"Господа одесситы. Перед вами лежит тело зверски убитого матроса Григория Вакуленчука, убитого старшим офицером эскадренного броненосца "Князь Потёмкин-Таврический" за то, что Вакуленчук заявил, что "борщ не годится". Мир праху его. Отомстим кровожадным вампирам! Смерть угнетателям! Смерть кровопийцам! Да здравствует свобода!
Команда эскадренного броненосца "Князь Потёмкин-Таврический".
К казакам:
"Просим немедленно всех казаков и армию положить оружие и соединиться всем под одну крышу на борьбу за свободу; пришёл последний час нашего страдания. Долой самодержавие. У нас уже свобода, мы уже действуем самостоятельно, без начальства. Начальство истреблено. Если будет сопротивление против нас, просим мирных жителей выбраться из города. При сопротивлении город будет разрушен".
А вот текст третьего воззвания:
"Его превосходительству французскому консулу.
От броненосца "Князь Потёмкин-Таврический".
Почтеннейшая публика города Одессы. Командой броненосца "Князь Потёмкин-Таврический" сегодня, 15 июня, было с корабля свезено мёртвое тело, которое и было передано в распоряжение рабочей партии для предания земле по обычному обряду. После чего, пройдя несколько времени, была прислана этими рабочими на корабль шлюпка, что и заявила: стражу, стоящую у мёртвого тела, казаки разогнали. Тело оставлено без надзора. Команда броненосца просит публику города Одессы:
1. Не делать препятствия в погребении матроса с корабля.
2. Учредить общее со стороны публики наблюдение за правилами.
3. Требовать от полиции, а также от казаков прекратить свои напрасные набеги, почему это все бесполезно.
4. Не противодействовать доставлению необходимых продуктов для команды броненосца рабочей партией.
5. Команда просит публику города Одессы о выполнении всех перечисленных выше требований. В случае, если во всем этом будет отказано, то команда должна будет прибегнуть к следующим мерам: будет произведена по городу орудийная стрельба из всех орудий. Почему команда предупреждает публику и в случае возникновения стрельбы просит удалиться из города тех, которые не желают участвовать в противодействии. Кроме того, нами ожидается помощь из Севастополя для этой цели несколько броненосцев, и тогда будет хуже".
Как видит читатель, политические воззрения авторов этих обращений были весьма наивны. Они искренне думали, что представитель республиканской Франции стоит за революционное движение в России и захочет и сможет оказать ему помощь. В своих обращениях они то и дело путают "почтеннейшую публику" с казаками и властями.
И всё-таки это были серьёзные политические документы. В них была целая программа борьбы, которая должна была закончиться свержением самодержавия. 15 них было понимание того, что эта борьба должна вестись вооружённой рукой. Наконец, под обращением к французскому консулу скрывалось, быть может, ещё плохо осознанное стремление начать дипломатические переговоры с иностранными державами. Это был своего рода акт нового правительства. Во всяком случае, власти Одессы прекрасно поняли грозное значение этих документов. Полиция и казаки были немедленно отозваны из одесского порта.
Уже приближался рассвет, когда комиссия кончила заседание. Теперь надо было привести в исполнение принятые решения. В первую очередь предстояла сложная задача: обеспечить броненосец продовольствием хотя бы на ближайшие два дня. Решили прибегнуть к хитрости. В городе ещё не знали о восстании. Написали требование на провиант, и трое матросов отправились в город. Снабжённые пропусками, они беспрепятственно добрались до поставщиков.
- Продукты-то мигом доставим в порт, - заявил главный поставщик, - да только как их грузить? В порту ведь забастовка, пикеты стоят...
- На этот счёт не беспокойтесь. Всё устроим, - отвечали матросы.
Поставщик лукаво улыбнулся:
- Кабы вся власть такая решительная была, давно бы этих смутьянов укротили.
И, обрадованный, он побежал распорядиться.
Пока Бредихин хлопотал о провианте, матрос Шендеров отправился известить о восстании одесских социал-демократов.
Между тем поставщик флота доставил в порт закупленный матросом Бредихиным провиант.
Теперь команда броненосца получила возможность действовать открыто.
Горнист проиграл сбор. Выстроившись во фронт, команда провожала тело своего героя. Под звуки военного оркестра траурная процессия - катер с гробом и несколько восьмёрок - подошла к пристани.
Здесь их встретили пикеты забастовщиков. В кратких словах Матюшенко рассказал о событиях на "Потёмкине". Сбежались портовые грузчики, подошли матросы бастовавших торговых кораблей. Тут же выделили рабочих для погрузки продовольствия на броненосец. Откуда-то достали брезент, соорудили большую палатку, чтобы защитить тело от горячих лучей южного солнца. Выставили почётный караул.
