- Спроси у приехавшего из Ельца торговца, не знает ли он там Кутлаева, и если знает, то не сообщит ли он, может ли этот Кутлаев заплатить долг свой в двести дукатов или нет? Пойди спроси и передай мне его ответ сейчас же.
Спиридон вышел. Луканос встал из-за конторки и заходил по комнате; его что-то сильно волновало.
Спиридон вошел.
- Ну, что?
- Он очень обеспокоился и спрашивал: разве Кутлаев должен что-нибудь вашему господину, и просил повидаться, говорит, что лично все изложит вам.
- Хорошо. Позови его.
Лишь только Спиридон ушел, Луканос поспешно прикрыл окна, так что в комнате стало совсем темно.
- А, кирие Евфимий, прошу вас, войдите, простите меня, что я вас впотьмах принимаю, у меня глаза очень болят, я не могу оставаться при свете.
- Ничего, ничего, не беспокойся, сударь, и в темноте молено поговорить.
- Что же вы привезли хорошего?
- Много, сударь. Твои ребята там список составляют, я все деньги, которые получились от отца Стефана, употребил в дело.
- Очень приятно. Все, что вам еще следует получить, можете взять, когда пожелаете, товаром или деньгами. Все это вы в конторе уладите.
- Очень доволен, сударь, всеми нашими оборотами и вперед душевно рад служить.
- И я в свою очередь доволен, благодарю вас за аккуратность. А вот вы еще хотели что-то передать отцу Стефану. Я с ним месяца через два увижусь.
- Да, да, прими четки с золотою иконкою для передачи. Достопочтенный Стефан забыл в бытность свою у нас, дочь моя нашла и просила ему передать.
С этими словами Евфимий Васильевич передал Луканосу янтарные четки с золотою иконкою; тот положил ее в маленький боковой карман своей бархатной туники.
- Отец Стефан говорил мне, что у вас дочь премилая девушка и уже невеста.
- Да, сударь, вот только ты изволил меня несколько озадачить. Дело в том, что тот Кутлаев, о котором ты спрашиваешь, именно и есть ее жених. Я думал, что он богатый человек.
- Я ведь не знаю, может он и богат. Я его в глаза не видал, а только он в долгу у одного моего должника? вы немного повремените с вашей свадьбой, а я, когда узнаю доподлинно, то вас оповещу.
- Хорошо. Благодарю за твои заботы.
Весь разговор происходил по-русски, и Евфимий Васильевич решил спросить, откуда Луканос знает русский язык.
- Невозможно иначе. Приходится иметь дело с русскими, с татарами, а во всем полагаться на приказчиков нельзя, надо самому лично переговорить.
Затем приезжий отвесил низкий поклон и вышел.
Вслед за его уходом, вошел Спиридон, и ничего не видя впотьмах, остановился в недоумении. Луканос, заметив вошедшего слугу поспешил открыть окна и несколько смутился.
- А тебе что? - спросил он.
- Пришел посланный от консула и просит через час быть в заседании совета, дело спешное.
- Хорошо. Скажи, что буду.
Через час в доме консула, в центре Таны, стали собираться влиятельные танские купцы. Они были крайне озабочены созывом на заседание.
- Почтенные синьоры, - обратился консул к собравшимся, - я пригласил вас вследствие довольно тревожного известия наших сторожевых постов, которые сообщили, что вот уже два дня, как показываются группы татар, по три, по четыре и более человек. Это, по всей вероятности, передовые какой-нибудь перекочевывающей орды; может быть это мирные татары, а может нам грозит набег, поэтому следует принять меры предосторожности. Что вы на это скажете, синьоры?
Все задумались.
- Я полагаю, - заметил, после некоторого размышления, почтенный синьор Стаджи, - что следует всем нам и нашим рабочим вооружиться, занять укрепленные места в городе и защищать, если татары попытаются овладеть городом. Я думаю, что если бы в ту печальную годину, когда Тамерлан разрушил Тану, были приняты все предосторожности, то этот варвар не справился бы с нашими укреплениями. Можно в некоторых местах устроить мины.
- Все сказанное достопочтенным синьором Стаджи заслуживает внимания, тем более, что он человек опытный и проживает здесь около пятидесяти лет, а потому знает все местные условия, - сказал синьор Фереро, сравнительно новый человек в Тане.
- Что думают другие синьоры? - спросил консул.
- Одобряем мнение синьора Стаджи! - раздалось несколько голосов.
- Во всяком случае, синьоры, - прибавил Луканос, - надо постараться сначала предотвратить опасность.
- Конечно, конечно!
- На кого же возложить эту миссию? Первое условие для этого - знание татарского языка и вообще ловкость и хитрость. Не так ли, синьоры? - спросил консул.
- И при этом немалая смелость, потому что с татарами иметь дело это не с генуэзцами или другими цивилизованными народами, где права посольства уважаются, - сказал Стаджи.
- Не всегда они и там уважаются, - заметил синьор Фереро.
