Никогда уже, очевидно, не возникнут столь благоприятные условия для полного уничтожения на нашей планете торговли одурманивающими ядами, какие создались в конце второй мировой войны. Европа, разрушенная, попранная немецко-фашистскими оккупантами, жила верой в братство всех людей доброй воли. Жестокое военное время породило не только страх, но и надежду на лучшее будущее. Залпы салютов возвестили победу, и никогда еще представители стольких европейских народов не осознавали так ясно, что плывут на одном корабле.
Наркомания почти исчезла. Военные операции на шесть лет прервали связь между Европой и Ближним Востоком. Бои на суше, в воздухе и на море делали контрабанду невозможной. Международная торговля замерла. Цензура под микроскопом проверяла любую почту из-за рубежа. Там, где виселицы и концлагеря, контрабанде нет места. На протяжении шести лет наркоманы ни за какие деньги не могли приобрести наркотики. Избавленные от искушения, они освободились от своей рабской зависимости, и потому в момент прекращения военных операций Европа в этом отношении была совершенно здорова. Спрос на наркотики сошел на нет.
Подобная же ситуация сложилась и в Соединенных Штатах.
В тот великий час победы никто в промышленно развитых странах в наркотиках не нуждался. Никто, кроме людей, разбогатевших на них еще до войны.
Именно их корыстолюбие и послужило пружиной, которая вновь привела в действие весь механизм.
Так началась вторая драма. Драма коммерции.
Корсиканцы разбросаны, пожалуй, по всему миру. Они обосновались на Ближнем Востоке и в Северной Африке, на Таити, в Парагвае и на Мартинике. Родной их остров - пустынный, высохший - не может прокормить все растущее число голодающих, и в погоне за заработком они стали переселяться на континент, а оттуда - дальше, куда глаза Глядят. Они превращались в вечных странников, готовых пустить корни везде, куда занесет их ветер. Своим стремлением завоевать мир они напоминали Наполеона (которым, кстати, невероятно гордятся). В свое время корсиканцы были одними из самых ярых французских колонизаторов: они владели виноградниками в Алжире, концессиями в Камеруне, составляли основной костяк колониальной администрации в Индокитае. Значительное число корсиканцев разбогатело благодаря тому, что на чужбине они поддерживали друг друга; у них существовала тайная организация - Union Corse. Именно корсиканцы и стали заправилами французского преступного мира.
Корсиканцев, "les Corses", считают более интеллигентными и настойчивыми, чем сицилийских мафиози, хотя породили их сходные условия. Они всегда отличались от сицилийцев. Сицилийская мафия, как и ряд тайных обществ в других частях света, первоначально возникла как содружество, цель которого охранять жителей Сицилии от иноземных захватчиков - греков, сарацин, арабов, норманнов, французов, - а также от земляков с материка. В противовес закону, находившемуся в чужих руках, члены мафии создали собственный "кодекс чести".
Правоверный сицилиец считал себя набожным католиком и не сомневался, что после смерти попадет на небо, даже если будет блюсти всего половину заповедей. Он чтил отца своего, соблюдал церковные праздники, не зарился на жену ближнего, но без стеснения убивал и воровал. Скрупулезного следования ряду основополагающих принципов было достаточно, чтобы считаться уважаемым, добропорядочным и достойным гражданином.
Мафия на Сицилии, а позднее в Соединенных Штатах согласно устоявшимся, почти феодальным традициям делилась на отдельные "семьи" и кланы. Каждая "семья" состояла из шефа, его помощника, "офицеров" и "солдат". Безоговорочное почитание шефа (капо) проявлялось в целовании руки. Это соблюдается даже теперь, когда мафия перестала быть организацией угнетенных и превратилась в синдикат преступников.
Корсиканцы, в отличие от сицилийцев, составляли небольшие подвижные группы. Члены этих групп с насмешкой взирали на закосневшую структуру мафии. Они бы не унизились до попыток отнять землю у арендаторов или сохранить феодальные порядки. Члены корсиканских групп всегда вели себя как опытные предприниматели, стремящиеся преуспеть в сложной, хотя и не совсем традиционной области экономики. Они тоже приверженцы закона молчания, излишнюю разговорчивость карают смертью. Но делают это, лишь исходя из коммерческой необходимости, без мрачной сицилийской истерии и нескончаемой кровавой мести.
Обыкновенный гангстер на корсиканском жаргоне называется "мильё", всеми уважаемый шеф - "ун вре месье", а самый крупный главарь - "пасерй", то есть миротворец, ибо одного его слова достаточно, чтобы остановить междоусобную войну.
Итальянские мафиози чаще всего занимаются примитивной преступной деятельностью - похищениями, шантажом, убийствами. Корсиканцы же - мастера более тонкого ремесла: они специализируются на краже художественных ценностей, ограблении банков, контрабанде и торговле наркотиками.
