Встав, она прильнула к щели и в ужасе вздрогнула. Та еле заметная перемена в атмосфере, которую она отметила про себя раньше, теперь прямо бросалась в глаза. Огромные кучи золота, возможность для каждого заполучить его в свои руки - давняя несбыточная мечта их насквозь порочных душ, дьявольская отрава в черной бутылке - все это вместе взятое превратило бандитов в безвольные игрушки обстоятельств. Всех, кроме Гулдена. Гулден оставался самим собою. А вот при взгляде на остальных кровь застыла у Джоун в жилах. Келлз был бледен и до предела возбужден. Без слов было ясно - он выигрывал. У Бликки от злости руки ходили ходуном. Джесс Смит сидел мрачный, угрюмый; куда подевалось его хладнокровие! Взгляды, которые он бросал на Келлза, светились ненавистью. Джоунз и Брейверман прямо сгорали от нетерпения начать свою игру. Бадд уже сидел за столом, на лицо его было страшно смотреть. Джоун не могла бы сказать, что за страсти бушевали в его душе, но ясно было одно - он проигрывал. Пайк и Боссерт тоже, видно, проигрались: они стояли в стороне, мрачные, с бессильной злостью следя за продолжающейся игрой. Джим Клив тоже не остался безучастным к напряженной, насыщенной злом атмосфере: он стоял бледный, нервно сжав руки, тревожно оглядывая бандитов. А игра продолжалась. То и дело слышалось, как на стол шлепается карта, с грохотом опускается кулак, скользит или с глухим стуком падает мешочек золота; проигравшие безбожно ругались, те, кому повезло, впадали в еще больший раж, в безудержной радости сгребая золото. Страсти накалялись, все шло к неминуемой трагической развязке.
Внезапно Бадд вскочил, сжав в трясущейся руке карты, и с искаженным злобной гримасой лицом перегнулся через стол к Келлзу.
- Вот! - хрипло заорал он.
И сразу смолкли все другие голоса.
- Ну и что? - насмешливо ответил Келлз. - А получше у тебя ничего нет?
Бадд нагнулся еще ниже, заглядывая в карты Келлза, и тотчас, побледнев, выпрямился, в бессильной ярости глядя на победителя.
- Ты доконал меня! У меня больше ничего нет… Ты меня ограбил! - выкрикивал он и никак не мог успокоиться.
- Ну, это было совсем не трудно. Проваливай от стола! - презрительно бросил Келлз. Он был словно в экстазе, но не от охватившего его азарта игры, а от собственного успеха.
- Я говорю, ты меня доконал, - снова взорвался, не помня себя, Бадд. - Ты шулер!
Брошенное обвинение как громом поразило бандитов. Все замерли, наступила мертвая тишина. Келлз побледнел, но торжествующая улыбка так и не сходила у него с лица.
- Я тебя предупреждал, Бадд, - спокойно ответил он, но это спокойствие никак не соответствовало его вдруг загоревшемуся взгляду. - Это был третий раз!
Грянул выстрел. Бадд рухнул на Гулдена, но тот одним движением руки, как назойливую муху, отмахнул в сторону смертельно раненного бандита. Бадд тяжело упал на пол и больше не шевелился.
- Виски! - хриплым неверным голосом крикнул Келлз. - И поехали дальше.
- Можно теперь мне сесть? - жадно спросил Малыш Джоунз.
- Нет, погоди, - ответил Гулден.
- Скоро Бликки сядет на мель, - с издевкой в голосе заметил Келлз.
Теперь его не интересовало даже золото, он был весь во власти самой борьбы.
- Знаешь, хозяин, что-то эта плевая удача больно тебе в голову ударила, - угрюмо, но презрительно заметил Джесс Смит. - Смотри, как бы сердце у тебя не лопнуло.
Лежавшие на столе кучи золота превратились в ничто, не имели больше никакой ценности. Борьба за золото перестала быть средством, она стала самоцелью.
- Ну-ка, Гулден, покажи, как надо играть, пусть все поучатся, - издевался Келлз.
- Двойную ставку! Тяните! - тотчас во всю глотку заорал великан.
Вскоре из игры вышел Бликки - у него за душой не осталось ни крупинки золота. Обозленный, мрачный, он встал из-за стола и, казалось, готов был пойти на что угодно, лишь бы получить возможность отыграться. Но он только молча следил за картами.
- Хозяин, уж теперь-то мне можно сесть? - снова спросил Малыш.
- Что, золото тебе надоело, что ли? - ответил Келлз. - Погоди, сперва я обдеру Гулдена и Джесса.
От Джесса Смита фортуна и вправду отвернулась. Он проиграл Гулдену, потом Келлзу и, наконец, побежденный, встал из-за стола. Но поражение его не сломило. Он жадно приложился к бутылке.
- Ребята, сдается мне, что счастливые слезы Келлза порадуют меня куда больше, если сам я побуду зрителем.
Вожак бандитов быстро и зло взглянул на него, словно намек Смита уже испортил ему игру.
- Идите все сюда, посмотрите на настоящую игру, - невозмутимо позвал он бандитов.
Золота у него в этот момент было вдвое больше, чем у Гулдена - целая куча мешочков.
