- Пора переезжать к аилу Бостандыка, - решил Илларионыч, - берега озера мы почистили основательно.
- Зачем ехать к Бостандыку? - возразил Рустам. - Мы же были там: нет там змей. Поедем на луга в пойме реки Или. Там, говорят, гадюк очень много!
- На Или мы еще успеем, а пока проверим, есть ли гадюки возле аила Бостандыка.
Аил чабана Бостандыка стоит в широком распадке у подножия хребта Кунгей-Алатау. С юга распадок теснят крутые высокие горы, с севера обнимает холмистая степь. Между горами и аилом - высокая насыпь автострады. Под ней две широкие бетонные трубы, через трубы текут речки - Светлая и Грязнуха. Русло Грязнухи - узкий глубокий каньон. Русло Светлой - приветливая, заросшая камышом и травой зеленая долина. Через Грязнуху перекинут широкий мост, через Светлую моста нет, ее переезжают вброд. Чуть ниже аила Светлая впадает в Грязнуху, образуя речку Кескелен. К аилу мы приехали рано утром, и вода в обеих речках была кристально чистой. К вечеру же в Грязнухе вода стала похожей на кофе с молоком, а в Светлой осталась такой же, как была утром.
Берега Кескелена заросли травой и кустами. Вдоль приречных зарослей вилась пыльная дорога. Здесь в первый же день мы увидели следы гадюк.
Следы тянулись из зарослей, пересекали дорогу и исчезали в сухой траве. Разбрелись мы вдоль берега и начали поиски змей. Новички держались группой невдалеке от лагеря, а мы с Илларионычем ушли подальше. Скоро Илларионыч углубился в заросли и скрылся из глаз. Следов гадюк на пыли было много, самих же змей не было. В лагерь я пришел с пустым мешком.
Новички были уже в лагере. Все четверо хмурые, молча возились с костром и котелками. Спрашивать о числе пойманных змей было излишним. Я положил пустой мешок в кабину "Москвича" и подошел к костру.
- И ты пустой, - скорее подтвердил, чем спросил Рустам. - Я ведь предупреждал, что змей здесь нет. Не поверили. Теперь убедились? Нужно завтра же ехать на Или!
- Не горячись, друг, - пытался я остановить слишком бурное словоизвержение, - подожди решения бригадира!
- Плевать мне на бригадира! - закричал Рустам. - Меня не бригадир кормит, а мои руки и ноги! Завтра же уедем!
Остальные новички молчали, но их взгляды говорили о том, что они согласны с Рустамом.
- Придет бригадир, посоветуемся и решим, что делать дальше, - сказал я, - без него все равно же не поедем. Разве не так?
- Так, - согласился Петр, - давайте, хлопцы, ужинать! На голодное брюхо разговора не получится!
С похлебкой, несмотря на плохое настроение, управились быстро. Принялись за чай. Пили долго, не торопясь. Солнце село. Илларионыча все не было.
Я спросил: - Ребята, кто последним видел Илларионыча?
- Я, - отозвался Виктор, - он резал ветки тальника. Я ему еще веревочку дал, чтобы метлу связать.
- Какую метлу?
- Обыкновенную. Как у дворника.
- Зачем ему метла?
- А я откуда знаю?
- Давно это было?
- Часов в семь.
- Сейчас десять часов. Если через полчаса Илларионыч не явится, нужно идти искать его.
- Старик чудит, а мы ноги бить должны! - заворчал Рустам.
- Кто не хочет бить ноги, может не ходить! - отрезал я.
- Ты, Рустам, не очень зарывайся! - одернул Рустама Петр. - Искать все пойдут.
Но искать бригадира не пришлось. Он пришел сам, с пустым мешком. У новичков хватило терпения и такта, чтобы дать ему спокойно поесть, но едва он отставил пустую миску и взял кружку с чаем, как Рустам сказал: - Ну, бригадир, что дальше делать будем?
- Как что делать? - удивился Илларионыч. - Гадюк ловить!
- Где?
- Здесь.
- Ты сегодня много поймал?
- Ни одной.
- Мы тоже. Нужно ехать на Или!
- А что, ты знаешь там разведанные очаги?
- Разведаем!
- Это ты только так думаешь или мнение всех?
- Все так думают!
- И Лешка?
- Лешка всегда пляшет под твою дудку! Мы без него решили!
- Люблю решительных людей! - насмешливо сказал Илларионыч. - Машина у вас есть. Утром можете ехать!
- А вы?
- Мы останемся. У нас нет времени кататься по степи!
- Илларионыч, - вмешался Виктор, - нужно ехать на Или. Здесь змей нет.
- Ты видел, сколько на дороге следов?
- Видел.
- В прошлый ваш приезд следы были?
- Нет!
- Ну, а сейчас следы есть, значит, и змеи есть!
