- Ваше высокопреосвященство! Я не могу выходить замуж за человека, который меня не любит! - звонко и напряженно прозвучал ее голос.
- А за человека, которого не любите вы сами, дитя мое, значит, можете? - невозмутимо парировал Ришелье.
- Это совсем другое дело. Это, это… титул, ваше преосвященство!..
- Да, у лейтенанта де Голля титула пока что нет. Пока что - нет. Но ведь во власти его величества возвысить этого лейтенанта и украсить его герб даже герцогской короной… Господин де Голль, да скажите же вы хоть слово! Только не вздумайте объяснять, кто была та дама в оранжевом платье. Это мы, с Божьей помощью, уже растолковали мадемуазель де Бордо.
- Мадемуазель, я… - произнес Анри. - Я вас люблю… очень люблю…
- Дальше, дальше! - требовал кардинал.
- Люблю давно, с первой встречи. Люблю так, как никто другой вас не полюбит!
- Дальше!..
- И… я прошу вашей руки!
- Ну, слава Господу, с ролью Купидона я справился. - Ришелье улыбнулся. - А теперь ступайте оба отсюда, у меня достаточно дел и без устройства семейной жизни своих гвардейцев!
Катрин опустилась перед креслом на колени и поцеловала большой рубин в кардинальском перстне на тонкой и сухой руке его преосвященства. Потом она исподлобья взглянула на Анри, покраснела и выбежала из кабинета. Он поспешил следом.
Де Голль нагнал невесту уже в саду.
- Мадемуазель, вы, наверное, еще не знаете… Меня удаляют из Парижа. Став моей женой, вы больше не сможете служить королеве. Вам придется жить далеко отсюда, в Геранде. И я буду уезжать надолго, очень надолго… Ведь скоро начнется большая война.
- Все это не имеет ровно никакого значения, - тихо ответила Катрин. - Я буду ждать… Я столько вас ждала… Наверно, это моя судьба.
Тут жениху следовало поцеловать невесту, и он даже взял девушку за плечи, и ощутил прикосновение ее тонких пальцев к своей груди, но из покоев кардинала донеслись крики.
- Что это? - испуганно спросила Катрин.
- Новый заговор? - удивился де Голль. - Не может быть!
Однако заговор - такое блюдо, которое повара выставляют на стол, не предупредив хозяина, и Анри выхватил шпагу из ножен.
- Ступайте туда, - велел он Катрин, указав на театральное крыло дворца. - Оттуда вы сможете выйти и добежать до Лувра. Вас никто не заметит.
- А вы?
- Останусь тут, конечно. Бегите!
Левой рукой он привлек к себе девушку, поцеловал куда пришлось и помчался к двери, ведущей в кардинальские покои. Катрин же вопреки его желанию побежала следом.
В кабинете его преосвященства был настоящий переполох. Слуги и пажи подняли страшный шум, но возгласы были восторженные:
- Не может быть!..
- Это - чудо, настоящее чудо!..
- Господь даровал ему разум!..
Де Голль растолкал слуг и увидел кардинала. На руках у его преосвященства сидел большой серый кот. Спутать его с другими парижскими котами было невозможно - зверь такой величины, с такими грандиозными усищами, с таким великолепным хвостом был явно нефранцузского происхождения.
- Портос вернулся! - объяснил де Голлю отец Жозеф. - Сам нашел дорогу.
- Святой отец, он по дороге, наверное, блох набрался, - с облегчением заметил Анри, вкладывая шпагу в ножны. - Как бы его преосвященство не покусали.
- Будем молить Господа, чтобы этого не случилось, - возведя взгляд к потолку, ответил капуцин.
Эпилог, в котором каждому воздается по заслугам
Паскаль воткнул топор в здоровенный пень, на котором обыкновенно рубили дрова для монастырских печей, и принялся растирать ноющие от тяжелой работы ладони.
