Он открыто появлялся на скачках, балахи других
развлечениях со своей, как писал мистер Иннес, колониальной женой и закрывал
глаза на все, что попахивало антиправительственной деятельностью.
Мистер Иннес- этопрослеживаетсяпо его посланиям - в концеконцов
пришел к пониманиючего-то подобного,и не исключено, что свои открытия он
начал делатьвовторник, июльскимутром рокового1775 года,когда около
восьмичасовутраклорду Уильяму явился капитанМендвилл,конюший его
светлости.
КапитанМендвилл,квартировавшийвгубернаторскойрезиденциина
Митинг-стрит,вошел бездокладавсветлую, просторнуюверхнююкомнату,
служившуюлорду Уильяму кабинетом.Егосветлость развалилсявкреслев
стеганомхалатебагровогоатласа;егопарикмахерДюмергвфартуке
священнодействовалгребнем,щипцамиипомадойнадгустымикаштановыми
волосами молодого губернатора.Мистер Иннессиделзаписьменным столом в
середине комнаты.Письменныйстолс изогнутыминожками, инкрустированный
позолоченнойбронзой,представлял собой великолепныйобразецфранцузской
мебели.
Лорд Уильямприветствовал своего конюшего вялым кивком. Прошлойночью
его светлость допоздна танцевал в доме своего тестя, старого Ральфа Айзарда,
что вполне объясняло его утомленный вид.
- А, Мендвилл! Доброе утро! Вы сегодня чуть свет.
-На тоестьпричины,- угрюмо, едва ли негрубоответил капитан,
затем, спохватившись, отвесил поклон и добавил спокойнее: - Доброе утро.
Лорд Уильям взглянул на него с любопытством. Не былочеловека, который
владел бысобой лучше РобертаМендвилла, ибоондотошноследовал первой
заповедихорошовоспитанногоджентльмена:всегда,вездеиприлюбых
обстоятельствах держать себя в руках и не выставлять напоказ свои чувства. И
этотМендвилл, образец поведения, позволилсебе пренебречьэтикетом!Его
волнениевыдавалнетолькоголос- на чистовыбритом,обычно довольно
надменном лице проступил румянец, а во вьющихся светлых волосах были заметны
крупинки пудры. Всегда тщательно следящий за своей внешностью капитан на сей
раз явно очень спешил.
- Почему... Что за причины? - поинтересовался губернатор.
Капитан Мендвилл посмотрел наИннеса, неотвечая на его поклон, затем
на слугу, занятого прической его светлости.
- Дело может подождать, пусть Дюмерг закончит, - Он прошелся по комнате
ивыглянул вокно,распахнутое наширокий балкон,украшенный, наподобие
портика, колоннами. С балкона открывался виднапышный сад и широкую гладь
залива за ним.Вода сверкала на утреннем солнце, лучи которогопробивались
сквозь шатром раскинувшиеся кроны великолепных магнолий.
Егосветлостьпроследовалвзглядомзастатнойфигуройофицерав
ярко-алом мундирес золоченымиэполетами и шпагой на перевязи -скорее по
последнеймоде,нежелиповоенномууставу.