БЛАТНОЙ
Бурмат козырной масти,
По понятиям – блатной,
Предвидел все напасти,
Чувствовал спиной.
По рождению мусульманин,
Играл на скрипке в филармонии,
В общем, правильный татарин,
Авторитет имел в колонии.
Бросил скрипку из-за жалости,
Связался с уличной шпаной,
Были дерзости и шалости,
Потом пошли волной.
У Бурмата срочное задание -
Объяснить спортсменам нравы,
Довести до скудного сознания,
Что были в действиях не правы.
В девяностые пошли гурьбой,
Двинулись за длинными деньгами.
Беспредельный рэкет и разбой,
По понятиям прошли ногами.
С презрением относились к зэкам,
Себя считали королями.
Подражали в дерзости абрекам,
Кичились грязными делами.
Объяснил с улыбкой милой
Враз опешившим спортсменам -
Нельзя решать все силой,
Здесь не масти суперменам.
Бурмат развел их философски,
В непонятке плавают качки.
Приголубил по-отцовски,
Таскают грязные бачки.
Их никто не бьет, не травит,
У них натянуты улыбки.
Понятия балом правят.
Сыграл Бурмат на скрипке.
Слетает быстро лоск,
Ломается быстро фраер.
На скелет намазан воск,
Из него не выйдет стаер.
Закончил миссию Бурмат
На вполне понятной ноте.
Не катит в зоне панибрат,
Бултыхайся сам в болоте.
Опуститься можно вмиг,
Стержень заменил синяк.
Никому не важен крик,
Если напоролся на косяк.
Шелковым сделался качок,
Не один завязан узел.
Он невидимый сверчок,
Крючок в окружении грузит.
ЖИВОЙ ТРУП
Встретит черный дельфин
В полный дельфинный рост.
Забит пожизненно клин
В крытый тюремный форпост,
Неприступна глухая обитель,
Полосатая серая роба,
Добился своего обвинитель -
Гнить придется до гроба.
Баланда, клейкая каша,
Прилечь нельзя до отбоя.
В углу подруга-параша -
Скудный уют изгоя.
Первый весенний гром,
Радуги висит коромысло.
Пустота и забвение кругом -
Жизнь, лишенная смысла.
Поборешься года три,
Тренируя конечности.
Червь шевельнется внутри,
Сообщит о скрытой вечности.
Требуют срочно расстрела,
Он идет не одну пятилетку.
Черви не лезут из тела,
Съедая нервные клетки.
Как мужчина – давно потух,
Гнешь и горбишь спину.
Ведет на прогулку пастух,
На веревке водят скотину.
Стоишь у входа раком,
Как голубь – поднял крылья.
Навеки связан браком
С подвальной серой пылью.
Через четверть века
Можешь тряхнуть апелляцией.
Вряд ли поймут человека
С пробитой не раз изоляцией.
Развалена жизни форма,
Замкнулся стресса круг.
В трусы стекает сперма,
Без мыслей и без рук.
Кантуется в вечной берлоге,
Как в землю врытый пень.
Не держат твердо ноги.
Сидит беспомощно тень.
Немой подвальный гном,
Лишен живых картинок,
Шамкаешь беззубым ртом,
Моча бежит в ботинок.
Слезами выходят причины,
Тянется долго проруха.
Хочешь своей кончины -
Вскрыться не хватает духа.
Осталась животная страсть:
Кашу закинуть за пуп.
Снится крестовая масть,
Живой телепается труп.
РАССТРЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Шевелится где-то под кожей,
Пока обреченности нет,
Может, не вышел рожей –
На суде получишь ответ.
Сквозит внутри холодок,
Занозы засели в теле,
В сознании хрупкий ледок,
Мысли копаются в деле.
Вместе с паникой страх,
Слышится дробь чечетки,
Видишь расстрелянный прах,
Дернулись резко подметки.
То держишь себя нараспашку,
То сжался в тугой комок,
Впускаешь веселую пташку,
Спазмы сжимают глоток,
Дрожь пробегает по коже,
Чувства размотанный бинт,
Шкура своя дороже,
Выходит из тени инстинкт.
Бьется в пенатах душонка,
Противен признания миг,
Рвется тонкая пленка,
Усилием давишь крик.
Пролетели чувства и мысли,
Секунды держишь фигуру,
Наполнен шахматным смыслом,
Спокоен, сдержан, как гуру,
В подсознании все пролетело,
Период смятения потух,
Тренировано сильное тело,
Не сломлен камерой дух.
Надейся всегда на худшее –
Зэковский старый наказ.
Может, выплывет лучшее,
Поблажек тиснут указ.
ПОКРОВ
Встретилась Осень с Зимой,
К Зиме перешли амбиции,
Священников встретил конвой,
Свято хранят традиции.
Старый обычай христианский –
Помочь заблудшим и нищим,
Скуден паек арестантский,
Важнее духовная пища.
Разносят, как раз в Покров,
Иконки и медные крестики,
Евангелие прочесть не готов –
Возьми молитву в крестники.
Изменилась обитания среда,
Любою ценой успех,
Небесного боялись суда,
Неподсуден сегодня грех.