Вот она, благодарность! Отец Жозеф отправил его сюда, в эту Богом и миром забытую обитель, затерянную в нормандских лесах, вместо того, чтобы достойно наградить за службу и полученные раны. Ну, рана, допустим, одна и пустяковая. Паскаль сунул руку за пазуху и потер поджившую ссадину от креста, в который угодила пуля. Ссадина больше не болела, но теперь жутко чесалась. Рана - ладно, но служба! Паскаль ведь столько раз рисковал жизнью, разыскивая того несчастного, укравшего кота его преосвященства, - господин д’Артаньян подтвердит. Под смертью ходил брат Паскаль и не пожаловался ни разу!
Эх, святой отец! Грех, конечно, сетовать на судьбу, но монахи ведь тоже люди, дети Господа нашего…
Паскаль посмотрел на бледно-голубое весеннее небо, заметил тонкий неровный клинышек, медленно движущийся на север. "Вот уже и журавли возвращаются, значит, скоро лето…" - пришла отстраненная мысль.
Тут его внимание привлекли конский топот и суета со стороны монастырских ворот. Там явно кто-то желал попасть внутрь, а его не пускали. Паскаль почувствовал в груди некое странное беспокойство и, решительно плюнув на свое послушание - колку дров, - направился к воротам.
Двое братьев-монахов, поставленные на стражу у ворот, не давали войти в калитку высокому молодому человеку в забрызганной дорожной грязью одежде. Позади него топтался взмыленный жеребец и мотал поникшей головой, все еще всхрапывая от возбуждения долгой скачкой.
- В чем дело, братья? - поинтересовался Паскаль. - Кто этот человек и что ему нужно?
- Шел бы ты, брат, исполнять послушание, - грубовато ответил один из стражей. - Мы сами тут разберемся. Уже за настоятелем послали…
- Меня зовут Мишель де Фезенсак, и я ищу человека по имени Паскаль д’Арманьяк, - громко произнес незнакомец.
У Паскаля на миг потемнело в глазах и перехватило горло. Он шагнул вперед, отпихнул попытавшегося заслонить ему дорогу стража и сипло сказал:
- Это я, месье. Я Паскаль д’Арманьяк…
- Рад, что вы в добром здравии, монсеньор. - Де Фезенсак сдернул с головы шляпу и поклонился Паскалю, как это обычно делают вассалы перед сюзереном.
- Ничего не понимаю! - пробормотал Паскаль.
- Примите мои соболезнования, монсеньор, - продолжал де Фезенсак. - Ваш отец, граф Жан-Клод д’Арманьяк, скончался две недели назад.
- Господи, упокой его грешную душу!.. Как же это случилось?
- На охоте, монсеньор. Его милость решил самолично взять вепря, но зверь оказался хитрее и сильнее…
Паскаль и оба стража, слушавшие разговор очень внимательно, истово перекрестились.
- Так зачем же я вам понадобился? - хмуро поинтересовался Паскаль. - Я покинул родовой замок пятнадцать лет назад, проклятый собственным отцом и обоими братьями. Я поклялся никогда не возвращаться и не вспоминать об их существовании. И действительно забыл… Но вот являетесь вы… кстати, вы, случайно, не сын барона Филиппа де Фезенсака?..
- Я его третий сын, монсеньор…
- Ну да… Так зачем же я вам понадобился?
- Я привез вам сезину. Теперь вы - полноправный и единственный владелец и господин графства Арманьяк и верный вассал его величества короля Франции! - в голосе де Фезенсака зазвучали торжественные нотки.
- Погодите, месье, - ошеломленно покрутил головой Паскаль. - Почему - я? А мои братья?
- Ксавье д’Арманьяк погиб во время штурма Ла-Рошели в 1628 году. Жан-Жак д’Арманьяк сгорел от болотной лихорадки в родовом замке два года назад.
Некоторое время Паскаль молча таращился на бумагу, которую подал ему посланец из Арманьяка. Братья-монахи заинтересованно заглядывали ему через плечо. Подошел отец настоятель, брат Франциск.
- Что происходит, дети мои? Кто этот господин?
- Это - моя судьба, святой отец! - объявил повеселевший наконец Паскаль и сунул бумагу под нос настоятелю. - Отныне я - законный граф д’Арманьяк!.. Подождите меня, де Фезенсак. Чтобы собраться, мне понадобится не более четверти часа!