Первая корсиканская гангстерская организация была основана Франсуа Спирито и Полем Карбоном в 20-е годы (в 70-е годы они стали героями популярной французской кинокомедии "Борсалино"). До их появления французский преступный мир состоял из сотен мелких преступников. Каждый работал на собственный страх и риск, только взломщики сейфов порой объединялись в группы. Идеалом каждого "апаша", как именовали себя эти предшественники позднейших гангстеров, было с помощью трех-четырех проституток обеспечить себе постоянный доход.
Неразлучные дружки Спирито и Карбон первым делом основали преуспевающий бордель в Каире, где соседствовали парижский шарм и восточное коварство. По возвращении в Марсель они решили и здесь организовать сеть подобных заведений и основали первую корсиканскую корпорацию гангстеров. Так же как их американские коллеги, они понимали, что в наше время организованная преступная деятельность не может обойтись без защиты представителей власти, и, сделавшись союзниками профашиста Симона Сабиани, помощника мэра Марселя, гангстеры стали сотрудничать с мэрией. Фашистам это сотрудничество сулило поддержку вооруженных бандитов в уличных схватках со сторонниками Народного фронта. После падения Франции гангстеры по тем же соображениям стали коллаборационистами и сотрудниками гестапо.
В 1943 году Карбон погиб в поезде, взорванном французскими партизанами. После высадки англо-американского десанта в Нормандии Спирито вместе с Сабиани бежал в Испанию, но и на Пиренейском полуострове Спирито явно не терял времени даром. В 1947 году он вынырнул в Соединенных Штатах и принялся организовывать поставки героина из первых тайных лабораторий в окрестностях Марселя. После трехлетней успешной деятельности он провел два года на казенных харчах в федеральной тюрьме Атланты. Когда опека дядюшки Сэма окончательно ему надоела, он вернулся во Францию, где предстал перед судом за сотрудничество с гитлеровцами.
Тем временем в корсиканском преступном мире появились новые главари. Дело в том, что не все гангстеры соглашались сотрудничать с врагом. Насильственное присоединение Корсики к фашистской Италии пробудило в них патриотические чувства. Те, кто помоложе, вступали в партизанские группы, а поскольку отваги, находчивости и умения обращаться с оружием у них и прежде было предостаточно, вскоре они стали выделяться среди товарищей. Другие, имея разветвленные связи, оказывали неоценимые услуги союзническим разведывательным службам. К концу войны они были героями, увешанными орденами и медалями.
Корсиканцы заняли самые важные посты в разведке и контрразведке. Как члены братства, рассеянного по всем частям света, они лучше кого бы то ни было могли использовать свои связи для тайных операций. Но одновременно возникло немало скандалов, поскольку у лиц, стоящих во главе этих служб, обнаружился слишком тесный контакт с преступным миром. Ведь именно эти организации идеально подходят для контрабандного ввоза наркотиков. В сети интриг и тайных взаимоотношений шпионаж и контрабанда наркотиков прекрасно дополняют друг друга; в бесчисленных контактах, бесконтрольных со стороны органов порядка, стирается граница между государственной и личной выгодой, между контрабандой и информацией, законностью и устными директивами. В государственных интересах можно без страха перед полицией даже убивать.
Наиболее известный в этом поколении гангстер Антуан Герини. Пятнадцатилетним подростком появился он в 1917 году в крупнейшем порту Франции. Прошел школу у друга своего отца, владельца нескольких весьма доходных борделей. Энергичный юноша проявил недюжинные способности: двадцать лет спустя на него работало уже две тысячи женщин. На одной лишь проституции он зарабатывал два миллиарда старых франков в год.
Затем он приобрел сеть игорных домов во Франции и в Танжере. В Марселе ему принадлежало 90 баров и дюжина отелей. Еще 80 баров и несколько отелей было у него на Лазурном берегу. После войны влиятельнейший корсиканский гангстер появлялся на трибунах во время французских государственных празднеств, ордена на груди говорили о его заслугах в антифашистской борьбе. Полиция, правда, подозревала, что он приказал убрать кое-кого из своих соперников-гангстеров, но доказательств не имела.
Однако от человеческой зависти ордена не уберегут. Не помогла и личная стража, днем и ночью охранявшая роскошные хоромы на берегу моря. И хотя шеф при поездках в Марсель каждый раз избирал новый путь, 23 июня 1966 года неизвестные убийцы улучили момент возле бензоколонки и увеличили вес короля корсиканских гангстеров на несколько граммов свинца. Одиннадцать пуль, извлеченных из трупа в больнице, положили конец империи Герини. Ни один из пяти братьев Антуана не мог сравниться с покойным.