Это уже было самое настоящее оскорбление. Гасконская кровь немедленно вскипела - вся и сразу. Д’Артаньян даже опомниться не успел, как его кулак сам сжался и впечатался в жиденькую "испанскую" бородку лейтенанта. Де Кервель лязгнул зубами, странно всхлипнул и рухнул навзничь, опрокинув стул и выронив бутылку.
"Охо-хо, ну и натворил ты дел, Шарль! - обругал себя д’Артаньян. - Не миновать тебе дуэли… Хотя постой, почему же сразу - дуэль? Свидетелей нет, лейтенант пьян. Мало ли как он мог в таком виде упасть и удариться?.."
Он быстро подошел и наклонился над поверженным грубияном. Де Кервель был без сознания, но дышал ровно, и никакого кровоподтека на подбородке Шарль не заметил. "Ну и черт с ним! - решил гасконец. - Будет шуметь и приставать, скажу, что ему померещилось спьяну…" И отправился на пост, решив сослаться на лейтенанта при разговоре с де Лузиньяком, дескать, перепутал господин де Кервель, сегодня должен дежурить именно д’Артаньян, а месье де Лузиньяк может быть совершенно свободен.
Так и случилось. Де Лузиньяк даже не стал уточнять, из-за чего вышла путаница, радостно хлопнул д’Артаньяна по плечу, пожелал тихого дежурства и рысцой припустил по коридору. Однако не в сторону кордегардии, а наоборот - в глубь дворцовых покоев, туда, где располагались комнаты фрейлин королевы.
"Ай да Лузиньяк! - мысленно поаплодировал товарищу Шарль. - Времени зря не теряет!.."
Два часа до смены караула прошли почти незаметно. Д’Артаньян, поглощенный думами о засаде, где он оставил Паскаля, очнулся, лишь когда его сменщик, смешливый и улыбчивый Ла Перрье, неожиданно рыкнул почти над ухом:
- К оружию, мушкетеры!
Шарль вздрогнул и схватился за эфес шпаги, а Ла Перрье, довольный, покатился со смеху.
- Ох, дошутишься ты когда-нибудь! - смущенно проворчал д’Артаньян. - Проткнут тебя, как поросенка вертелом.
- А ты не спи на карауле, - отмахнулся Ла Перрье. - Не то злодей однажды подкрадется… Или того хуже - господин де Кервель додумается пойти посты проверять.
- Не приведи господь! - притворно ужаснулся Шарль, отсалютовал товарищу и направился в кордегардию.
Идти туда ох как не хотелось! Лейтенант наверняка уже проспался и копит злобу на обидчика. Но порядок службы требовал засвидетельствовать окончание дежурства у начальника караула. Однако, когда д’Артаньян, сделав каменное лицо, перешагнул порог помещения, де Кервель, как ни в чем не бывало, кивнул в ответ на приветствие Шарля и спросил:
- Не желаете ли бокал для бодрости, граф?
Д’Артаньян сначала подумал, что это новая издевка лейтенанта, но тот демонстративно откупорил бутылку и плеснул в две кружки. Тогда Шарль решил, что де Кервель действительно не помнит подробностей инцидента, и взял кружку:
- За здоровье короля и королевы!
- Да здравствует Франция! - напыщенно изрек лейтенант и одним гигантским глотком опустошил свою кружку.
- Благодарю, господин лейтенант, - сказал д’Артаньян и скорым шагом покинул кордегардию. Предчувствие неприятности, возникшее за последний час, все настойчивее давало о себе знать.
Поэтому Шарль решил не заезжать домой, а сразу направился на улицу Святой Катарины.
* * *
А с Паскалем действительно случилась беда.
Когда д’Артаньян отправился на службу, капуцин не внял совету - не пить в засаде. Он потребовал еще кувшин бургундского и закуски.
- Но господин мушкетер приказал не давать вам больше вина, - пробовала возразить Камилла.
- Мало ли, что там болтал этот гасконец! - возмутился Паскаль. - Он мне не господин! У меня только один господин, - он ткнул пальцем в потолок и перекрестился, - и Он, между прочим, сам превращал воду в вино, дабы напоить страждущих!
Девица не стала вступать в богословскую дискуссию, принесла кувшин и лепешек с сыром, и Паскаль принялся чревоугодничать. Он так этим увлекся, что пропустил появление в трапезной нового человека.
Просто в какой-то момент капуцин обнаружил, что напротив него за столом сидит изящный юноша с тонкими чертами лица и внимательно разглядывает Паскаля.
- Что ты на меня так уставился, сын мой?
- Извините, святой отец, - произнес юноша необычно высоким голосом, - но мне кажется, что я вас где-то видел…
- А вот я вас - нет, - неприветливо отозвался Паскаль.
- Но все-таки, раз судьба нас свела в столь поздний час в столь необычном месте, разрешите мне хотя бы спросить вас об одной очень важной для меня вещи?
Монах нахмурился и тоже присмотрелся к незнакомцу: личико прямо-таки ангельское, усов и в помине нет, ресницы как у…
- А ты, сын мой, часом не девица?
