Они повернули налево, на Vicus Longus, и вышли на долгий подъем к Палатину. Им пришлось снова проходить мимо похожего на огородное пугало проповедника, и мальчик взглянул на него с испугом, даже с ужасом.
- Псих, - бросил трибун.
- Ты христианин? - спросил мальчик.
Трибун ухмыльнулся.
- Мы теперь все христиане, сынок. Много это нам помогло.
Наконец пьяные толпы на улицах начали рассеиваться. Они все шли, и тут увидели центурию пограничных войск. Те с любопытством смотрели на странного, маленького, с торчащими волосами, полуголого связанного пленника.
- Я бы тебя развязал, если б знал, что ты не попытаешься снова сбежать, - значительно мягче сказал офицер.
- Обязательно попытаюсь.
- В этом я не сомневаюсь.
- И у меня получится.
- Тоже возможно.
Мальчик посмотрел на офицера, и они, кажется, едва заметно улыбнулись друг другу.
- Так ты что… хотел добраться до дома?
Мальчик не ответил. Вместо этого он неожиданно задал вопрос:
- А сам ты откуда?
- Ну, - сказал офицер, - отец мой тоже был солдатом, а он родом из Галлии. А я служил в Legio II Augusto, в Британии, в Карлеоне. Вряд ли ты о нем слышал.
- Слышал, - отозвался мальчик. - Это на западе провинции, пограничная крепость для защиты от силурийских племен.
Офицер удивленно рассмеялся.
- Откуда, во имя света, тебе это известно?
Мальчик не ответил на вопрос.
- А что ты делал в Британии?
Офицер вдруг засомневался - а стоит ли столько болтать? Что-то в этом мальчишке есть такое… необычное.
- Ну, моя мать из кельтов. Отец женился на ней там, так что я, надо полагать, полукровка. Но мы все кельты под римскими шкурами - во всяком случае, нам нравится так думать. Мы - я и мои парни - до недавнего времени там и служили. А потом…
- А потом император отозвал британские легионы домой? Потому что Рим попал в беду?
Придержи коней, - небрежно бросил офицер. - Рим не мой дом. Мой дом - Британия. Да и все равно, с Римом еще не покончено. Нам уже приходилось иметь дело с племенами похуже готов. Помнишь Брения и его галлов? Они разграбили сам Рим. А Ганнибал? А кимвры?
- Так почему же Палатинские гвардейцы не защитили Рим? Их там, в лагере, тридцать тысяч!
- Клянусь яйцами Юпитера, ты и вправду все знаешь! Тогда тебе известно, что мы, пограничные войска, думаем о Палатинских гвардейцах здесь, в Риме. Немного… размякли, скажем так. Слишком много теплых купален и слишком мало настоящих сражений.
- А в Британии все еще сражаются?
- Теперь все больше и больше, - уныло признался офицер. - Пикты все время устраивают вылазки на севере, а еще есть пираты-саксы по всему восточному и южному побережьям А от нашего наместника на Саксонском берегу толку не больше, чем от дырявого ведерка. Так что да, в Британии тоже забот хватает. Но теперь, - тут он заговорил с нетипичной для него нерешительностью, - им… им просто придется позаботиться о себе самим.
Мальчик обдумал услышанное, а потом спросил:
- А какая она, Британия? Твоя страна?
- Моя страна? - Голос офицера потеплел. - Моя страна прекрасна.
- Моя тоже, - сказал мальчик.
- Расскажи мне о ней.
И весь оставшийся путь они с любовью, в подробностях, описывали друг другу свои страны.
Мальчику понравилось то, что он узнал о Британии: много места, хорошая охота и никакой замысловатой кулинарии.
- Ну что ж, - сказал офицер, глядя, как его люди развязывают мальчика и передают его дворцовой страже, - В следующий раз не забудь: придержи свои гордость и гнев. Терпение - это великая военная добродетель.
Мальчик слабо улыбнулся.
- Пожмем руки, - предложил офицер.
Они пожали друг другу руки. Потом офицер рявкнул приказ, и его люди выстроились в шеренгу.
- Так, парни, наша ночная стража почти завершилась. Через два дня мы отправляемся в Павию, под начало полководца Стилихона. Так что, пока есть время, попробуйте самых знаменитых римских шлюх!
Услышав такую замечательную новость, все солдаты вскинули кулаки вверх и заорали "ура!". Потом повернулись и ушли в ночь. Мальчик долго смотрел им вслед.
Его отмыли и сопроводили назад в комнатенку, а за дверью поставили постоянного часового. Мальчик лег и провалился в неглубокий, прерывистый сон.
6
Меч и пророчество
Жарким утром он метался в беспокойной дреме, и тут его разбудили негромкие голоса у постели. Аттила открыл глаза.
Возле кровати стояла Серена, а за ее спиной - сам полководец Стилихон.
- Ну, мой маленький волчонок, - улыбнулся полководец, - какую головную боль ты устроил всей империи.
Аттила ничего не сказал и не улыбнулся в ответ.
Серена наклонилась и положила прохладную руку ему на лоб.
- Глупый мальчик, - произнесла она.
