- Что вы, что вы! - содрогнувшись, воскликнула Джоун.
- Может, я и ошибаюсь. Но тут что-то не то. У Гулдена никогда не было ни друга, ни напарника. И не надо обманываться насчет его отношения к Бейли. Что ему этот пьяница? Гулден упрям, как осел, никогда ни с кем не соглашается. У него в мозгах шарик заскочил, вот чем он опасен. Я хотел от него избавиться, после вчерашнего совсем уж решил, да только это не так-то просто.
- Почему? - с любопытством спросила Джоун.
- Пирс, Вуд и другие ребята, все, на кого я могу положиться, в один голос говорят, это не пройдет, Гулден сейчас очень силен - и тут, среди моих, и на всей границе. Я разозлился, не поверил ни одному слову. Но все же, пока я не узнаю наверняка, я ничего не могу поделать… Они его боятся, в этом все дело… Да, кажется, и я тоже…
- Вы! - удивленно воскликнула Джоун.
- Вроде бы, да, - подтвердил он, как бы со стыдом. - Ведь Гулден не человек. Людей я никогда не боялся. А он… он животное, зверь.
- Мне он напоминает гориллу.
- Из всех, кого я знаю, только один человек его не боится. Он здесь новичок. Назвался Джимом Кливом. Я его никак не пойму. Похоже, он и черту в глаза плюнет. Конечно, он здесь долго не продержится… Хотя, кто знает. Такие, как он, кто смеется в лицо самой смерти, иной раз подолгу от нее увертываются. Когда-то я сам был таким… Клив все слышал, когда мы с Пирсом говорили о Гулдене. И знаете, что он сказал? "Келлз, я затею с ним ссору и выгоню из лагеря или убью".
- А вы что? - стараясь унять дрожь в голосе, не глядя, на Келлза, спросила Джоун.
- Я сказал: "Джим, это было бы здорово. Только я не хочу, чтобы тебя самого прикончили". Молодец парень. Так это сказал, будто предложил подтянуть подпругу на моей лошади. А ведь Гулден один справится с целой кучей людей. Такое бывало. А уж насчет убийств - ни на ком столько не висит.
- Потому вы его и боитесь?
- Нет, не поэтому, - горячо возразил Келлз, словно задели его честь. - А потому, что Гулден это Гулден. В нем есть что-то противоестественное… Он ведь людоед!
Джоун уставилась на Келлза, словно не расслышала его слов.
- Это правда. Вся граница знает. Гулден не болтлив, но кое-кто слышал, как он сам рассказывал. Он был моряк - пират. Однажды он потерпел кораблекрушение, ну и, чтобы не умереть голодной смертью, ему пришлось стать людоедом. Он сам говорил об этом в лагерях - и в Калифорнии, и в Неваде. Правда, тогда ему не слишком поверили. А потом, несколько лет назад, приключилась еще одна история. Как-то он с двумя парнями попал в горах недалеко от Льюистона в снежный завал. Еды не было, они умирали с голода. Надо было во что бы то ни стало оттуда выбраться. Они стали пробиваться через снега. Было очень трудно, они совсем обессилели. По словам Гулдена, товарищи его не выдержали и погибли. Только на самом деле это он их убил. Еще раз спас свою шкуру людоедством. Об этом узнали, ну, тогда-то и поверили его прежним рассказам. Еще о нем и такое говорят: ой как-то увез в горы одну девчонку, а весной вернулся один. Сказал, что она замерзла насмерть - он ее связал да держал голую в пещере.
- Какой ужас, - как стон вырвалось из груди Джоун.
- Не знаю, сколько во всем этом правды, но вполне могу поверить. Гулден не человек. Ведь даже у самых прожженных из нас все-таки еще остается совесть, мы как-то можем отличить добро от зла. А вот Гулден - нет. Он - по ту сторону морали. У него нет ни малейшего представления о долге, даже такого, что встречается среди последних отбросов общества. Вот и та история с девушкой в пещере - она его с головой выдает. Ему бы жить в каменном веке. Он - вроде как неодушевленный предмет. А здесь, на границе, именно такие качества и могут сделать его всесильным.
- Келлз, пожалуйста, сделайте так, чтобы он меня больше не видел, - взмолилась Джоун.
Бандит, казалось, не понял, как напугал Джоун - сейчас она была для него просто слушателем, - и немного погодя ушел, озабоченный и мрачный.
Три дня Джоун видела его лишь мельком, из-за занавески. Вход в комнату оставался забаррикадированным, впускала она одного Вуда, который приносил ей поесть. Целыми днями она, как зверь в клетке, ходила взад и вперед по своей комнате. За это время у Келлза почти никто не бывал, а те, что приходили, подолгу не задерживались: Келлз тоже не всегда был дома. Очевидно, у него уже хватало сил садиться на лошадь. На четвертый день он постучался и вошел снова, спокойный, непринужденный, веселый, снова сильный и властный.
- Добрый день, Джоун. Вы не очень скучали по своему… невнимательному супругу?
Он рассмеялся, словно сам над собой пошутил, однако лицо его ясно показало, что он рад ее видеть, а в тоне невольно прозвучало ненаигранное уважение.
- Я по вас не скучала, - ответила Джоун. И все-таки почувствовала облегчение от того, что он здесь.
