- И ты видел?..
- Боги миловали. По неразумию да по неведению вмешался в церемонию, выручил упрямившуюся девицу. После, поутру, выслушал весьма полезные наставления...
Эпей махнул рукой:
- Давай-ка дальше!
- "Кто тебя принес, кто тебя принес, малый, кто тебя принес на этот морской остров, берега которого в волнах?"
Я ответил так, а мои руки были протянуты перед ним. Я сказал ему:
"...Ветер вышел, пока мы еще были в море, прежде, чем мы коснулись земли. Поднялся вихрь, он повторился, и в нем была волна восьми локтей.
Вот бревно! Я схватил его. Корабль погиб, и из бывших на нем не осталось никого, кроме меня. И вот я - рядом с тобой: я был заброшен морской волною на этот остров".
- И вот я рядом с тобой... - негромко повторил мастер.
- А?
- И вот я рядом с тобой...
Карие глаза просияли и вновь устремились к замысловатым письменам.
- Он сказал мне:
"Не бойся, не бойся, малый, не пугайся! Ты достиг меня, вот Бог дал тебе жизнь. Он принес тебя..."
Скрипнула дверь.
Иола и Эпей вздрогнули от неожиданности.
- Не пугайтесь! - пробурчал добродушный Менкаура. - Я услышал, как великое произведение излагают на языке чуждом да неприспособленном. Уж дозвольте заметить: ненужные местоимения хорошему переводу - нож острый! А в общем, отнюдь не скверно...
* * *
- ...Каковой злодейский бунт и послужил к погибели самих мятежников, - закончил Расенна. - Из высадившихся близ Фемиксиды чистым чудом уцелел только человек по имени Кеней, которого вместе с благоразумно оставшимся на борту Сигерисом прошу сохранить в новом экипаже. За битого двух небитых дают...
Обсудив некрасивое положение дел, Расенна и Гирр заключили временное перемирие, уговорились оболгать погибших - мертвецам от этого не было ни холодно, ни жарко - и упорствовать во лжи.
- Итак, - медленно произнесла Арсиноя, - придется набирать команду сызнова. И целый месяц пропал впустую...
- Отчего же, госпожа? - возразил этруск. - Амазоночку доставили в целости, хотя не могу сказать, что в полной сохранности.
Царица вскинула брови.
- Эти мерзавцы, - пояснил Расенна, - поколотили бедняжку, получив отменный и славный отпор. Ежели я немного смыслю в телесных повреждениях, все минует само собою примерно через месяц. Но сейчас ее физиономия... э-э-э... немного вышла из берегов, а посему...
- А посему ты и не спешишь похвастаться добычей, верно?
- Сущая правда, - ухмыльнулся Расенна.
- Девушка в состоянии передвигаться?
- Вполне.
- Значит, веди сюда. Ни разу не видела настоящей амазонки.
- Слушаюсь, государыня. Только сперва несколько слов на ухо.
* * *
О чем толковал хитроумный этруск привередливой повелительнице, остается неизвестным. Но смело можно предположить: ни единого нескромного намека Эфра не услыхала ни сразу, ни когда-либо впоследствии. Будь иначе, на Крите немедленно воцарился бы малолетний Эврибат и его столь же малолетняя супруга, спешно избранная из числа родовитых девочек, ибо гибель государыни, согласно обычаю, влекла за собою полную перемену правления.
* * *
Арсиноя с ужасом уставилась в обезображенное девичье лицо. Левая половина принадлежала хорошенькой обладательнице миндалевидных глаз, высоких скул и неожиданно, необъяснимо нежного для воительницы подбородка. Правая часть, оплывшая после жестокого удара, по-прежнему напоминала маленькую дыню. Обширный кровоподтек уже проступил сквозь гладкую, смуглую кожу.
- Приветствую тебя, о Эфра, - любезно молвила Арсиноя.
- И тебе привет, о царица, - ответила девушка, попыталась поклониться и едва не упала.
- Немедленно комнату, мягкую постель, дворцового лекаря! Наилучшие вина и яства, - распорядилась Арсиноя. - Присмотр, уход, заботу! Я все проверю сама!
Выздоровление амазонки затянулось, как и предсказывал архипират, на добрый месяц. Ударь наемник немного сильнее - Эфра осталась бы лежать бездыханной на далеком северном берегу, неподалеку от своих доблестных соратниц, павших в стычке с дерзостными разбойниками.
Но девушке повезло. Ее постигло только умеренное сотрясение мозга.
Четыре недели кряду Эфру пользовал опытнейший врач, искушенный в премудростях травных, превзошедший науку терапевтическую, хирургическую, гипнотическую.
Запертый в южной оконечности гинекея наравне с тремя десятками служанок, находившийся, по сути, на положении узника, лекарь пытался было воспротивиться неслыханному затворничеству, но весьма откровенный разговор с начальником стражи разом остудил праведное негодование целителя.
Невообразимо высокое жалованье утешило.
Окружающая роскошь порадовала.
А получив от Арсинои дозволение по первой и малейшей прихоти забираться в постель к любой приглянувшейся красотке, седовласый, но вовсе не подверженный старческой холодности, Аминтор окончательно воспрял духом и встрепенулся телом...
