Где-то пропадает месяцами, потом вдруг совершенно неожиданно является.
— Это действительно так, — поспешил заметить Паблито. — Жизнь этого кабальеро престранная.
— Каким опасностям должен он подвергаться во время этих продолжительных странствований, ни цели, ни места которых никто не знает! — продолжал дон Торрибио.
— Страшно подумать! — воскликнул Карлочо.
— В пустыне сплошь и рядом случаются несчастья! — подтвердил Верадо.
— Не надо далеко ходить. Посмотрите, что с вами случилось этой ночью! — участливо проговорил Тонильо.
— Вы понимаете, сеньоры, — продолжал дон Торрибио, — что я никак не могу нести ответственность за бесчисленные опасности, подстерегающие дона Фернандо на каждом шагу.
— Это уж точно! — дружно согласились разбойники.
— Случай способен опрокинуть самые, казалось бы, надежные планы, и я при всем моем уважении к дону Фернандо не могу застраховать его от случайности.
— В этом нет никакого сомнения, сеньор, и, конечно, никто не сможет вас ни в чем заподозрить, если по какой-нибудь роковой случайности этот дон Фернандо погибнет во время своих отважных странствий, — убежденно резюмировал Паблито.
— Я тоже так думаю. Но поскольку я теперь не враг, а друг дона Фернандо, я должен быть готов всегда прийти ему на помощь, если в этом возникнет необходимость.
— Или отомстить за него, если случайно он будет убит! — поспешил добавить Карлочо.
— Да, — продолжал дон Торрибио. — Поэтому я должен знать все, что касается дона Фернандо.
— О! Дружба — это не пустое слово! — вскричал Тонильо, набожно поднимая глаза к небу.
— Вы, кабальеро, лучше всех способны предоставить мне эти сведения. И поскольку всякий труд заслуживает вознаграждения, вы получите на всех сто или двести унций, в зависимости от характера известий, которые вы будете мне поставлять. Вы поняли меня, не так ли?
— Поняли очень хорошо, сеньор. — С невозмутимым хладнокровием отвечал Карлочо за всех. — Поручение, которым вы нас удостоили, мы считаем почетным. Не сомневайтесь, мы его выполним к вашему полному удовольствию.
— Итак, решено, сеньоры. Я надеюсь на достоверность сведений, которые вы будете мне сообщать. Вы понимаете, в какое смешное положение вы поставите меня, если ваше известие окажется ложным, и я понапрасну взбудоражу многочисленных друзей дона Фернандо.
— Положитесь на нас, сеньор, мы будем подкреплять наши сведения неопровержимыми доказательствами.
— Хорошо. Я вижу, мы понимаем друг друга. Не стоит далее распространяться об этом.
— О! Конечно, конечно, сеньор, мы же не какие-нибудь тупицы.
— Но так как память у вас может оказаться короткой, — улыбнулся дон Торрибио, — доставьте мне удовольствие и разделите между собой эти десять унций, не как задаток нашего договора, потому что договора никакого не существует, но как благодарность за услугу, которую вы мне оказали час тому назад, и чтобы наш разговор покрепче врезался в вашу память.
Вакеро не заставили просить себя дважды, а с удовлетворением спрятали в карманы так щедро подаренные им унции.
— Теперь скажите, кабальеро, где мы находимся?
— В Сельва-Негра, сеньор, — ответил Паблито, — в четырех милях от асиенды дель-Кормильо, где находится в данный момент дон Педро и его семейство.
Дон Торрибио изобразил удивление.
— Как! Дон Педро оставил Лас-Норриас?
— Оставил, сеньор, вчера, — ответил Паблито.
— Как странно! Кормильо, на самой границе пустыни? Это совершенно непонятно.
— Говорят, что так пожелала донна Гермоса и что пока никто не знает об этом.
— Какая странная прихоть! После опасности, которой она подвергалась несколько дней тому назад, переселяться на землю краснокожих!
— Асиенда хорошо укреплена и может обеспечить защиту от нападения индейцев.