- Что-то случилось, господин лейтенант? - спросил озадаченный дю Геник.
- Случилось… Да поздно теперь… Ладно. Едем искать де Туша.
Они нашли гвардейца в доме его тетушки, вдовы маркиза де Труа. Тетушка была всего-то на несколько лет старше племянника и имела весьма цветущий вид. Так что, когда де Голль с дю Геником вошли в гостиную в сопровождении слуги, то застали прелюбопытнейшую сцену: Роже, возлежащего на софе с компрессом на голове, и тетушку, сидящую в изголовье и нежно обмахивающую лицо племянника веером.
Правда, физиономия у пострадавшего действительно была в неприглядном виде - слегка перекошенная из-за большого кровоподтека с левой стороны на скуле и несколько комичная из-за сильно распухшего носа.
При виде гвардейцев тетушка всполошилась, вскочила с софы и попыталась сделать строго-неприступное лицо, прикрыв веером весьма откровенное декольте.
- Ох, господа! Наконец-то! - возгласила маркиза глубоким контральто. - Вы пришли проведать моего бедного мальчика?
- Примите наши извинения, мадам, - галантно раскланялся де Голль, и дю Геник тут же последовал его примеру. - Мы получили ужасное известие, что наш товарищ попал в неприятности и даже пострадал. Мы, конечно же, сразу отправились на его поиски, дабы оказать помощь…
- …но видим, что Роже уже обрел ее в вашем лице! - радостно подхватил дю Геник.
"Бедный мальчик" при этих словах заметно покраснел, сел на софе, отбросив компресс, и тогда стало видно, что на лбу его цветет здоровенная дуля.
- М-да, дружище, - покачал головой Анри, - крепко тебе досталось! И кто же тебя так?
- О, это все проклятые мушкетеры! - с жаром принялся рассказывать де Туш. - Я зашел выпить пи… э-э… воды в кабачок месье Эхуда, что на улице Гиацинтов. Месье Эхуд, как истинный хозяин, предложил мне слегка перекусить с ним за компанию, отведать свежих рисовых лепешек с медом. А в качестве питья порекомендовал прекрасный домашний сидр! И вот только мы с ним выпили по пер… э-э… по полстаканчика, как в кабачок буквально ввалились двое мушкетеров. Клянусь, господа, они оба уже были в изрядном подпитии!..
- С утра пораньше? - усомнился де Голль. - Не похоже на господ мушкетеров. Их капитан, месье де Тревиль, весьма строг в смысле употребления его подчиненными хмельных напитков, особенно на службе.
- А кто говорит о службе? - пожал плечами Роже.
- Ну, ты же только что назвал их мушкетерами, значит, они были в своей форме и, следовательно, несли службу.
- А-а… нет, не было на них формы…
- Тогда с чего ты взял, что это были мушкетеры?
- Ну… - Роже явно стушевался. - Может быть, месье Эхуд их так назвал… Не важно! Эти господа сразу стали громко требовать, чтобы их обслужил именно господин Эхуд. Я, естественно, сказал, что хозяин занят со мной и придется им подождать, пока он освободится. Но эти двое обозва… э-э… оскорбили меня!
- И ты, конечно, немедленно полез с ними в драку, - подытожил дю Геник. - А как они тебя обозвали?
Де Туш смерил его презрительным взглядом, что в сочетании с разукрашенной физиономией выглядело смешно, и потому даже де Голль не смог удержаться от улыбки, а дю Геник так вовсе расхохотался. Роже побагровел, тонкие усики над верхней губой его встопорщились, словно у кота.
- Ты хотя бы поинтересовался, кто тебя отделал? - поспешил отвлечь его Анри.
- Они не стали со мной фехтовать! - выкрикнул де Туш совсем по-мальчишески. - Этот, который похож на гасконца, просто ударил меня кулаком в лицо и отобрал шпагу! А его приятель, такой маленький и тощий, в какой-то хламиде, вдруг вытащил из-под нее дубинку да ка-ак жахнет меня в лоб!..
- Гасконец, говоришь?.. - насторожился де Голль. - А с ним маленький в рясе?..
- Ну да, монах, наверное…
- И как же их звали?
- Гасконец сказал что-то вроде: "Запомни, гвардеец, д’Артаньян никогда не скрещивает шпагу с молокососами!.."
- Вот теперь мне все ясно, - усмехнулся Анри. - И скажу честно, де Туш, ты еще счастливо отделался. А сейчас умойся и - марш в роту!
- Слушаюсь, господин лейтенант, - уныло пробормотал Роже, бросив тоскливый взгляд на тихо сидевшую у окна маркизу. - Простите за хлопоты, тетушка. Спасибо за заботу…
Вдовушка только порывисто вздохнула, но не рискнула перечить офицеру его преосвященства.
Де Голль с дю Геником, посмеиваясь всю дорогу, благополучно вернулись в Пале-Кардиналь. Там Анри, поговорив с господином де Кавуа насчет наложения взыскания на де Туша за самовольное оставление службы, узнал заодно, что его искала некая дама в маске.