Врач предписал Эфре полный покой, благодетельные примочки, укрепляющее питье, легкую, но сытную пищу. Удостоверился в целости глаза. Попросил покоситься влево и вправо, не поворачивая головы, следя за движущимся кончиком сухого, узловатого пальца. Бережно ощупал голову и шею.
- Все минует бесследно, - заявил Аминтор стоявшей рядом Арсиное. - Девочка в сорочке родилась.
Еще ни разу в своей двадцатидвухлетней жизни амазонка не чувствовала такой заботы, не испытывала схожего ощущения безопасности, не ведала подобной ласковой опеки. Малейшую просьбу исполняли незамедлительно, а зачастую и предупреждали. После сурового быта Фемискиры, нескончаемых воинских упражнений, походов и тягот Эфре казалось, будто она угодила в некий земной Элизий. Изысканно убранная, обставленная, искусно расписанная спальня поражала невиданной дотоле красотой. Тихие, приветливые голоса звучали непривычно для слуха, закаленного грубоватыми, отрывистыми командами и приказами...
Всякий день Арсиноя неукоснительно являлась проведать выздоравливающую и подолгу задерживалась у нее, беседуя, расспрашивая, рассказывая. Подметив признаки надвигающегося утомления, царица нежно сжимала Эфре запястье, просила подремать и бесшумно выходила из опочивальни.
Месяц промелькнул почти незаметно.
Боль улеглась, опухоль исчезла, головокружения отступили.
Эфра поправилась полностью.
* * *
Загадочная фраза Элеаны то всплывала в памяти, то снова исчезала, вытесняемая дневными заботами, беспечно утапливаемая в лихорадке ночных огней. Арсиноя вообще не любила раздумывать о печальном либо зловещем. Однако верховная жрица очень редко бросала слова на ветер, и естественное любопытство, наконец, победило.
- Послушай, Реф, - спросила царица возлежавшего бок о бок с нею начальника стражи, - кто живет в потайном дворцовом подземелье?
Рефий смущенно вздрогнул.
Повернул к Арсиное напрягшееся-лицо.
- Мокрицы, - ответил он безразличным, чересчур уж ровным голосом. - Холодные и противные.
- А еще? - сказала Арсиноя, от которой не ускользнуло мгновенное Рефиево замешательство.
- Больше никакой живности не замечалось.
- Реф, - Арсиноя приподнялась на локте и слегка чмокнула немилосердного любовника в переносицу, - а, Реф?
- Угу?
- Говорят, обитатель подземелий не питается падалью...
Царица вскрикнула.
Пальцы Рефия стиснули ей предплечье с такой силой, что, казалось, переломится кость.
- Кто говорит? - раздался скрежещущий шепот.
- Пусти, мне больно! Пусти! Совсем спятил?! Пуста, дурак!..
- Кто... говорит? - раздельно и грозно повторил Рефий, ослабляя хватку.
Арсиноя шлепнулась на спину и заплакала.
- Грубиян!.. Олух паршивый! Посмотри, каких синяков наставил!
Она всхлипнула, осеклась и умолкла, почуяв что-то неожиданное и не совсем ладное.
- Арсиноя, - чуть слышно промолвил Рефий, - речь идет о страшной, нерушимой тайне, рядом с коей морские и военные секреты Идоменея должно считать пустяками. До тебя донесся немыслимый, невероятный слух - ибо даже слуха подобного существовать не должно. Требую как начальник дворцовой стражи...
- Ты ничего не смеешь от меня требовать! Уйди!
- В данном случае, Сини, - зловеще процедил Рефий, - начальник стражи не только смеет, но и обязан требовать от любого, не исключая царицы! Если не веришь, пойди, справься, у Элеаны...
- Сам иди к ней... Дурак!
Арсиноя отерла слезы, помолчала и продолжила уже спокойнее:
- Месяца два назад Элеана явилась ко мне и спросила об участи пойманного пирата. Я сказала - зарублен... "Покажи останки!" Говорю: начальник стражи велел швырнуть в потайное подземелье; где оно - понятия не имею...
- Ничего лучше изобрести не могла? О пещерах даже упоминать без особой нужды не следует!
- А тогда Элеана отвечает: "Обитающий в катакомбах не питается падалью". Вот и все!..
- Ну, мерзавка... - прошептал Рефий.
- Кто? - вскинулась Арсиноя.
- Верховная жрица, разумеется. Но я потолкую с Элеаной наедине...
- Реф! Ты все едино проговорился. Объясни уж толком, в чем дело.
- Сини, - серьезным, очень серьезным голосом сказал Рефий, - умолкни и спокойно выслушай. Начальник дворцовой стражи, вступая в должность, беседует в Священной Роще с верховной жрицей, приносит ужасный обет молчания и узнает величайшую тайну острова Крит. К этому вынуждают определенные обстоятельства... По негласному закону я обязан мгновенно умертвить любого, нарочно или случайно уведавшего тайну - уведавшего полностью, либо частично - роли не играет...