4
Для высадки метеоролога командование облюбовало небольшой безымянный островок, очень лесистый. Что должна здесь делать Мезенцева, моряки не знали.
Остров, по данным авиаразведки, был безлюден. Оставалось только затаиться меж скал и корней деревьев, выставив наружу рожки стереотрубы наподобие робкой улитки.
Моряки с лихорадочной поспешностью принялись оборудовать убежище. Была углублена щель между тремя привалившимися друг к другу глыбами, над ними натянута камуфлированная сеть, сверху навалены ветки. Дно щели заботливо устлали хвоей и бросили на нее два или три одеяла.
Маскировка была хороша. Даже прут антенны, торчавший из щели, можно было принять издали за высохшую ветку.
- По росту ли? - спросил Шубин.
- А примерьтесь-ка, товарищ старший техник-лейтенант, - пригласил боцман.
Девушка спрыгнула в яму и, согнувшись, присела там.
Шубин заглянул ей в лицо. Перехватив его взгляд, она выпрямилась.
- Укачало, - пробормотал боцман. - Еле стоит…
Будь это мужчина, Шубин знал бы, что сказать.
С улыбкой вспомнил бы Нельсона, который, говорят, всю жизнь укачивался. На командирском мостике рядом с адмиралом неизменно ставили полотняное ведро. Ну и что из того? Командовал адмирал. И, надо отдать ему должное, вполне справлялся со своими обязанностями.
Пример с Нельсоном неизменно ободрял. Но девушке ведь не скажешь про это.
И вдруг Шубин осознал, что вот они уйдут отсюда, а она останется - одна во вражеских шхерах!
Он подал ей чемоданчики и наклонился над укрытием.
- С новосельем вас! - попробовал он пошутить. - Теперь сидите тихо, как мышка, наберитесь терпения…
- А у нас, метеорологов, вообще железное терпение.
Намек, по-видимому, на его счет. Но Шубин был отходчив. Да сейчас и обижаться было бы неуместно.
- Профессия у вас такая, - добродушно сказал он. - Как говорится, у моря ждать погоды.
Девушка отвернулась. Лицо ее по-прежнему было бледно, надменно.
- Вы правы, - сухо подтвердила она. - Такая у меня профессия: у моря - ждать - погоды…
Глава третья.
СЕМЬДЕСЯТ ТРИ ПРОБОИНЫ
1
Что-то все время саднило в душе Шубина, пока он вел звено на базу.
Доложив о выполнении задания, они пришли с Князевым в отведенный для офицеров рыбачий домик, поспешно стащили с себя комбинезоны и, не обменявшись ни словом, повалились на койки.
И вдруг Шубин почувствовал, что не хочет спать.
Он удивился. Обычно засыпал сразу, едва коснувшись подушки. Но сейчас мучило беспокойство, тревога, чуть ли не страх. Это было на редкость противное состояние и совершенно непривычное. Шубин подумал даже, не заболел ли он. В точности не мог этого сказать, так как смутно представлял себе ощущения больного, - отродясь в своей жизни не болел.
Совесть нечиста у него, что ли? Но при чем тут совесть? Приказали высадить девушку в шхерах, он и высадил. Что еще мог сделать? Доставил хорошо, в полной сохранности, и высадил по всем правилам, скрытно, секретно, а остальное уже не его, Шубина, дело.
Но не помогало. Он вообразил, как девушка, сгорбившись, сидит в своем убежище, положив круглый подбородок на мокрые, скользкие камни, с напряжением вглядываясь в темноту.
Изредка хлещет по воде предостерегающий луч.
Он быстро катится к островку. Девушка невольно пригибает голову. Наклонный дымящийся столб пронесся над головой. Через мгновение он уже далеко, выхватывает из мглы клочки противоположного берега.
И после этого еще темнее. И воет ветер. И брызги со свистом перелетают через вздувающуюся камуфлированную сеть…
Шубин поежился под одеялом. Неуютно в шхерах ночью! А утром будет еще неуютнее, когда станут шнырять "шюцкоры" , полосатые, как гиены, и завертятся рожки любопытных стереотруб на берегу.
Нет, как-то ненормально получается. Воевать, ходить по морю, проникать во вражеские тылы - дело мужское. Девушкам, так он считал, положено тосковать на берегу, тревожиться за своих милых, а когда те вернутся, лепетать разный успокоительный и упоительный женский вздор.
Хотя, пожалуй, это не вышло бы у старшего техника-лейтенанта. Девушка не та. Какой был у нее холодный, удерживающий на расстоянии взгляд! А потом она гордо отвернулась, закуталась в свою плащ-накидку, будто королева в мантию, и слова не вымолвила до самых шхер.
"Да, такая у меня профессия, - сказала она, - у моря - ждать - погоды…" Что это могло означать? Зачем забросили метеоролога во вражеский тыл?
Шубин оделся - потихоньку, чтобы не разбудить Князева. За окном был уже день, правда пасмурный. Солнце только подразумевалось на небе, где-то в восточной части горизонта.