Наконец прибыла и полиция - пристав во главе казачьего патруля. Пристав долго и тупо слушал рассказы о восставшем броненосце. Наконец с невозмутимым спокойствием заявил:
- Ну, на это у них своё начальство есть. И без нас разберутся. - Потом сердито добавил: - А вы расходитесь, - и сделал знак казакам.
Те стали теснить конями толпу. Разогнали караул, чуть было не опрокинули палатку.
Но показавшаяся шлюпка с вооружёнными потёмкинцами заставила казаков быстро отступить.
- Держи!.. Держи!.. - кричали им вслед рабочие. Казаки пришпорили коней.
В этот день одесские власти долго не могли понять, что, собственно, произошло.
Жандармское управление не придумало ничего лучшего, как послать на броненосец десяток жандармов во главе с вахмистром "для ареста зачинщиков".
- Катер, стой! - крикнули с броненосца. Катер остановился.
- Куда курс держите?
- Честь имею доложить, - начал рапортовать с катера бравый вахмистр: - прибыли в распоряжение его высокородия командира для ареста зачинщиков...
И вдруг слова застряли у него в горле... Показавшийся на броненосце караул подошёл к борту, поднял винтовки и взял катер на прицел.
- Шашки наголо! - раздалось с броненосца.
Жандармы на катере вытащили шашки из ножен.
- Шашки в воду! - донеслась новая команда с броненосца.
Огорошенные неожиданностью приказа, жандармы колебались.
- Не понимаешь? Караул, по катеру к стрельбе готовьсь!
Шашки полетели в воду.
- Снимай кобуры с оружием!
Теперь жандармы уже не колебались. Они глядели на дула винтовок и с точностью и быстротой бравых служак выполняли приказы матросов.
В воду полетели кобуры, затем тесаки...
- Снимай погоны!
С лихорадочной торопливостью жандармы стали срывать с себя погоны.
- Катер, вполоборота полным ходом в порт!
На берегу жандармов ожидало новое испытание: смех и улюлюканье тысячеголосой толпы.
У палатки, в которой лежало тело Вакуленчука, собрались тысячи портовых рабочих.
Кто-то выставил у изголовья Вакуленчука большую чашку. Народ щедро бросал в неё деньги на памятник убитому герою.
Громкое "ура" неслось навстречу потёмкинским катерам и шлюпкам.
Глава IX
Первая встреча
15 июня поутру я пробирался к Николаевскому бульвару - пункту, откуда, согласно решению участников памятного собрания на Пересыпской эспланаде, должна была начаться демонстрация рабочих. События последних дней выявили слабость одесских социал-демократических организаций. Призрак революции шествовал по улицам Одессы. Политическая стачка подвела одесский пролетариат к самому порогу вооружённого восстания. Но одесские социал-демократы оказались не в состоянии возглавить движение. Меньшевики старались охладить революционный порыв пролетариата, а большевики были слишком ослаблены арестами. Рабочие захватили улицу, строили баррикады, но в их руках не было оружия для борьбы с войсками.
Сегодняшний день должен был решить судьбу движения. Всё зависело от того, будут ли вооружены рабочие. Предложение штурмовать арсенал было отклонено. Но в центре города находилось несколько оружейных магазинов. Решатся ли на их захват рабочие или революционный порыв начнёт угасать?
О нет!.. Порукой этому - тысячная толпа рабочих, запрудившая все улицы центра. Чем ближе к Николаевскому бульвару, тем больше народу. Из переулков на широкий Екатерининский проспект вливались массы людей. Какой-то особенный рокот, точно жужжание гигантского встревоженного улья, нёсся по улице. Было празднично и оживлённо.
На конспиративной квартире, куда я зашёл по одному поручению, мне сообщили, что на одесском рейде бросил якорь броненосец, восставший против правительства.
Я побежал на Николаевский бульвар, откуда открывалась великолепная панорама одесского рейда. Прямо передо мной далеко в море стоял броненосец - стальной и могучий гигант. Никогда не забыть мне этой минуты!
Я бросился в порт. Туда вместе со мной бежали люди, радостные и встревоженные. На полицию и казаков никто уже не обращал внимания. Из всех районов стекались сюда колонны рабочих. Чем дальше, тем труднее становилось пробираться через плотные ряды людей.
Я добежал до палатки, в которой находилось тело убитого матроса. На груди Вакуленчука лежало воззвание к одесситам. Горели свечи. Было жарко. Кто-то плакал. За палаткой кричали "ура".
Власти ошеломлены и растеряны. Войск мало, да и те ненадёжны. Следовало немедленно заставить матросов высадить десант, вместе с рабочими захватить город и основать здесь революционную власть.