И как она просит открыть ворота, когда выходит? Какими словами приветствует сестру-привратницу? А что, если он с кем-нибудь столкнется? Стоит ему хоть на шаг сбиться с пути, и все пропало.
Что до походки, голоса, манеры говорить, то об этих вещах Ролан не беспокоился. Даво была родом из тех мест, что граничат с Бельгией, а подмастерья художников, к каковым относился и Ролан, наделены врожденными способностями ко всякому передразниванию.
Воспоминание о бельгийской границе навело Ролана на мысль: он накинул шаль на голову, словно огромную косынку, и, честное слово, не раздумывая более ни секунды, двинулся к двери приемной, которая довольно скоро поддалась ему.
Он был удивлен, с какой легкостью он справился с первой частью своего плана. Храбрецы колеблются лишь на берегу Рубикона. Но стоит им ступить в воду, как к ним возвращается хладнокровие. Ролан тихонько запер дверь и положил ключ в карман.
Он оказался в нетопленом вестибюле, освещенном лампой – кинкет, висевшей на стене. Оттуда, где, по мнению Ролана, был выход, доносилось взволнованное шушуканье нескольких приглушенных голосов. Между свободой и Роланом встало новое препятствие: тайное собрание сгорающих от любопытства кумушек.
Несомненно, даже самого отважного человека подобное затруднение заставило бы отступить. Но Ролан смело пошел навстречу гибели. Выйдя из вестибюля, он попал в небольшой двор, где находилась привратницкая, и где собрались сестры, которым последние события в обители не давали уснуть.
Молодые и старые, крепкие и немощные, они болтали без умолку, перебивая друг друга, и предметом беседы было удивительное отсутствие матери Франсуазы Ассизской. Собрание длилось уже около двух часов, и какие только догадки и суждения не были высказаны! Сейчас сестры возбужденно обсуждали, уж не господин ли герцог, чего доброго, зарезал несчастного молодого человека.
Привратница заметила странную фигуру, остановившуюся у входа в сторожку, и по новой шали узнала сиделку Даво.
– Вот кому у нас подарки жалуют! – пробормотала привратница.
– Уж ей-то наверняка кое-что известно! – заметила одна из сестер.
– Что-нибудь случилось, мадам Даво? – громко спросила привратница.
– Да вот хочу прогуляться до дому, – ответил Ролан, прикрываясь шалью и с изумительной точностью подражая гнусавому голосу сиделки и ее манере растягивать слова. – Я только на минутку. Сами понимаете, надо же похвастаться перед муженьком обновками.
– А что, раненый остался один?
– Ну что вы, как вы могли такое подумать! С ним сестра Люсия.
Сестра Люсия была одной из двух славных монахинь, что на свой страх и риск поместили умирающего Ролана в приемной.
Солгавший Ролан дрожал от страха, опасаясь, что сестра Люсия находится здесь и сейчас выведет его на чистую воду.
Но удача сопутствовала ему. Сестра Люсия не любила судачить и давно отдыхала в своей келье.
– Как вы необычно шаль повязали, мадам Даво! – заметила привратница.
– Такая у нас мода, там, на севере, – отвечал Ролан, – да и простуды меня все время одолевают.
Привратница с ворчанием открывала ворота.
– Мать Франсуаза еще не вернулась, мадам Даво. Может быть, у вас к ней поручение? Конечно, я вас ни о чем не спрашиваю! Но если бы вы не были ее любимицей, я бы с вами по-другому поговорила. – Она обернулась к сестрам и добавила: – Когда этой дамочке в чем-нибудь отказывают, такой шум поднимается!
Ролан был уже на улице.
– Что-то она как будто ростом стала выше, – заметила одна из сестер.
– И похудела, – отозвалась другая.
– Но все-таки зачем матушка Франсуаза Ассизская отправилась в город? – раздалось сразу несколько голосов.
И дискуссия возобновилась с новым пылом.
Обхватив себя руками, Ролан прислонился к стене монастыря. Преодоление первого препятствия обессилило его. Он чувствовал, что вот-вот упадет в обморок.