- Мое мнение, - продолжал Стаджи, - выбрать для этой цели синьора Андрео Луканоса, он решительно удовлетворяет всем высказанным требованиям. К тому же, он по происхождению византиец, а византийцы природные дипломаты, что, конечно, нисколько не мешает ему оставаться добрым венецианским гражданином, каким мы его знаем.
А потому мы должны убедительно просить его взять на себя эту трудную и опасную обязанность для общего блага. - Да, мы просим вас, синьор! - обратились со всех сторон к Луканосу.
- Извольте, синьоры, ваше доверие мне лестно; я сейчас же отправлюсь и постараюсь как можно скорее успокоить вас.
- Прекрасно, синьор Луканос, - сказал консул, - мы никогда не забудем вашей самоотверженности. Итак, - добавил он, обращаясь ко всем, - немедля вооружимся и будем ждать, что нам сообщит наш молодой благородный друг.
Заседание закончилось, но танские негоцианты еще долго толковали между собой о грозившей опасности; страшное разорение Тамерлана было еще у всех свежо в памяти.
Оставив заседание ранее других, Луканос поспешно приехал домой, накинул теплый широкий плащ, надел суконную шапочку и приказал немедленно приготовить лодку.
Было темно, когда он переехал через залив Азовского моря и высадился в Порто-Пизано. Довольно прохладная осенняя ночь уже наступила. Слышались крики перелетных птиц, которые неслись из земель Московских и Литовских на юг. Луканос постучался в довольно большую глинобитную хижину, ему отворил заспанный человек и, протирая глаза, спросил, кто он и что ему нужно. Наконец, распознав своего господина, он крайне удивился и растерялся.
- Ваша милость! В такую пору!?
Луканос вошел и сел.
Слуга стал в почтительном отдалении.
- Говорят, татары появились в наших местах?
- Да, ваша милость.
- Что же, приняты меры предосторожности?
- Как же, вчера и сегодня все хлопотали, оттого и вам не мог сообщить; нельзя было людей от дела отрывать. Лучшую рыбу припрятали в подвалы. Другую в землю зарыли, а которая похуже - оставили. Человек десять уже несколько раз проходили и просили поменять рыбы на овец, я, чтобы приласкать, за двух овец дал им гораздо более, чем следует; ну, да к тому же дал рыбы поплоше, им и эта хороша.
- Хорошо, Марк, за это хвалю. Теперь слушай: завтра чуть свет разбуди меня, я у тебя переночую. Я выеду в поле и возьму человека четыре рабочих. Прикажи им получше одеться. Потом приготовь хороший шашлык и в лодке у меня возьми вино и фрукты. Все это пусть будет наготове. Понял?
- Понял. Вы сами изволите поехать в степь?
- Мне поручили на совете у консула. Надо же кому-нибудь ехать.
- Да не извольте беспокоиться, орда, кажется, мирная по всему видно. Оно, конечно, не без того, что угонят скота десяток - другой голов; вот до рыбы они лакомы, может, разграбят где тоню, а чтобы набег был - не похоже!
- Ну, тем лучше.
Вскоре Луканос подостлал под себя плащ и заснул беззаботно. Молодое, светлое и приятное лицо его порой улыбалось во сие.
VIII
Было свежее раннее утро, когда Луканос и четверо рабочих оставили Порто-Пизано и выехали в степь. Широкий плащ, круглая шапочка и вся тонкая и изящная фигура всадника странно выглядели в степи. Он тихо ехал, посматривая по сторонам и кутаясь в плащ от свежего осеннего ветра. Вдруг как из-под земли вырос узкоглазый татарин в бараньей шапке. Внезапность его появления заставила вздрогнуть Луканоса, но он вмиг оправился и крикнул по-татарски:
- Здорово, приятель! Куда Аллах несет?
Удивленный татарин прищурил и без того узкие глаза, потом крикнул в ответ:
- Здорово, мурза! Ищу хорошей дороги.
- Куда тебе дорогу надо? Да чего боишься меня, - прибавил Луканос, видя, что при его приближении тот пятится.
Татарин остановился.
- Мы идем за Дон, к Манычу, - сказал он.
- А откуда?
- От Днепра. Наш Темир-хан не поладил с Литовским князем, мы хотели перекочевать в Крым, да проклятые нагаи помешали; вот мы на Маныч и бредем, там теплее и трава есть.
- А можно ли мне видеть вашего хана? Он далеко отсюда?
- Нет, совсем близко, к полдню будет тут.
- Я хочу повидать его, можно это сделать?
- Отчего нельзя, мурза, можно. Ты мне подари рыбы, у вас тут рыбы много, так я приеду и скажу тебе, когда хан сюда будет.
- Ай да молодец. Изволь, приедешь и получишь, сколько захватишь на лошадь.
Татарин скорчил радостную гримасу, щедрость венецианца поправилась ему.
- Так ты приезжай к морю и спроси Луканоса. Слышишь? Не забудь.
- Не забуду, мурза.
Татарии исчез, а Луканос воротился в Порто-Пизано.