ПЕСНЯ
Чайки парят над водой,
Ветер гуляет в поле,
Сидит арестант молодой,
Песню слагает о воле.
Орлом поднимается в небо,
Светит яркой звездой,
Пайка черного хлеба,
Кружка с холодной водой.
Парусом стелется белым
Над разливом широкой реки,
Отчаянным был и смелым,
Открывал любые замки.
Юность была отважная,
Приходит она неспроста,
Свобода бывает разная,
Прожил, в душе простота.
Холодно, сыро, худо,
За решеткой метет пурга,
В леса уходил Робин Гудом,
Стрелы разили врага.
Медведем крушил бурелом,
Добычу челюсти грызли,
Трагедия – когда казенный дом
Становится нормой жизни.
Взлетал над болотом соколом,
Парил над стаей птичьей,
Добычу сбил над осокою,
Сам оказался добычей.
Медленно тянутся годы,
Ветер гуляет в поле,
Сложена песня свободы.
Беззвучна песня в неволе.
БЕЛАЯ ВОРОНА
Нарушит дождь тишину
На границе грибного сезона,
Тронет рука струну,
Белая каркнет ворона.
Правду пилю целиком,
Ставлю части на попа,
Куда ты лезешь, гном,
Тебя раздавят, как клопа.
Гнездо скрывала крона,
Прилетел на свое пепелище,
Чтобы молчала ворона,
Спалили мое жилище.
"Умерь амбиции свои", –
Сказали честно в милиции,
Кругом летают воробьи
И крысят, крысят традиции.
Правила себе открыжь,
Грызи сухарь в подвале,
Веди себя, как мышь,
Не будешь никогда в опале.
На столе стоит пол-литра,
Огурец лежит соленый,
Сижу, чешу макитру –
Зря, наверно, стал вороной.
Замолкли серые грачи,
Толкает в бок персона,
Любимый, лучше помолчи,
Пусть скажет белая ворона.
Кто веселится, смеется,
Не боится глухого заслона,
Обязательно где-то найдется
В белых перьях ворона.
Ты, видно, из белых ворон,
Будешь за веру убит,
Не увидят твоих похорон,
Зло кричит ваххабит.
Свысока плевал на закон,
О чем написал в прогоне,
Он был из белых ворон,
Сам находился в законе.
В белых перьях ответчик
Отправил почту волной,
Спалился известный разведчик,
Меньше стало вороной одной.
Покрывают интриги, возню,
Правители наши и копы,
И только трамбуют лыжню
Белые всюду вороны.
ЗАРОК
За сопку летят облака,
Пушистые белые птицы,
Их полет отражает река,
По глади плывут вереницы.
Растают они вдалеке,
Ближе к Полярному Кругу,
Искупаюсь в чистой реке,
Отправлю весточку другу.
Оставлю зарок на воде,
Унесут его облака,
Нет им преград нигде,
Чистое небо пока.
Кровью зарок написан,
Медной не воспет трубой,
К криминалу навеки приписан
Рождением, бытом, судьбой.
Незыблем и вечен зарок,
Храню его, как улику,
Я выбрал пожизненный срок,
Никого не поставив на пику.
По зонам большой следопыт,
Никогда не стонал в бессилии,
Не однажды, системой избит,
В другой воскресал Бастилии.
Пронесут облака зарок,
Сквозь молний острые вспышки,
Я сегодня провидец, пророк,
Разрушаю насилья вышки.
На пути тернистом и длинном
Как маяк стою, одинок,
Клин вышибаю клином,
Меняю замок на звонок.
ВРАГИ
Узнали друг друга враги
В праздничной пьяной гуще,
В лагере честь береги,
Человеком быть стерегущим.
Зэка узнал конвоир –
Арестанта взяли в клещи,
По сучьему шмон он кроил,
Забрали курево, вещи.
Этап усвоил урок,
Дракой закончился шмон,
Добавил зэку срок
Очень гуманный закон.
"Побазарить надо, служивый,
Ты грубанул через край,
Показал характер трусливый", –
Как немой молчал вертухай.
Знал вертухай причину,
Страх не сумел превозмочь,
Когда перо уперлось в бочину,
Из толпы ломанулся прочь.
Бессильны потерявшие власть,
Будто сбросили их с трамплина,
Он упал на проезжую часть,
По ногам пронеслась машина.
Они все-таки встретились взглядами,
Но это – отдельная тема,
Разделит навек баррикадами
ГУИНа слепая система.
"Кто вызвал ноль три?"
Прилетела быстро карета,
У зэка противно внутри –
Не такого он ждал ответа.
ЗАГНАННЫЙ ОПЕР
Опер боялся тюрьмы,
Страшила бетонная пасть,
Он дал бы немало взаймы,
Чтобы туда не попасть.
Часто бывал на допросах,
Колоть помогал следакам,
Дурь искал в папиросах,
Бежала дрожь по рукам.
Со стула в тревоге вскакивал
Арестант, молчалив и кроток;
Опер частенько вздрагивал
От звона стальных решеток.
Допросы тянулись дольше,
Не могли обойтись без злобы,
Опер боялся – не выпустят больше,
Такая родилась фобия.