Теперь золото не вешали, ставили целые мешочки. Выигрывал открывший карту. Келлз выиграл четыре раза подряд и весь сиял. Случалось ему и проиграть, но он тут же отыгрывался. Теперь все бандиты молча столпились вокруг стола. Джоунз и Брейверман по-прежнему алчно смотрели на кучи золота. В воздухе повисла гнетущая напряженность. И тут судьба улыбнулась Гулдену: он начал раз за разом выигрывать. И Келлз не выдержал, всем было видно, как сдают его нервы, как он теряет самообладание. Куда подевался его кураж! Вот Гулден отыграл уже половину его золота. Великан был невозмутим. В этом огромном животном, казалось, воплотилась сама судьба, своим нечеловеческим нутром он чуял, что теперь удача до конца будет на его стороне. И редкие проигрыши он принимал с таким же бесстрастным равнодушием, как выигрыши. Теперь у Келлза руки ходили ходуном, а у великана двигались спокойно, медленно, уверенно. Зная эту способность Гулдена, видя, как он с полнейшей невозмутимостью принимает победы и поражения, Келлз совершенно выходил из себя.
Испытание на право считаться по-настоящему великим игроком состоит не в умении спокойно переносить неудачу, а в том, чтобы не терять головы даже при самом невероятном везении. И вот, понемногу, становилось ясно, что настоящим игроком был именно Гулден, а вовсе не Келлз. Великан был туп, лишен всяких эмоций, воображения. Келлз же весь горел в лихорадке надежды, отчаяния, бессильной ярости. Тщеславию его была нанесена смертельная рана. Эта игра решала все. О том, как она шла, красноречиво говорили презрительные, ликующие взгляды, которыми обменивались его люди. Келлз снова и снова прикладывался к бутылке, рука у, него дрожала. Наконец, глухо выругавшись, он швырнул пустую бутыль за дверь.
- Послушай, хозяин, пора бы… - начал было Джесс Смит, но вовремя осекся. Взгляд Келлза и быстрое движение руки не оставляли сомнения в том, что тут же последует.
А богиня случая, столь же обманчивая, как тщеславие бандита, все играла им, словно безвольной игрушкой. Вот он ожил, заулыбался - пришла полоса удач. Но не успело порозоветь его бледное лицо, как начался отлив, он снова стал проигрывать. И с каждым мешочком золотого песка убывала частица его мужества, его самообладания. А когда у него осталось только то, что было в начале игры - его доля награбленного золота, - стало видно, что он струсил, и прав оказался Джесс Смит, всегда считавший, что смелость Келлза - напускная. Все усилия бандита взять себя в руки, не ударить в грязь лицом перед сворой презрительно ухмыляющихся бандитов были тщетны и жалки. Да, он бывал великолепен - в других обстоятельствах, бесстрашен - перед лицом смертельной опасности, но тут оказался малодушным трусом. Он был из тех людей, кому игра заказана изначально.
За считанные минуты он проиграл еще два мешочка золота - свою первоначальную долю. Больше у него ничего не было. А перед Гулденом высилась целая гора грязных, захватанных кожаных мешочков. Какая грозная сила таилась в этой жалкой оболочке!
Вид Келлза потряс Джоун до глубины души, ей стало дурно, но не хватало сил оторвать от него взгляд. Она стояла, как пришитая к месту, и ждала неотвратимой катастрофы.
Келлз тупо уставился на груду золота, рот у него конвульсивно подергивался, в глазах была тоска попавшего в капкан волка. И все же, он еще не до конца понимал, что с ним произошло.
Гулден медленно поднялся с места и тяжело склонился над своим золотом. Прошла минута, другая, и вдруг внутри этой огромной, всегда бесчувственной туши словно что-то вспыхнуло, великан пришел в волнение.
- Еще одна игра - на старшую карту! Ставлю все золото! - проревел он.
Бандиты, как один, сделали шаг вперед, но тут же остановились, затаив дыхание.
- Одна игра! - как эхо отозвался пораженный Келлз. - А моя ставка?
- Девчонка!
Острая боль пронзила Джоун грудь, и она, цепляясь за бревна, стала сползать по стене на пол. Вот, значит, и пришло то, чего она почти бессознательно все время ждала с таким ужасом! Глаза ее, не отрываясь, смотрели на оцепеневшего Келлза, но в то же время она, как ей Показалось, увидела и Джима - он вскочил, бросился вперед и неподвижно замер рядом с Келлзом.
- Одна карта. И все мое золото против девчонки.
Келлз сделал движение, словно пытаясь выхватить револьвер, но не сумел - рука у него дро жала мелкой дрожью.
- Ты ж всегда похвалялся своей смелостью, - безжалостно продолжал Гулден, - ты же лучший игрок на всей границе! Ну, так давай!
Келлз стоял, придавленный своим злым роком, не в силах скрыть от жадных глаз бандитов ни свои терзания, ни свою слабость, ни грядущее поражение. Казалось, он отчаянно боролся с чем-то в самом себе, но тщетно.
- Одна карта - мое золото против твоей девки!
Банда разразилась язвительными насмешками.
Ощетинившись, рыча, как голодные волки, они тянули к Келлзу головы.
- Нет! Будь ты проклят! Нет! - заорал Келлз в бессильной ярости. Вытянув вперед руки, он, казалось, хотел оттолкнуть от себя и золото, и Гулдена, и злобные бандитские рожи, и само, почти неодолимое, искушение.