Он хотел посмотреть на нее сердито, но не смог. У нее такие нежные глаза.
- Держи, - сказал Стилихон, бросив что-то на кровать. - Это тебе. Только пообещай, что больше не будешь пытаться убежать. - Теперь он говорил сурово, по-солдатски. - Обещаешь?
Аттила посмотрел на небольшой сверток, снова взглянул вверх, встретился взглядом с полководцем и кивнул.
Стилихон поверил.
- Откроешь, когда мы уйдем.
Серена наклонилась, поцеловала его, кивнула мужу и вышла.
Стилихон немного помялся, потом сел на небольшой деревянный табурет, довольно неуклюже для человека с такой солдатской выправкой. Он умостил локти на коленях, положил подбородок на сжатые кулаки и долго и внимательно рассматривал мальчика. Тот терпеливо ждал.
- Завтра я уезжаю на север, в Павию, - произнес Стилихон. - Серена останется здесь, во дворце. - Он еще немного помолчал, потом добавил: - Войска готов под началом Алариха перегруппируются. Ты о нем слышал?
Аттила кивнул.
- Но ведь он тоже христианин?
- Христианин. Он пообещал - если будет грабить Рим, не тронет ни камня, ни плитки из христианских строений. - Стилихон улыбнулся. - Хоть что-то. Скоро готские армии вообще ничего не будут грабить, тем более Рим. Но… - и великий полководец вздохнул. - Мы живем в трудные времена.
Аттила опустил взгляд. Он чувствовал неясную вину.
Стилихон пытался подыскать правильные слова. Каким-то образом он чувствовал - все, что он скажет сейчас мальчику, имеет очень большое значение. Почти как… как будто он никогда больше его не увидит. Как говорится в тех древних "Сивиллиных книгах"…
Он выкинул из головы все мысли о навязчивых книгах и заговорил медленно и осторожно, как мог бы говорить с Галлой:
- Трудные времена. Странные времена. - Тяжело посмотрел на мальчика и сказал очень просто: - Делай то, что правильно, Аттила.
Мальчик вздрогнул. Эти слова удивили его.
Стилихон продолжал, глядя прямо в глаза мальчику:
- Я всегда служил Риму, хотя в моих жилах течет кровь варваров. Но с другой стороны, все мы когда-то были варварами. Чем был сам великий Рим во времена до Нунны, и Ромула, и Древних Владык? Так, деревня на холме.
Мальчик неуверенно улыбнулся. Он не привык к тому, чтобы полководец так рассуждал.
- Что, кроме Рима, существует, чтобы сдержать этот кровавый поток? Чтобы продолжить… историю? Без Рима мир опять превратится в место, заросшее темными лесами, полное колдовства, легенд и привидений, рогатых воинов, человеческих жертвоприношений и ужасных саксонских пиратов… Без Рима мир опять превратится в мир без истории. Ты понимаешь, о чем я говорю, мальчик?
Аттила неуверенно кивнул. Они смотрели друг другу в глаза. Мальчик опустил взгляд первым.
- Кто-то говорил мне, - нерешительно начал он, - кто-то говорил, что все римляне - лицемеры, и они ничем не лучше других. Они все толкуют о варварах, приносящих человеческие жертвы, и о том, как все это отвратительно, и как им нужен римский закон, и цивилизация, и все такое - но что такое римские арены, как не одно огромное человеческое жертвоприношение?
- Кто тебе это сказал? - нахмурился полководец.
Аттила замотал головой.
Стилихон даже не стал пытаться вытягивать имя из этого маленького мула. Он вздохнул и произнес:
- Мы веками жили в борьбе, мы, римляне. Мы не мягкий народ. Нет совершенного общества; суди общество по его идеалам. Мы создали законы, мы установили пределы. Гладиаторов больше нет - ты знаешь об этом. Христианская вера рассказала нам о чувстве вины - это, вероятно, неплохо. Теперь на арене казнят только преступников и военнопленных, и они этого заслуживают. И хозяин больше не властен над жизнью и смертью своих рабов. За их убийство его могут далее привлечь к суду. Столетия борьбы - и все действительно меняется к лучшему. Ты можешь сказать то же самое про жизнь и законы в землях варваров?
Аттила молчал.
Возможно, это бесполезно. Стилихон немного подумал и снова заговорил, тоном, который мальчик не понял;
- Пророчества исполняются. - Он говорил тихо, с глубокой печалью. - И в наши дни двенадцать столетий, предсказанных Риму, окончатся. Мы можем уничтожить все следы пророчеств - мы даже можем сжечь "Сивиллины книги", как приказали сильные мира сего. Но сами пророчества останутся. Убеждения - это сила, истинная сила. Армия, которая верит во что-то, всегда разобьет армию, которая ни во что не верит, и не имеет значения, насколько велик перевес сил. Но во что верим мы? Верим ли мы все еще в Рим? Или мы верим в те древние, непреклонные Книги, которые утверждают, что Риму предназначены двенадцать сотен лет? - Он покачал головой. - Я бы их все сжег, и дело с концом.
Воцарилась тишина.