– Не знаю, не знаю, – озабоченно сказал директор колледжа Роману. С такой темной некрасивой историей… Как же это вы умудрились, молодой человек? Нет, извините, я вас взять не могу. Не могу рисковать…
Примерно так же сложилась ситуация и в средней школе. Там директор сказала, что мол "дыма без огня не бывает…" И если кто-то из родителей учеников узнает, что учителя физкультуры обвиняли в изнасиловании, будут большие неприятности.
Со своей девушкой Роман расстался, вернее, девушка сказала, что не хочет больше встречаться с Романом. Что-то разладилось в их отношениях после того случая. А наладить потом так и не удалось.
Ромина мама вскоре после этой истории умерла. Она, конечно, успела узнать, что Романа освободили и что он не виновен. Но спустя короткое время у нее случился второй инфаркт, и она умерла.
Бывший учитель физкультуры Роман Евгеньевич сильно изменился. Он уже совсем не походил на того жизнерадостного парня, каким я видела его раньше.
Роман нашел себе работу продавца довольно далеко от своего дома и от детского дома, в котором раньше работал. Во время нашей последней встречи он заявил, что не любит детей, особенно девочек. И особенно девочек старше пяти лет…
А Зина осталась в детском доме. Все как-то на удивление быстро забыли об этой истории. Или постарались забыть. Нет, конечно, с Зиной беседовали. И в милиции, и врач, и директор школы.
Но о чем тут можно долго говорить? Ничего ведь не было. Ну, нафантазировал подросток…
И потом Зина обещала, что это не повторится. Она раскаялась!
Честно говоря, все в детском доме были рады, что все обошлось.
Впереди был конец полугодия, вот, что по-настоящему важно для детей!
Но мне все же хотелось встретиться с Зиной еще раз. Я позвонила Валерии Павловне.
Директору детского дома не особенно понравилась моя просьба.
– Зачем ворошить прошлое? – сказала она. – Все же обошлось. Зина нормально учится, нормально себя ведет. Знаете, недавно ее навещала мать. Зина потом сама ко мне приходила, рассказывала. Она была очень рада. У нее ведь, помните, отец какой-то подонок, напугал ее в детстве, что-то там было… на сексуальную тему. Вот, видимо, на девочку это потом и повлияло. А сейчас у нас нет к ней претензий.
Весной я сама позвонила Роману Евгеньевичу. Оказалось, что он поменял квартиру и живет теперь в другом районе.
Я предложила Роману работу преподавателя физкультуры в детском санатории. Он невесело рассмеялся.
– Да ни за что, – сказал двадцатичетырехлетний Роман Евгеньевич. Мне того случая на всю жизнь хватит. Представляете, я от девчонок своего возраста теперь шарахаюсь, а уж подростков просто избегаю. Подружился на работе с одним парнем и как-то рассказал ему свою историю. Так, представляете, он общаться со мной перестал.
Поехал к родственникам повидаться, так там дядька мой выпил и заявил, что это я свою мать раньше времени свел в могилу, "когда девчонку изнасиловал". Это вы можете вообразить?
А ведь меня просто оговорили! Оговор, оказывается, это страшная сила…
Может быть, я могу чем-то вам помочь? – спросила я Романа в конце нашего разговора.
– Да нет, – ответил он. – Спасибо, мне достаточно того, что вы мне верите и помните, как все было на самом деле… Я сам со всем справлюсь, только вот с детьми работать больше никогда не буду. Знаете, сейчас такие настали времена, что и с мальчиками работать опасно, обвинят вдруг в гомосексуализме, если среди мальчиков найдется такой Зин на мою голову…
Сводный брат
Солидный, известный в своих кругах психотерапевт был серьезно озабочен. Его сын, веселый смышленый девятилетний мальчуган, уже неоднократно был уличен в краже. Доктор Соколов пребывал в некоторой растерянности. Сначала он бодро начал применять в общении с сыном различные психотерапевтические приемы, потом малость его побил, потом пожалел. Потом свозил на прием к знакомому детскому психиатру с вопросом: не клептомания ли это?
Психиатр сказал, что клептомании не находит, но сын, Сережа, продолжал воровать.
Доктор Соколов был сильно подавлен. Он верил в себя как в специалиста и считал себя хорошим отцом. Виктор Алексеевич Соколов размышлял, стоит ли обращаться за помощью к психологам. Честно говоря, он не очень-то им доверял, предпочитая иметь дело со специалистами, имеющими медицинское, а не психологическое образование. Но следовало что-то предпринять. Проблема стремительно разрасталась. Виктор Алексеевич с женой жили в ежедневном страхе: что и где их сын украдет на этот раз.
Ох, как трудно было психотерапевту Соколову обратиться к неизвестному ему психологу и спросить: "Вы не знаете, почему мой сын ворует?"
Лично он на такой вопрос ответил бы клиенту так: "А вы сами-то, что думаете по этому поводу?" И ждал бы, пока клиент не начнет рассказывать о своих переживаниях по этому вопросу. Фу, как же не хотелось доктору Соколову подвергаться этой процедуре! И он решил защититься своим авторитетом.
