ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Осталась призрачная надежда,
Сердце рвется из груди,
Чужою кажется одежда,
В утробе крутят бигуди.
Звучат заученно слова,
Порой плаксивы речи,
Туго соображает голова,
Дробно вздрагивают плечи.
Во рту предательская сухость,
Деревянным кажется язык,
Сморозить можешь глупость,
Как неграмотный мужик.
Пальцы врезались в ладони
Клещами пойманного краба,
Под кожей мечется в агонии
Грудная сетчатая жаба.
Можно закосить на тупость, –
Жалеют всех убогих,
В уме немая грубость,
От дела отцепили многих.
В душе мечется сумбур,
Свое видишь отражение,
Сознание сверлит бур:
Не проиграл еще сражение.
Играет мышцами качок,
Сквозит угроза в тоне,
Раз попался на крючок,
Спрыгнешь только в зоне.
Душит злость, обида,
Злорадно дернулся кадык,
Крепись, держись для вида,
Как правильный мужик.
Зря потеешь, брат!
Тащишь воз, как мерин,
Судебный скрыт формат,
Срок давно отмерен.
В точку сузился размах,
Поздно причитать и охать,
Клетки сковывает страх,
Пошли Фемиду на х…
Рассудит высший суд,
Время будет поскрижалить,
Лопнул переполненный сосуд,
Желчь начинает жалить.
Крутые лагерные рыси
Знают эту профанацию,
Последнее слово не повысит,
Писать не будут апелляцию.
БРОДЯГИ
Ходят по миру бродяги,
Вполне, чем по нраву среда,
В руках у них белые флаги,
Никому не желают вреда.
С чутким зрением и слухом,
Горечь познали в скитаниях,
Они выше сознанием и духом,
Кротость приходит в страданиях.
Ходят по миру бродяги,
Познали насилье, обман,
В руках у них красные флаги,
Кровь сочится из ран.
Солнцем высоким палимы,
Грубый, обветренный вид,
Посему отовсюду гонимы
В грязный подвальный быт.
Ходят по миру бродяги,
Везде нежеланные гости,
В руках у них черные флаги,
Торчат оголенные кости.
В грозный день и погожий
Проходят они очищение,
Отвернется от них прохожий,
Осенит знамением священник.
В карманах у них ни гроша,
Покоряют страны варяги,
В страданиях болит душа,
Кому помешали бродяги?
НОВЫЕ МУРКИ
Пошли продвинутые Мурки,
Клиентам звонят на бегу,
У них точеные фигурки,
Домик на Лазурном берегу.
Блестят на пальцах брюлики,
Ждет ресторан "Монарх",
Не прельщают Мурку жулики,
Подвозит Мурку олигарх.
Крутые нынче Мурки,
Сплошные мисс и миски,
У них точеные фигурки,
Силиконовые сиськи.
Снимает Мурка стресс
Не в малине, не в катране,
У Мурки белый Мерседес,
Массажистка в личной бане.
Мелькают Мурки на экране,
В театре – больше на балконе,
В казино – на первом плане,
Мурку не увидишь в зоне.
Прогонные девицы
Для встреч и вечеринок,
Безголосые певицы,
Владелицы ширинок.
Супруга Мурка депутата,
Нипочем ей полюсы, экваторы,
У нее с собой мандат,
Мурка – кандидат в сенаторы.
ИЗ ЮНОСТИ
У высоких пыльных пирамид
Проходили юности года.
Рвал забои динамит,
Горела над копром звезда.
Бушевали лагерные страсти,
Обходили стороной поселки,
Криминальные династии
Вели кровавые разборки.
Ночью в будках сторожа
Прятались по схронам,
Ходить без финки и ножа
Дурным считалось тоном.
Молодые были резвые,
Пьяный шел шалман,
То немцев ссыльных резали,
То гнали прочь цыган.
В уральский редкий зной
Смолкали злобные собаки,
Не пришел отец домой,
Были в трауре бараки.
Мать осунулась, замкнулась,
Мне будто дали по башке –
Вся бригада задохнулась,
В тесном каменном мешке.
Хоронили всем поселком
Героев шахтного труда,
За насыпанным пригорком
С отцом простился навсегда.
Большие звали города,
Братве на зону вез привет,
Горела над копром звезда,
Хранил ее далекий свет.
ЛАС-ПАЛЬМАС
На пристани Южного Буга
У причала лежат якоря,
Встретил старого друга,
Бороздили вместе моря.
Синее море без края,
Тихий французский пролив,
Бурные воды Биская,
Штормом встречает залив.
Остров заметен вдали,
Вечнозеленые пальмы,
К причалу идут корабли,
Гудками встречают Лас-Пальмас.
Вечнозеленые пальмы,
Скоро идти нам домой,
Стал нам красавец Лас-Пальмас
Горькой испанской тюрьмой.
Писала местная пресса:
Матросы сидели в кафе,
Украли из кассы песо.
Были мы подшофе,
Не знали испанский язык,
Попали на их ухищрения,
Навесили нам ярлык,
Записали на нас хищения.