- Следы могут быть старыми!
- Правильно. Я тоже так подумал и, чтобы установить, есть ли здесь змеи, размел пыль на дороге и тем самым уничтожил старые следы. Утром увидим, есть ли здесь змеи.
Так вот зачем Илларионыч вязал метелку! Он решил использовать пыльную дорогу как контрольно-следовую полосу!
- Неужели все это так просто? - недоверчиво сказал Рустам.
- Прежде чем это стало так просто, была пролита не одна бочка пота, усмехнулся Илларионыч. - Пойдем спать, Рустам. Утро вечера мудренее!
Все поднялись чуть свет и не пошли, а побежали к дороге. На импровизированной КСП отпечатались четкие следы змей.
- Все ясно, - сказал бригадир, - охотиться будем ночью. Фонарики у всех есть?
- Есть!
- Тогда вот что нужно сделать: каждому нарубить по десять колышков длиной полметра и очистить их от коры. Ими мы отметим места, где много следов. Следы же сейчас сметем. По свежему следу змею искать легче.
- А как ходить будем? Все вместе?
- Зачем ходить толпой? Поделим дорогу на участки.
- А как эти участки делить будем? - насторожился Рустам.
- Очень просто: выбирай себе любой.
К полудню мы разметили дорогу колышками и поделили ее на участки. Рустам выбрал участок с наибольшим количеством следов. После обеда до вечера все спали. В сумерках разошлись по участкам.
Первую гадюку я встретил, когда на западе еще вовсю полыхала заря и фонарик был не нужен. Змея выползла из зарослей и теперь лежала на теплой пыли. Увидев меня, она подняла голову, зашипела и мотнулась в траву. Я едва успел ее прижать.
Мой участок тянулся километра полтора, а следы были всего в четырех местах. Очищенные от коры таловые колышки белели даже в темноте.
Я прошел до дальней границы своего участка, но свежих следов змей не обнаружил. Правда, по краю зарослей мне попались две гадюки, но на дорогу они еще не выходили. Когда же я пошел обратно, то у первого же колышка увидел несколько змеиных следов. Они тянулись из зарослей в сухую траву. Я осветил траву лучом фонарика. Возле кустика полыни сверкнули два розовых огонька. Шагнув ближе, увидел гадюку. Она лежала, растянувшись во всю длину, и удирать не собиралась, только во всю шипела. Забрал я ее, обшарил соседний пригорок и посадил в мешок еще трех.
Ночная охота оказалась простой и добывчивой. Искать змей по следу было легко; освещенные лучом фонарика, они лежали спокойно и почти не сопротивлялись. Многие змеи держали в пасти кузнечиков или ящериц. На одном из пригорков в сухой траве я услышал сильный шорох. Осветил пригорок и увидел толстого щитомордника, держащего за голову гадюку. Гадюка билась, но вырваться не могла. Я решил посмотреть, чем кончится этот поединок. Борьба продолжалась минуты три, потом гадюка дернулась и затихла. Щитомордник задвигал челюстями, поворачивая гадюку так, чтобы было удобно ее заглатывать. Он действовал спокойно и деловито, не обращая внимания ни на освещавший его луч фонарика, ни на меня.
К концу ночи я набрал двадцать гадюк. Потом стало холоднее, и змеи исчезли: наверно, ушли в прибрежные заросли. Вернулся в лагерь. Илларионыч был уже там.
- Как успехи? - спросил он.
- Десятка два есть. А у тебя?
- У меня столько же.
Вскоре возвратились и новички. У каждого по мешочку змей.
- Ну, Рустам, есть здесь змеи? - спросил бригадир.
- Есть, - смущенно ответил ловец.
- Когда на Или поедем, завтра?
- Сначала здесь половим, а потом и на Или.
- Впредь, коли не знаешь, не спорь и не упрямься. Всякое дело требует навыка и соображения!
- Прости, Илларионыч, больше спорить не буду!
- Вот это напрасно. Если ты в чем-то крепко уверен, спорь, но умей доказать свою правоту не горлом, а умом!
Мы перешли на ночной образ жизни. Ловить змей уходили на закате, охотились до рассвета, а потом спали до полудня. Так и жили недели две, а потом змей и здесь стало значительно меньше. Еще бы! Ведь с этого участка Илларионыч и Григорий дважды отвозили в змеепитомник полные ящики.
- Вот и пришло время ехать на Или! - сказал бригадир, возвратившись второй раз из Ташкента. - Собирайтесь, друзья, завтра в путь!
Почти весь день мы ехали по выгоревшей степи. Целый день над нами висела туча мелкой солонцовой пыли. Стекла кабин были подняты до верха, и все же пыль лезла в глаза и рот, липла к вспотевшей коже, вызывая неприятный зуд. Обмыться было негде.