БЕСОЛЮБЫ
В памяти дни листая,
Погони вижу тревоги,
Несется волчья стая
По пыльной степной дороге.
Птицы кружат над осокой,
День прозрачен и светел,
Завис над птицами сокол,
Жертву внизу наметил.
В народе живет молва:
Дух спустился с небес,
Дрейфуют на мель острова,
В души вселился бес.
Лезут во власть бесолюбы,
В мире блатном – бесогоны,
Либералы действуют грубо,
Россиян унижают законы.
Духом намечены цели,
Зреет в народе силища,
Краской намечены щели,
Бесолюбов ждет чистилище.
По пыльным дорогам мая
Суслики бегут из кустов,
Мчится волчья стая
Мимо погостов, крестов.
Мчится безудержно стая,
На запад, вперед и вперед,
Киркой и лопатой блистая,
Срок другой волокет.
ФИЛОСОФСКАЯ НАГЛОСТЬ
Отрицаловку выкуси на-кось,
Без штанов останешься в драке,
Живет философская наглость
В нашем блатном бараке.
Принципы сильно подвяли
В силу большой дистанции,
Философы себя считали
Истиной в последней инстанции.
В хату заехал пидор, –
С античности жив голубой,
Сократ развязывал сидор,
Поил ключевой водой.
Не зеки творили мораль, –
Философы Греции, Рима,
Камера курит шмаль,
Благородно отложена "Прима".
Учителя век не забуду,
Вещали Нероновы слезы,
Получил Сенека приблуду,
Аристотелю слали угрозы.
Вещает из веков Цицерон,
На задницу сели буржуи,
Жизнь поставил на кон,
Чаще ставят чужую,
Злит философская наглость
Камни закатывать в гору,
Отрицаловка – твердая кость,
Даст философам фору.
Европейская вся культура
На философском замешена камне,
Только выйдем из БУРа,
Прочтем философа Канта.
МОСКОВСКЯ САГА
Открыты окна в мир,
Хорошо быть на свободе,
На кухне пью чифир,
Безвестный зек в народе.
Со мною власти нелюбезны,
К ногам не бросят кость,
Опущен занавес железный,
В Москве я – лишний гость.
Потерял чувства локтя,
Привычки не изжил свои,
Добавил ложку дегтя,
Мысли разлетелись воробьи.
Коротка московская сага,
Как зимний холодный вечер,
В кармане – на волю бумага,
Мимолетны прошедшие встречи.
Под вечер вышел за порог,
По шарам ударили огни,
Воробьи порхнули из-под ног,
Удачу только не спугни.
Мчит вечернее такси,
Глотком вина согрелся,
Не верь, не бойся, не проси,
Только на себя надейся.
Летит полоска неба
Вдоль загруженной трассы,
Пайка черного хлеба
За разбитые сейфы и кассы.
Вокзалам всегда не спится,
Возня, чехарда на кону,
До свиданья, родная столица,
Светиться нельзя на бану.
Дорога приносит удачу,
Бессмысленно строить план,
Отдал бродягам сдачу,
Бесогонит в буфете братан.
Огнями раскрашен перрон,
К финишу катится день,
В тупике знакомый вагон,
Столыпина темная тень.
Крутит билет проводница,
В разные едут края,
Колеса у ней на петлицах,
По колесам – бесовка своя.
Коротка московская сага,
Как первый недолгий срок,
В кармане на волю бумага,
Колеса стучат на восток.
МАЙОР ПЕТРОВ
Майор Петров оставил зону,
Устал с людями воевать.
Он долго служил закону,
Но перестал закон понимать.
Непонятно было майору –
Хватает на зоне лишений,
Но, вопреки приговору,
Десятки найдут нарушений.
Служить он был не готов,
Дома сдавали нервы,
Уволился майор Петров,
Снежок кружился первый.
Был он морально здоров,
Ради хороших идей
Должен майор Петров
Гнуть и ломать людей.
Вздохнул легко и свободно,
Легко так давно не дышал,
Понял: прекрасна свобода,
Свободы других не лишал.
Свободен майор Петров,
На губах снежинки тают,
Роза правильных ветров
Через сердце пролетает.
СОЛЖЕНИЦЫН
Зону топтал капитан,
В мыслях работала драга,
Накопил большой капитал –
Вздрогнет страна от ГУЛАГа.
Бывало, давали под дых,
Не относился к зекам храмово,
Но не требовал крови блатных,
В отличии от зека Шаламова.
Загибался в тюремной больнице,
Газеты вместо бумаги,
Кровью писались страницы,
Колеса большого ГУЛАГа.
Баланда-пойка-весло,
Не было врачебной мороки,
Чудо Александра спасло,
Не уходят до срока пророки.
Противник всех революций,
Противоречия высаживал в грунт,
Срок имелся не куцый,
На зоне поддерживал бунт.