Вечнозеленые пальмы,
Волны бегут за кормой,
Стал нам красавец Лас-Пальмас
Надолго испанской тюрьмой.
На спасение мизерны шансы,
Нашлось злополучное песо,
Вежливы были испанцы,
Закончилась длинная пьеса.
Синее море без края,
Полоска далекой земли,
Бурные воды Биская,
В порт идут корабли.
Тихий французский пролив,
Дальше все меньше преград,
Знакомый Финский залив,
Знакомый родной Ленинград.
На пристани Южного Буга
Волны бегут за кормой,
Историю вспомнили с другом,
Возвращались вместе домой.
Вечнозеленые пальмы,
Якорь касается дна,
Вспомнили порт Лас-Пальмас
За бутылкой сухого вина.
БАТЬКА МАХНО
Суровый московский острог,
Нашита тюремная бирка,
Со всех принимает дорог
В казематы свои Бутырка.
Молодой арестант Махно
Через частые очень решетки
Смотрел на Москву в окно,
В руках – черные четки.
Порхает над снегом снегирь,
Короткий день января,
Ждет арестанта Сибирь,
Слава ждет бунтаря.
Армию водит свою,
Сабель заточенных свист,
Рубится батька в бою –
Нестор Махно, анархист.
Дел не имеет с властями,
Рубит красных и белых,
Дорога покрыта костями,
Любит удача смелых.
Загнан батька в бутылку,
Из цепких не вырваться лап,
Вспомнил Нестор Бутырку,
Вспомнил сибирский этап.
Явилась огромная воля,
Исправление мигом нелепость,
Станица его – Гуляй-поле,
Неприступная вольная крепость.
Ветра зимнего свист,
Бескрайнее южное поле,
Батька Махно – анархист,
Батька гуляет на воле.
БЕСОВКА
Зинка – редкая бесовка,
На крючок попался фраерок,
Для нее обычная тусовка,
Для него пожизненный урок.
Нарисует Зина вариант,
Пробьет веселая слеза,
На затылке – черный бант,
Черные, веселые глаза.
Пригласит на съемную квартиру,
Устроит праздник для души,
Позовет подельницу Эльвиру –
Больно у ней груди хороши.
Неприметно свалят дамы,
Хозяин явится, качок,
Он тоже атрибут программы, –
Попался фраер на крючок.
Въехал фраер в лажу,
Мало, что пусты карманы,
Ему навяжут кражу,
Не залижешь скоро раны.
У Зины варит бестолковка,
Отец – бродячий лаутар,
Мать – фартовая воровка
Из зареченских татар.
Зина – редкая бесовка,
Разденет фраера, как в бане,
Известна сразу оконцовка -
Пустота и тишь в кармане.
КЛАВА
Распахнуты двери барака,
Алкогольная, значит, засуха,
Обнюхает вошедших собака
На предмет похмельного запаха.
Собака не любит трезвых,
Начинает скулить и гавкать,
Прыгать и бегать резво.
Из пятой выглянет Клавка.
У Клавы – загульный кильдым,
Понтовая сквозь пересылка,
Фраера напиваются в дым,
Пропуском служит бутылка.
Клава – прогонная бикса,
Подруга закрытого волка,
Во рту желтеет фикса,
На плече синеет наколка.
Амур стреляет из лука,
Вера в свою любовь,
Жестока в неволе наука,
Остыла буйная кровь.
Клава плывет в алкоголе,
Едут с похмелья рамсы,
Был бы друг на воле,
Гоняли бы с пользой часы.
А пока скулит собака,
Скребут на сердце кошки,
Открывает пасть клоака,
В глазах мелькают мошки.
Отыскала Клава мойку,
Брызнула кровь из вены,
Пора прекратить попойку,
Закачались пол и стены.
Собака скулит у дверей,
С проверкой пришел участковый,
Бригаду вызвал врачей,
Значит, день будет новый.
ЗВЕЗДЫ
На правом плече звезда,
Метели свистят февраля,
За Урал летят поезда –
В лагеря, в лагеря, в лагеря…
На левом плече звезда,
Шрамы получены в драках,
С братвою они всегда
В бараках, в бараках, в бараках…
Генералы высокого слога,
Правильный трудный полет,
Посыпана пеплом дорога,
Дерзкий и смелый пройдет.
По кромке тонкого льда –
Весенний солнечный луч,
Святая в купели вода,
Пакет охраняет сургуч.
Генералам высокого слога
Доступна любая печать.
Вас было и будет немного,
Способных за нас отвечать.
Прессует и давит система
Коварной жестокой наукой,
Не работает красная схема,
Человек не хочет быть сукой.
Не хочет давить и сдавать
Правильный, честный мужик,
Красным всегда враждовать,
К подлости зэк не привык.
Сделать хотят подонком,
Загнать за двойные решетки,
В деле прозрачном и тонком
Понятия верны и четки.
Генералы высокого слога,
Вам короны носить и вручать,
Вас было и будет немного,
Способных за нас отвечать.