Время свободного много,
Сознание раздвинь до окраин,
Впусти в себя Господа Бога,
Отступит кровавый Каин.
Чернить никого нельзя,
Разные формы и стили,
Привела в неволю стезя,
Всем миром ее мостили.
Случайностей не бывает.
Наломали немало дров,
Воск на свечке тает,
Снежок пролетает в Покров.
Землю покроет снегом,
Отдохнут плодородные сотки.
Между землей и небом -
Стальные на окнах решетки.
В Храме прошли освящение
Даримые вещи в Покров,
Многие примут крещение,
Освободит обряд от грехов.
ЗАКАЗ
В стране сплошная заказуха,
Тоска по свинцу и олову,
Сообщат предельно сухо -
Был контрольный в голову.
Закажут, как бутерброд с икрой,
Как сто грамм и пирожок.
Все осталось бы игрой,
Если б выстрел не прожег.
Нет спасения от заказа,
Исправно платится аванс,
Людей вгоняя в транс.
Был ничтожный повод,
Решили дело махом,
Когда замкнули провод,
Все разлетелось прахом,
Нет человека – нет проблем.
Беспробудно совесть спит,
Размажет, словно крем,
Направленный пластит,
Обрекут мужей и жен,
Чиновников, банкиров, судей, –
Киллер смел и вооружен,
Чужих не жалко судеб,
Валят без базара и разбора,
Грозить убийцам глупо.
Не снимая верхнего убора,
Шагают через трупы,
У киллеров-любителей
Одни деньги в головах,
Найдут немало исполнителей
С гирей на ногах,
Закоптили сажей дни,
Бороться трудно с минами,
Заказчик прячется в тени,
За чужими спинами.
РЕПЕТИЦИЯ
Спонтанно вышел бунт,
Расслабились не в меру дубаки,
Их скрутили в пять секунд,
Ключей лишились мудаки.
Собрались выйти на прогулку,
Обрели сомнительный покой.
Спой на продоле Мурку,
Радостью поделись с братвой,
Дубакам грозит захват
В светлый праздник воскресения,
В кормушки нужных хат
Малявы брошены для чтения,
Загнали нужные посылки, –
На все ушло минуты три,
Для шума нету предпосылки,
Тишь да гладь внутри,
У дубаков – истерика и шок:
По своей собственной вине
Попали в каменный мешок,
В опасной оказались западне.
Открыли плавно тормоза,
Им предложили выйти тихо,
У сержантов забегали глаза –
Большого ожидали лиха.
Никакого не было захвата –
Выгодно обеим сторонам.
От прогулки отказалась хата,
Разошлись по своим делам,
Не уйдет наверх петиция,
Бесплатен лиха фунт,
Прошла удачно репетиция,
Через неделю будет бунт.
ПОЛОЖЕНЦЫ (РЫСИ)
Во взглядах стойкость, глубина,
Достигли криминальной выси;
Внутри натянута струна,
К прыжку готовы рыси,
Базар предельно отшлифован,
Нет лишнего движения,
Каждый будет коронован,
Воров сойдутся мнения.
Впитана идея воровская,
Поделена давно страна:
Центральная, Уральская, Донская –
Представлена любая сторона.
Криминальная элита
Шлифуется годами,
Наколка правая набита,
Никаких делов с властями.
Ждет братва на воле,
Перегружен пеплом кратер,
Давно расписаны все роли,
Криминал – Большой театр,
"Собраны малявы и прогоны", –
Сообщит авторитетный вор,
Кого поддерживают зоны,
Кто не прошел отбор.
Ждет спокойно кандидат,
Будет впереди овация,
Сообщит воров триумвират,
Когда пройдет коронация.
Вор в законе – не награда,
Не пахнет здесь тщеславием,
Кандидату отличиться надо,
Жить по суровым правилам.
Вором станет положенец,
Ментов отправив в аут,
На ринге – белый полотенец
За блистательный нокаут.
КНИГА 6. ЦИМУС
посвящается памяти отца, Гусарова Андрея Васильевича
ПРОЩАЙ, БУТЫРКА
Суетлива, бессонна Бутырка,
Полярная светит звезда,
Тюремная черная бирка
В памяти будет всегда,
Привычны этапы ночные
В далекий, неведомый край,
Автозаки встречают пустые –
Арестантов, конвой, принимай.
Заснеженный длинный перрон,
Стучат по рельсам колеса,
Столыпинский жесткий вагон,
Одна на двоих папироса.
Время проститься, Бутырка,
За нас отработали план,
Найдется в заначке бутылка,
Стальной, с нержавейки, стакан.
Оставили в памяти след
Встречи, друзья и свидания.
Пушистый падает снег,
Поезд пошел. До свидания.
Выпьем, братишка, по стопке,
По кругу пошла папироса,
Выпьем за снежные сопки,
На север уходят колеса,
Качаются плавно вагоны,
Полярная светит звезда,
Остались пустые перроны,
Уходят в ночь поезда.
В прошлом осталась Бутырка,
Остался в памяти след,
Допита неспешно бутылка,
Пушистый падает снег.