- Охотно верю, - ответил он сдержанно. - Я был очень занят - планы, люди… Все идет, как надо. Красный разобрался с Гулденом. Раскола не произошло. Да потом Гулден вообще уехал. Говорят, отправился за той девчушкой Брэндера. Будем надеяться, его там ухлопают… Джоун, мы тоже скоро, отсюда тронемся. Я только жду вестей. Оставить вас здесь одну нельзя. Вам придется ехать со мной, а дорога будет очень тяжелой. Вам нужна подходящая одежда, ваша совсем никуда не годится.
- Еще бы, - ответила Джоун, потрогав изношенное, грязное, рваное платье. - Первый же куст тропы сдерет с меня это тряпье.
- Да, очень досадно, - раздраженно, сердясь на самого себя, сказал Келлз. - Только где тут, к черту, взять платье? Вокруг на двести миль глушь, ни одного поселка… Послушайте, а вы когда-нибудь носили мужскую одежду?
- Да-а… когда мы с дядей искали золото или охотились, - неохотно ответила она.
Лицо у Келлза внезапно осветилось удалой, торжествующей улыбкой, совершенно его преобразившей. Он потер руки и засмеялся, будто над чем-то донельзя забавным, потом оценивающим взглядом окинул Джоун с головы до ног.
- Подождите немного, я сейчас, - сказал он и вышел.
Джоун услышала, как он роется в груде сбруи и попон в углу нижней хижины. Скоро он вернулся с узлом в руках и, развернув его, вывалил на кровать какую-то одежду.
- Эти вещи Дэнди Дейла, - живо пояснил он. - Дэнди был красавчик и одевался под стать. Да только раз он захотел остановить почтовую карету, а какой-то недогадливый пассажир его застрелил. Но не совсем, ему удалось уползти. Мои ребята нашли его в лесу уже мертвого и забрали одежду. Эти вещи стоят целого состояния, только никому из наших не впору.
На кровати лежало черное сомбреро с тяжелой серебряной лентой, темно-синяя рубаха и расшитый жилет из оленьей кожи, пояс с патронами и револьвер с перламутровой рукояткой, вельветовые брюки и высокие кожаные сапоги с позолоченными шпорами - все из лучшего материала, все превосходной работы.
- Джоун, я вырежу вам из фетровой шляпы черную маску, и вы будете просто загляденье! Келлз говорил возбужденно и весело, как мальчишка.
- Вы что, хотите, чтобы я это надела? - не веря своим ушам, переспросила Джоун.
- Конечно! А почему бы нет? Это как раз то, что нужно. Украшений, правда, многовато, так ведь на то вы и девушка. Этого не скроешь. Да я и не хочу.
- Я эти вещи не надену, - решительно объявила Джоун.
- Прошу прощения, - спокойно и весело ответил Келлз, - непременно наденете.
- Ни за что! - крикнула Джоун, не в силах сдержаться.
- Послушайте-ка, Джоун. Вам придется помногу со мной ездить, часто даже ночью. Иногда скакать сломя голову, спасаться от погони. Бывать со мной в лагерях. Вам нужна удобная, прочная одежда. Кроме того, вам надо будет носить маску. Ну, посмотрите же: все это как по заказу на вас сшито. Это же такая удача. Все добротное, прочное, будет хорошо носиться и для девушки вполне подходит… Ну-ка, примерьте!
- Я уже сказала - не надену, - мотнула головой Джоун.
- Но почему же? Ведь тот, кому эти вещи принадлежали, умер… Вот, смотрите: видите дырку в рубашке? Это от пули. Оставьте свою щепетильность. Вам же лучше будет.
- Мистер Келлз, вы, кажется, совсем забыли, что я… девушка.
Келлз посмотрел на нее в полном недоумении.
- Может быть… Теперь буду помнить. Но вы же сами говорили, что носили мужскую одежду.
- Я надевала рабочие брюки и куртку брата… я в них тонула…
Келлз что-то напряженно соображал. И вдруг расхохотался.
- А! Вот в чем дело! Вы боитесь, что эти вещи обтянут вас, как перчатка пальцы! Так это же прекрасно! Сгораю от нетерпения вас в них увидеть!
- Этого никогда не будет! Келлз посерьезнел, глаза У него сверкнули.
- Вы шуток не понимаете. Я ненадолго выйду. К моему приходу извольте переодеться. - Голос прозвучал жестко, так Келлз отдавал распоряжения своим людям.
Джоун упрямо тряхнула головой.
- Если вы не переоденетесь, я сам сорву с вас ваше рванье. Поверьте, мне это ничего не стоит. Конечно, вы сильный чертенок, а я, может, еще слабоват, чтобы натянуть на вас эти тряпки. Только я могу и на помощь кого позвать. А если вы уж совсем меня разозлите, я и самого Гулдена дождусь.
У Джоун прямо ноги подкосились, она беспомощно опустилась на кровать. Ведь Келлз способен выполнить свою угрозу - все до последнего слова. Она вдруг поняла, почему у него такие странно переменчивые глаза: в нем живет то один человек, то, буквально через минуту, совсем другой. И этот другой - подсказала ей интуиция - и есть ее злейший враг. И ей остается только одно - собрать воедино все свои силы, ум, хитроумие, все свое женское очарование и во что бы то ни стало подчинить себе это другое его "я". Иначе катастрофа.
- Ну, что ж, раз вы меня принуждаете силой, мне ничего не остается.
Келлз молча вышел.