Новость оказалась необычной: не каждый день лейтенантом интересуются особы женского пола. С одной стороны, это могла быть только леди Карлайл. Другим знакомым дамам либо незачем было его искать, либо они находились уже в таком возрасте, что их бы никто не заподозрил в любовных шашнях и они преспокойно вошли бы в кордегардию с открытым лицом. С другой стороны, зачем бы графиня, выполняющая задание его преосвященства, надевала в Пале-Кардиналь маску?
Так и не поняв, что сие посещение означает, Анри отправился искать отца Жозефа, чтобы доложить о результатах своих розысков.
- Значит, Бийо грозится страшной местью, а этот чудак де Гонди знаком с господином из "Шустрого кролика"? - уточнил капуцин. - И они встретились в том доме?
- Я не могу поручиться, что видел в окне именно того самого господина, - осторожно поправился Анри. - Ведь я встречал его лишь раз в жизни, и то ночью. Но мне кажется, что это был он.
- Будем исходить из того, что это он, - кивнул отец Жозеф. - Де Гонди, насколько я знаю, в стихоплетстве до сих пор не замечен. И может так случиться, что все трое связаны между собой. То есть Бийо пишет, господин из кабачка кладет куплеты на музыку и таким образом распространяет их, а де Гонди и, возможно, госпожа де Шеврёз вносят свой вклад деньгами. Аббат ведь далеко не нищий!
- Да, я заметил, святой отец, - усмехнулся одними губами де Голль, вспомнив, во что был одет аббат, явившись в отель Рамбуйе.
- Докажите, что все так и есть, - с нажимом сказал капуцин. - Я знаю, у вас получится! У Бийо будут небольшие неприятности. В конце концов, кто он такой, этот деревенский дурень? Столяр из Невера?.. Сам, наверно, толком не понял, что сочинил. Мы лишим "мэтра Адана" пособия, выписанного его преосвященством, и отправим обратно в Невер - зарабатывать на жизнь долотом, рубанком и… чем там еще орудует столяр?.. Право, не знаю. Господин из "Шустрого кролика" так легко не отделается. А наш милый аббат… Приказ о взятии его под стражу и заключении в Бастилию у вас при себе?
- Разумеется, святой отец.
- Исполнитель не так виноват, как заказчик этого безобразия. Ищите в первую очередь аббата, господин де Голль! В Бастилии он станет разговорчивее, выложит все подробности. Вот тогда и решим, как с ним быть.
- А если заказчик - не аббат? - спросил Анри. - Если он посредник между исполнителями и каким-нибудь графом, который не может сам открыто заниматься этими пакостями?
- Вам так кажется? - отец Жозеф прищурился.
- Я плохо знаю аббата, но вижу, что он не умеет рассчитывать последствий своих поступков. И он хвастун. Если бы он сам все это затеял, по-моему, весь Париж толковал бы о том, что де Гонди собирается нанять уличных певцов, потом - что аббат их нанял, потом - где именно будут спевки…
- А знаете, ведь вы правы, господин де Голль! Этим объясняется и первое, и второе бегство де Гонди! Допустим, господин из "Шустрого кролика" и есть заказчик стихов. Если аббат так боится, что этого господина отыщут, значит, он - особа довольно высокого полета… Может, все-таки наша буйная герцогиня? Тогда ниточка тянется к ее величеству… Не хотелось бы, конечно, потому что ее величество нам пока не по зубам… Но правду знать нужно. Эх, как жаль, что вы не бываете в Лувре, господин де Голль!
- Меня туда просто не приглашают, святой отец.
Анри вздохнул. Если бы он бывал в Лувре и встречался с Катрин там, а не в гостиной госпожи де Мортмар, может, встречи были бы чаще и девушка проявила бы к нему интерес… Но поздно было вздыхать, Катрин сделала выбор и предпочла другого.
- В Лувре сейчас весело, - серьезно сказал капуцин. - Его величество заканчивает постановку "Мерлезонского балета". Придворные, которые не заняты в балете, так и рвутся посмотреть последние репетиции. Говорят, его величество сочинил отличную музыку…
- Я не разбираюсь в музыке, святой отец.
- А я лишь немного понимаю в церковной музыке, но не в танцевальной. Между тем у нас в Пале-Кардиналь репетируют "Тюильрийскую комедию". Боже мой, чем мы все заняты!.. Его величество сочиняет балеты, его преосвященство - комедии! Как будто впереди - райское блаженство, а не война с Испанией! Знаете, господин де Голль, порой мне кажется, что я - единственный в Париже, кто о ней думает…
Анри не знал, что ответить. Разговор неожиданно приобрел очень скользкий характер. Речь пошла о предметах, которых не следовало знать простому гвардейцу. Отец Жозеф был опасным собеседником. Об этом де Голля не раз предупреждали. Похоже, именно сейчас с капуцином и не следовало соглашаться.
- Его преосвященство любит изящные искусства, - осторожно сказал Анри. - А если театральные дела радуют его преосвященство, значит, и от них есть польза.
- От них одна трата денег! - брюзгливо отмахнулся "серый кардинал".
- Я не могу об этом судить, святой отец. Мы, гвардейцы, получаем жалованье вовремя, чего не скажешь о королевских мушкетерах. Другие траты его преосвященства меня не касаются.