Юношу будто бы ударили. Он отшатнулся и покраснел, но не от стыда, скорее - от гнева. Паскаль понял, что дал промашку, и поспешил загладить неловкость:
- Прости слугу Божьего, добрый господин. Сам не знаю, как сорвалось… Наверное, от усталости глаза плохо смотрят…
- А вы откуда путь держите, святой отец? - слабо улыбнулся юноша.
- Ох, издалека иду!.. Из самого Марселя! - принялся сочинять Паскаль, вновь принимаясь за еду и вино. - Изголодался…
- О, в таком случае разрешите мне угостить вас отменным ужином!
- Нет-нет, сын мой, негоже слуге Всевышнего чревоугодничать. Я довольствуюсь тем, что мне люди сами предлагают…
- Тогда я предлагаю вам отведать лучшего блюда этого дома - тушеного зайца с морковью и яблоками.
- Помилуй, сын мой, откуда же ты осведомлен о здешней кухне?!
- Я не… О, вы меня не так поняли, святой отец. Я сказал, что попрошу хозяина приготовить это блюдо для вас!..
- Чревоугодие - грех, сын мой…
Пока они препирались и любезничали, в зале объявились еще двое. Они прошли было мимо спорящих, к лестнице, бросив мимолетный взгляд на позднее застолье, но вдруг один из них, с забинтованным правым плечом и рукой на перевязи, резко остановился и уставился на монаха.
Паскаль не заметил интереса, увлеченно сочиняя подробности якобы только что совершенного им путешествия через половину королевства. Юноша, так и не назвавший себя, казалось, тоже был поглощен рассказом, однако все же кинул взгляд на остановившихся у лестницы на второй этаж мужчин.
- Глянь-ка, Поль, - хрипло и громко произнес раненый, - а ведь я этого монашка знаю!
- И кто же он? - заинтересовался его приятель.
- Так он в подручных у того сумасшедшего гасконца, что проткнул-таки меня вчера шпагой!
- Так-так!..
Поль тоже уставился на Паскаля. Капуцин наконец прекратил болтовню и проследил за взглядом своего слушателя. А проследив, изменился в лице.
- Вот что, мальчик мой, - быстро заговорил он шепотом, - иди-ка ты отсюда подобру-поздорову. Сейчас здесь может случиться кровопролитие, и я вовсе не желаю, чтобы пострадала твоя невинная душа.
Юноша непонимающе посмотрел на Паскаля, нижняя губа его задрожала.
- Святой отец, - испуганно выдохнул он, - это убийцы?!
- Не знаю, но они явно не намерены пройти мимо. Уходи!
Капуцин, не спуская глаз с медленно приближающейся парочки, нащупал рядом с собой на скамье палаш и пистоль. Хотел было взять пистоль, но вспомнил, что так и не зарядил его. Вздохнул и крепко сжал рукоять палаша. "Вот же невезение! - успел подумать монах. - Так глупо подставиться!.. Стой-ка, а ведь этот Поль, наверное, и есть тот самый Поль Доре?!. Господи, спаси и вразуми раба Твоего!.."
- Ну, привет тебе, Божий человек, - почти ласково заговорил раненый, останавливаясь перед столом. Он взял кувшин, понюхал и отхлебнул. - Доброе вино тебе тут подают!
- Для доброго человека и питье доброе… - буркнул Паскаль и подобрался, приготовившись атаковать.
- А ну-ка, мальчик, погуляй. - Поль толкнул в плечо сильно побледневшего юношу. - Взрослым надо душеспасительную беседу провести.
Парнишка хотел было возразить, но лишь судорожно сглотнул и поспешно отошел к почти прогоревшему очагу. За спиной у него слабо пискнули - это вышедшая на громкие голоса Камилла увидела вновь прибывших и зажала себе рот ладошкой.
А у стола события развивались стремительно. Раненый мужчина поставил кувшин на стол и, вдруг резко наклонившись, схватил здоровой рукой монаха за грудки. Паскаль отшатнулся, взмахнул палашом, и трапезную огласил звериный вопль, а раненый завертелся юлой, прижимая только что бывшую здоровой руку к животу. И Паскаль, и Поль несколько секунд изумленно разглядывали на столе окровавленную отрубленную кисть, потом капуцин опомнился и попытался ткнуть противника палашом в живот. Но толстенький с виду Поль проворно отскочил и тут же выхватил из-под плаща пистоль.
- Ах ты, божья корова! - заорал он. - Ты убил моего друга?!
Грохнул выстрел. С трех - пяти шагов не промахнулся бы и ребенок. Пуля ударила Паскаля точно в грудь. Капуцин не удержался на ногах и упал навзничь под стол, выронив оружие.
- Прикончи его, Поль! - прорычал, бледнея на глазах, однорукий. Он уже не вертелся, а стоял на коленях и все пытался зажать окровавленную культю раненой рукой.
Толстяк засуетился, отбросил пистоль и потянул из ножен на поясе кинжал. В этот момент прозвучал второй выстрел. Он был послабее первого, потому что белый как мел юноша стрелял из какого-то уж совсем крохотного пистолета. Однако пуля в нем была самая настоящая и сбила с Поля шляпу. К тому же пистолет оказался двуствольным, и присевший от неожиданности толстяк моментально это оценил, потому что с удивительным проворством метнулся к выходу и исчез.