Вышел из домашнего душа,
В квартире железный скрежет,
Голос неведомый слушал:
"Пришли тебя зарезать".
Раздался в прихожей звонок,
Двери по-тихому отпер,
Спустил, не глядя, курок –
Пристрелил почтальона опер.
Окончательно опер загнался,
Был рассеян, унижен, кроток,
В убийстве честно признался,
Звона боялся решеток.
Избрали суровую меру,
Судью он, казалось, не слушал,
В ментовскую заехал камеру,
Заткнув предварительно уши.
Направили опера в дурку,
Будто нож приставили к глотке,
Водит с психами Мурку,
И там стальные решетки.
Поплыла у мента макитра,
Психи молчат, как немые,
Без слов и заглавного титра,
Рисует решетки стальные.
РЫБАК
Склонились ивы у пруда,
Мальчик ловит окуней,
Качает лилии вода,
Ветерок летит с полей.
Мальчик вышел на свободу,
Переступил родной порог,
Нагоняет рябь на воду
Теплый летний ветерок.
Прокапал редкий дождь,
Пахнет прелостью земля,
Бежит по ивам дрожь,
Шумят листвою тополя.
В авоське хлеб, вода,
Пригревает солнце спину,
Он знает – арестантская еда
Сильнее делает мужчину.
Мальчик – не маменькин сынок,
Хоть отца не видел сроду,
Уходит солнце на восток,
Хмурит ясную погоду.
Радует мальчишку клев,
Плюет мальчишка на крючок,
В корзинке множится улов,
Ныряет часто поплавок.
Дорожи свободою, сынок,
Портят жизнь оковы,
Посмотри, какой денек,
Не встретишь больше ты такого.
Прекрасен жизни миг,
Если пропитан он свободой,
Прочти побольше книг,
Слейся с матерью-природой.
Мальчик ловит окуней,
Смотрит пристально на воду,
Обошел немало он камней,
Чтобы выйти на свободу.
Мальчик в гармонии с собой,
Опустился тихий вечер,
Шумят над детскою судьбой
Тополя и вольный ветер.
НАРУЖКА
Следак оформил на подписку,
Приставил плотную наружку,
Спокойно съесть нельзя сосиску,
Выпить гнева кружку.
Бессменна оперская вахта,
Надо наглухо залечь,
Жизнь – прогулочная яхта –
Дала сегодня течь.
Схожу-ка к дяде Коле,
Гремел он в южных городах,
Теперь понятия на приколе,
Теперь сухарь не при делах.
Башку сломают опера –
Зачем понадобился вор,
Зависнуть надо до утра,
Запишут беспонтовый разговор.
На звонок ответа нету,
Возня и шум за дверью,
Закурил неспешно сигарету,
Глазам своим не верю.
Братва знакомая, с Одессы, –
Объяснил момент бродягам,
Совпали наши интересы,
Предлагают стать варягом.
Погреть на солнце пузо,
Не пристало розыска бояться,
На осколках бывшего Союза
Просветлеет лагерное братство.
Стучат на юг колеса,
До Одессы – меньше перегона,
К операм теперь вопросы,
Теперь я точно вне закона.
ДЕТДОМОВЕЦ
Солнца раннего лучи
Сквозь пелену тумана,
Прислал подельник кирзачи
Для выполнения лагерного плана.
Сапоги, конечно, не из хрома,
Но послужат долгий срок,
Сам я родом из детдома,
От статьи отмазаться не смог.
Адвоката приставило начальство,
Не смог судью он озадачить,
Мне предлагает государство
За детдомовскую пайку отбатрачить.
Обменял на сахар сапоги
И на кучку разных сладостей,
Не ел в детстве пироги,
Видел много гадостей.
Тащу арбу, как бык,
Вожу горячие детали,
Я с детства к карцеру привык,
Часто в темную сажали.
Бригада будет рада,
Новичок уперся рогом,
Я – как гильза от снаряда,
Качусь по лагерной дороге.
Сучий не писать диктант,
Влиться в лагерное братство,
Я на зоне вечный арестант,
Больше некуда податься.
Я от кузницы оглох,
Как в самолете суперскором,
Лучше б я в пакете сдох,
Что нашли когда-то под забором.
ПРОЩАЙ, КИЧМАН!
Белеет ниточка вольфрама,
Свет не гасят никогда,
К концу подходит драма,
В пойке булькает вода.
Воровская выбрана дорога,
Святое дело – чифирнуть,
Соблазнов в жизни много,
Тернист, неровен путь.
Завтра примет осужденка,
Приговор готов в суде.
Прощай, подруга шконка,
Прошлась ты тихо по судьбе.
Прощай, стреноженный кичман!
Отпустят шлюзы за порог,
Жизнь – отложенный обман,
Все больше рельсы поперек.
Свет не гасят никогда,
Чифир поставили на кон,
Везут этапы поезда,
Не спит столыпинский вагон.
Столыпин тоже пьет чифир,
Он этапу очень рад,
На вахте дремлет конвоир,
Обнял служивый автомат.
У нас пошла по кругу пойка,
Чифир глотают без нажима,
Ждет размеренная двойка,
Зона строгого режима.
Белеет ниточка вольфрама,
Как ни старайся – не задуть,
От кичмана и до храма
Нелегким будет путь.