Пожалуй, стоит сходить на КП повидаться с Селивановым, - он, кстати, дежурит с утра.
Поглядывая на небо и прикидывая, не налетят ли вражеские бомбардировщики, Шубин миновал осинник, где темнели огромные замшелые валуны. Ноги вязли в песке.
За поворотом, на мысу, он увидел множество чаек. Воздух рябил от снующих взад и вперед птиц. Их разноголосый немолчный крик наводил тоску. Шубин не любил чаек. Плаксы! Надоедливые и бесцеремонные попрошайки, вдобавок еще и воры - обворовывают рыбачьи сети!
Летом на поляне было много цветов, высоченных, по пояс человеку. Бог их знает, как они назывались, но были величественные, красивые. Соцветие напоминало длинную, до пят, пурпурную мантию, а верхушка была увенчана конусом наподобие остроконечной шапки или капюшона.
Вот такой букет поднести бы старшему технику-лейтенанту! Ей бы подошло. Но лета долго ждать…
Блиндаж КП базы располагался в глубине леса и был тщательно замаскирован. Перед входом торчали колья. На них натянута была камуфлированная сеть, а сверху набросаны еловые ветки и опавшие листья.
Пригибаясь, Шубин прошел под сетью, спустился по трапу.
Со свету показалось темновато. Лампочки горели вполнакала, зато неугасимо. На КП не было деления на утро, день, вечер, ночь - военные сутки шли сплошняком. Недаром же говорят не "пять часов вечера", а "семнадцать ноль-ноль", не "четверть двенадцатого ночи", а "двадцать три пятнадцать".
Селиванов заканчивал принимать дежурство. Его предшественник снимал с себя нарукавную повязку - атрибуты дежурного. На усталом лице его было написано: "Ох, и завалюсь же я, братцы, и задам же храпака!.." Он так вкусно зевал, так откровенно предвкушал отдых, что Шубину стало завидно. Вот ведь счастливый человек - заснет и думать не будет ни о каких девушках в шхерах!
- Ты? - удивился Селиванов. - Не спишь?
- Не спится.
- Нельзя не спать. А если ночью в шхеры?
- За Мезенцевой?
- Собственно, не положено об этом, - сказал Селиванов, по обыкновению, солидно и неторопливо, - но, поскольку ты ее высаживал… И этот секретный фарватер твой юнгá обнаружил…
Они прошли ряд маленьких комнат с очень низким потолком и стенами, обитыми фанерой. Адмирал отсутствовал. Посреди его кабинета стоял стол, прикрытый листом картона. Селиванов отодвинул картон. Под стеклом лежала карта. Сюда по мере изменения наносилась обстановка на море. Взад и вперед передвигались по столу фишки, игрушечные кораблики с мачтами-стерженьками.
Стоя над картой, Шубин сразу, одним взглядом, охватил всё, словно бы забрался на высоченную вышку. А на самом краю стола, в бахроме шхер, нашел тот узор, внутри которого довелось побывать ночью. Там торчала булавка с красным флажком.
- Вот она где, подшефная твоя!
- А зачем ее сюда?
- Походная метеостанция.
- А! Готовим десант?
Селиванов заботливо закрыл стекло картоном.
- Большая возня вокруг этого флажка идет, - уклончиво сказал он. - Две шифровки было уже из штаба флота.
Но обязанности дежурного заставили его отойти от Шубина.
Тот присел на скамью. Десант - это хорошо! Торпедные катера будут, наверно, прикрывать высадку.
Перед десантом обычно создают группу гидрометеообслуживания. Надо проверить подходы, опасности у берега, накат волны, ветер, видимость, температуру воды. А заодно обшарить биноклем весь участок предполагаемой высадки - много ли проволочных заграждений, есть ли доты и другие фортификационные сооружения?
Вот почему метеорологи идут впереди десанта. Перед шумной "оперой", так сказать, под сурдинку исполняют свою разведывательную "увертюру".
Шубин долго ждал - что-то около часа. Наконец ему удалось перехватить Селиванова, пробегавшего мимо озабоченной рысцой.
- Ну? Не договорил.
- О чем?
- Забыл! О десанте.
Селиванов нетерпеливо дернулся, но Шубин придержал его за рукав:
- Опасно, а?
- Что?
- Передавать о погоде из шхер?
- Из нашего тыла, понятно, безопаснее. - Селиванов с достоинством посмотрел на Шубина. - Сколько раз я объяснял тебе: данные о погоде зачастую оплачиваются кровью!
- Но почему девушку туда?
- Мезенцева хорошо знает шхеры, до войны служила на Ханко.
И с этим, по-прежнему взволнованный, неудовлетворенный, Шубин вернулся домой.
А там уж не продохнуть от табачного дыма. В тесную комнатенку набилось человек пятнадцать, и все с папиросами или трубками в зубах. Офицеры дивизиона, идя завтракать, по обыкновению, зашли за Шубиным.
По дружному хохоту он предположил, что вышучивают метеорологов.