Бодался теленок с дубом,
Еврейский вопрос не по кайфу,
Противник со сломанным зубом,
Ни один не сдернул в Хайфу.
В народе поднял волну,
Жизнь прожить не по лжи,
Хотел обустроить страну,
Не понял народ виражи.
Олигархи плодятся, как блохи,
Ему было в России тесно,
Ельцина не принял эпохи,
Воры не любят честных.
Ушел Александр Великий,
К нему не возникло вопросов,
Вдогонку хвалебные крики,
Погоняло ему – Философ.
САША БАХ
Явилась тройка оперов,
Кум остался на продоле,
Ни паласов, ни ковров, –
Шмонают в чистом поле.
Ростовчанин Саша Бах
Погоняло носит Клык,
Чтоб не остаться на бобах,
Прячет мойку под язык.
На шконку высыпан баул,
Не спрячешь и иголку,
Наверно, кто-то цинканул,
Куму дал наколку.
Матрасы щупают на шконке,
Под общаком карман пустует,
Пацан вскрылся в осужденке,
Опера не зря лютуют.
Мотает опер головой,
Выходит злой и потный,
Всем к стене спиной,
Предстоит досмотр плотный.
Кум просит по-хорошему
Добровольно выдать мойку,
Явился гость непрошеный,
В чужую лезет койку.
Гробовая тишина стоит,
Проходили подобные уроки,
Дубак под нос мычит,
Начинает щупать щеки.
Уверен Саша Бах:
За щеками мойка блудит,
Не постигнет хату крах,
Никто обвинен не будет.
НЕ САДИСЬ
В карты играть не садись,
Азартом большим увлечен,
Соперник – матерая рысь,
Будешь как снег обречен.
Срок наболтали немаленький,
У судей душа нараспашку,
Цветок не выиграть аленький,
И даже простую ромашку.
Пить не время Боржоми,
Волнами катят напасти,
Нелегко в казенном доме
Менять понятия, масти.
Играть, братишка, не садись,
Карты точатся годами,
Будешь ты когда-то рысь,
Будешь крыть третями.
Не остыл огонь в груди –
Он горит, как сердце Данко,
Будут красные дожди,
С законом будет перебранка.
Играть, братишка, не садись,
Зона – темная игра,
В стороне сидит садист,
За общаком сидел вчера.
ОСНОВНОЙ ИНСТИНКТ
По-разному в нашем доме –
То красный маячит буй,
То кум торчит в проеме,
То общий сабантуй.
Свидания редкие часы
Пролетают, словно сон,
Не надо сала, колбасы,
Не вынимают руки из кальсон.
Решают главную проблему,
В набат стучит отцовство,
Не поднимают секса тему,
Процветает мужеложство.
Ночные сходятся стечения,
Кино важнее всех искусств,
Мужской задницы свечение
Никаких не вызывает чувств.
Основной инстинкт сильнее,
Не боится жестких наказаний,
Запрет его страшнее
Пыток и прочих истязаний.
Скопят не души и не тело,
Мужское убивают начало,
Онанирует зона умело,
Смотрит вокруг одичало.
До упора закручен винт,
По почте любовный привет,
Попал основной инстинкт
В запретный позорный пакет.
УСТУПКИ
Была большая подготовка,
Век свободы не видать,
В СИЗО проходит голодовка, –
Вместе легче голодать.
Хозяин рвет и мечет,
Стоит карьера на кону,
Хозяин выше метит,
Начальство любит тишину.
Полковник пот утер,
Приперли плотно к стенке,
И только хитрый баландер
На тележку пялит зенки.
Стынет суп перловка,
Не берут бродяги чай,
В СИЗО проходит голодовка,
Дни сухие отмечай.
Братва держит голодовку,
Душит беспределом кум,
Сварили горькую перловку –
Возьмутся опера за ум.
У СИЗО толпится пресса –
Какая будет оконцовка?
Не гонят бесогоны беса,
Всех спаяла голодовка.
Скрипит зубами командир,
Сверил с законами поступки,
Противен стал мундир,
Надо соглашаться на уступки.
ВИНОВНАЯ ЗОНА
Вкатили водки по стакану,
Повторили раза два,
Все пошло по плану,
В базар ушла братва.
Всплыли старые грехи:
"Говоришь, на энке зависал?
Там сплошные петухи".
"Ты что, земляк, сказал?!"
"А еще – одни козлы,
Сдают без подготовки,
Вертухаи очень злы,
Больно шустрые кумовки.
Хозяин там Петренко,
Раньше был в милиции,
Зона красного оттенка,
Кум хранит традиции.
Если я не прав,
И ты докажешь поражения,
Я съем ГУИНовский устав,
А сим другие положения".
Загнан в угол оппонент,
Подвела братишку зона,
Возьми любой фрагмент,
Он вне понятий и закона.
Беспредел по зонам блудит,
Хлебнешь его невольно,
Никто раскачивать не будет,
Не приходят в лагерь добровольно.