первого июля Мамонов оставил апартаменты Зимнего дворца и уехал в Москву.
На следующий день Зубов стал полковником гвардии и флигель-адъютантом, а еще через сутки обнаружил в ящике своего письменного стола 100 000 рублей золотом и 25 000 - ассигнациями.
Вечером он был приглашен Екатериной играть с нею в карты и, таким образом, представлен ею узкому кругу близких друзей. Когда игра закончилась, Екатерина, взяв под руку нового флигель-адъютанта, направилась к дверям своей спальни.
Утром почти все первые лица империи собрались в приемной Зубова. Здесь были Салтыков и Морков, Нарышкин и Вяземский, старик Мелиссино и Архаров, Самойлов и Безбородко - князья, графы, генералы. Зубов заставил их ждать более часа и наконец появился с надменной, но ласковой улыбкой.
Знающие люди - а в приемной в таковых недостатка не было - утверждали, что дворяне Зубовы делились на две ветви. Одна из них происходила от татарского баскака Амрагата, принявшего христианство в XIV веке, вторая - от одного из бояр Ивана III. В семье фаворита считали, что их предком является боярин и что отец Платона Зубова - десятое колено именно этой ветви. Его отец в 1762 году женился на Елизавете Алексеевне Вороновой, которая была моложе его на пятнадцать лет. В браке родилось четыре сына - Николай, Дмитрий, Платон и Валериан и три дочери - Ольга, Екатерина и Анна.
До 1789 года, когда произошел "случай", Зубов-отец был управляющим одного из имений Н. И. Салтыкова, занимая к тому же пост вице-губернатора в одной из провинций. Как только Платон Зубов оказался в фаворе, отца тут же перевели в Петербург обер-прокурором Первого департамента Сената, ведавшего важнейшими вопросами государственного управления. Здесь новый обер-прокурор проявил себя человеком умным, но злым, недобросовестным и охотником до взяток. Благодаря сыну ему сходили с рук все его злоупотребления.
Когда Зубов-отец появился в Петербурге, здесь в Конной гвардии уже служили и все его сыновья, которым покровительствовал фельдмаршал Н. И. Салтыков.
Почти одновременно с Зубовым-отцом в Петербурге появились его жена и дочери. Все Зубовы были представлены императрице. Особое расположение и сердечность она оказала самому младшему из братьев - семнадцатилетнему Валериану, юноше не только красивому, но и обладающему многими иными достоинствами: смелостью, открытостью, веселостью, в котором детская непосредственность соседствовала с живым умом и настойчивым стремлением быть во всем первым и непременно добиваться успеха.