Он позвонил в психологическую консультацию.
– С вами говорит кандидат медицинских наук, психотерапевт, Соколов Виктор Алексеевич.
– Очень приятно, Виктор Алексеевич. Слушаю вас, ответила я без особых эмоций.
– Скажите, пожалуйста, вы консультируете детей и их родителей по вопросам детского воровства?
– Консультируем по вопросам нарушений поведения, – мягко поправила я психотерапевта.
– Так вы можете проконсультировать мальчика девяти лет? – сильно волнуясь, спросил доктор, – А то я, понимаете ли, взрослый психотерапевт. Боже, зачем я оправдываюсь! – еще сильнее занервничал доктор.
– Это ваш собственный сын? – спросила я и поняла, что мой вопрос прозвучал для доктора неожиданно.
– Да, – сумел четко ответить психотерапевт.
– Конечно, приезжайте, это бывает с детьми. Разберемся, – ответила я приветливо, но Виктору Алексеевичу показалось, что я говорю совершенно равнодушно.
Неожиданно доктор Соколов испытал некоторое облегчение. Он вышел из своего учреждения на улицу, посмотрел на небо и, повторив про себя: "Это бывает с детьми", отправился домой.
Виктор Алексеевич Соколов не знал своего отца. Его случай был как раз из тех, что отец у него теоретически, конечно, был, но его никто никогда не видел и ничего мальчику о нем не рассказывал. Мама была заботливой и ласковой, так что Виктору Алексеевичу было совестно ее расспрашивать и тем более в чем-то ее упрекать.
Когда Витя был в первом классе, мама вышла замуж, и в доме появился отчим. Маму все поздравляли, потому что отчим был человек положительный. Он был молодой, но уже прилично зарабатывал. Непьющий, спокойный, приветливый. Правда, он был иногородний, и у него не было московской прописки и своей жилплощади. Мама прописала отчима к себе, и они стали жить втроем в двенадцатиметровой комнате. Вите пришлось потесниться, но зато у него появился отец. Опять же появился теоретически, потому что фамилия у него осталась мамина, отчество было от деда, а приветливый отчим остался для мальчика совершенно чужим человеком. Витя чувствовал себя лишним в своей маленькой семье. А еще он кожей чувствовал, что отчим его не любит, а только терпит.
После школы Виктор поступил в медицинский институт и добился места в общежитии. Дома он перестал появляться.
Виктор Алексеевич учился, много работал, купил себе однокомнатную квартиру и защитил кандидатскую диссертацию. Жизнь как-то устроилась.
В тридцать лет он познакомился с интересной женщиной, своей ровесницей, и влюбился. Ирина была в разводе, воспитывала семилетнего сына. Очень быстро молодые люди решили жить вместе, в трехкомнатной Ирининой квартире, а однокомнатную квартиру Виктора сдавать. Через год, когда Ирина сообщила о своей беременности, они поженились.
Виктор Алексеевич прочитал множество психоаналитической и психотерапевтической литературы о переживаниях супругов, связанных с разводами, и о том, как рекомендуется строить отношения в семье с неродными по крови детьми. Он знал, что его пасынок продолжает встречаться со своим родным отцом, и всячески это приветствовал. Он старался быть самым демократичным отчимом в мире, все понимающим, снисходительным и терпеливым. Он понимал, что рождение в семье второго ребенка – событие, к которому надо серьезно готовиться. Виктор Алексеевич страстно желал иметь своего собственного, родного ребенка, желательно мальчика! Но он понимал, что пасынок может ревновать и переживать, поэтому его надо готовить к появлению "братика" специально! Он вел с Максимом задушевные беседы, объяснял, как прекрасно будет Максиму, когда у него появиться "родной человечек", о котором он будет заботиться как старший брат! Как он будет всему учить малыша! И, конечно, как малыш будет обожать старшего брата и во всем ему подражать! Ведь Максим будет старше малыша почти на девять лет! Он будет для него авторитетом!
Ну что же плохого во всей этой идиллии!? Забыл только, забыл известный психотерапевт поинтересоваться: а чего хочет сам Максим? О чем он мечтает перед сном? И насколько привлекает его перспектива воспитывать младшего брата? Точнее, СВОДНОГО БРАТА.
Виктор Алексеевич был буквально на седьмом небе от счастья, когда узнал, что у него родился сын. Он был уверен, что будет ему хорошим отцом. Жена еще была в родильном доме. Виктор Алексеевич поехал по магазинам и накупил малышу одежды и игрушек. Когда Виктор Алексеевич вернулся, Максим был дома. Он с любопытством стал рассматривать покупки, а Виктор Алексеевич с упоением рассказывал ему, как замечательно все они заживут вместе с малышом. Максим молча его слушал.
– Мы будем жить очень счастливо! – заверил он Максима. Тот серьезно и внимательно посмотрел на отчима.