Так что с большим удовольствием я остался у деда, сфотографировал его с внуками и даже потом выслал ему фотографию - не знаю, дошла ли.
16 августа, вторник. Милиционер-деньгопрос
Утром рано я покинул гостеприимную семью Аджимоллатовых и направился в сторону Гульчи. Уже наблюдалось движение машин - народ ехал в райцентр по делам и на работу. Меня подвезли. Вскоре я оказался на окраине большого села, это и была Гульча, растянутая километров на пять вдоль речки и улицы Ленина. Накрапывал дождь. В центре посёлка проходящие скучающие милиционеры проверили мой паспорт. Вреда не причинили.
Хмурый киргиз, работник придорожной лавки, зазвал меня на чай и попытался споить меня водкой. Я сообщил ему о вреде пьянства. Потом отделился от человека, ставшего пьяным и назойливо дружелюбным, и вышел на трассу в то самое место, где 6 лет назад мы стояли с Митей Фёдоровым, едучи в Таджикистан впервые.
Тот же самый указатель - "Сары-Таш 104 км, Мургаб 337, Хорог 648 км": я его уже фотографировал шесть лет назад и щёлкнул ещё раз. Хорошо бы дотянуть сегодня хотя бы до Мургаба! Там я ещё никогда не был.
Подобрали меня быстро: милицейская машина, трое следователей, ехали из самого Бишкека в район пика Ленина, чтобы составить протокол о несчастном случае, произошедшем с неким поляком. Как с этими поляками обычно бывает (о чём регулярно пишет газета "Вольный ветер"), он пошёл в одиночку на пик Ленина и умер. Подробности пока были неизвестны.
По дороге заехали в придорожный ресторан и сытно поели. Я предложил заплатить, но следователи отказались: "да ладно уж, в другой раз" и заплатили за обед сами. А на перевалах перед Сары-Ташом они купили ещё и кумыса и угощали им меня и себя. Подъехали к Сары-Ташу, там развилка: прямо - на Мургаб и Хорог, направо - на Дорот-Коргон и пик Ленина. Дождь закончился, выглянуло солнце из-за облаков и осветило заснеженных великанов Памира: пик Ленина и проч.
Расстались - и вот удивление! Милицейская машина оказалась деньгопросной! За 100 км, в которой я проехал в ней, с меня причиталось 100 сом ($2). Я, конечно, заплатил, мысленно удивляясь, так как они на меня по дороге и в ресторане потратили больше! Вероятно, это старинный киргизский обычай брать деньги за подвоз, который пустил корни в некоторых водителях. Чудеса!
И ведь раньше, 6 лет назад, мы с Митей Ф. ехали до Сары-Таша, и тоже нас подвезли киргизы на легковушке, оказавшиеся деньгопросами! Тогда в машине было уже шестеро, мы стали седьмым и восьмым пассажирами, впихнулись плотно и забыли предупредить о своей сущности; по приезде пришлось нам расплачиваться: подарили водителю бутылку-"торпеду" с сахаром, т. к. с деньгами тогда у нас было не густо.
Итак, милиционеры укатили на запад, а я подошёл к посту ГАИ. Пост являл собой настоящий врытый в землю бетонный дзот, глухой стеной обращённый ко "вражескому" Таджикистану; вход - лестница в подземлелье - был с киргизской стороны. Из дзота торчала труба и шёл дымок. Дорогу перегораживал шлагбаум; водители подъезжали, стопились, заходили в дзот, что-то там отстёгивали или показывали, гаишник выходил и поднимал шлагбаум - счастливого пути!
На часах было 13:00. У поста уже отирались, чего-то ожидая, две машины. Одна из них - грузовичок ЗИЛ - уже содержала автостопщика, немца, по имени Клаус. Было ему лет пятьдесят. Он с нетерпением ожидал покорить высоты Памирского тракта. Хорошо он подготовился: два рюкзака, сумка, в паспорте - визы Киргизии и Таджикистана и ксерокопия "пропуска" на Памирский тракт, которая обошлась ему аж в 40 долларов - делал он его через турфирму, и та прислала ему пропуск по Е-майлу. Как скоро узналось на таможне - на карманные и транспортные расходы немец взял полторы тысячи евро наличностью; остальные деньги у него были в Трэвел-чеках и на карточке. Ехал Клаус до первой таджикистанской деревни, расположенной на озере Каракуль: 100 км отсюда.
Не удивительно, что грузовик у немца оказался платным; хотели с него сперва $50 за эти 100 километров, потом он договорился на 500 сом ($10) и очень, думал, хорошо сторговался. Но пока я говорил с немцем, водители двух машин вылезли из подземного поста, и увидев рядом с немцем и рюкзакастого меня, закричали мне наперебой:
- Поехали, поехали!
- Пост - нет проблема! - восклицал водитель уазика, полного арбузов. Он рассчитывал выдавать на постах всем гаишникам по арбузу и таким образом решить все проблемы, а заодно и заработать на перевозке меня. Но я отказался, сказав, что, вероятно, они хотят с меня денег, а я подожду бесплатную машину.
- Нет, бесплатно здесь никто не возьмёт! - сообщили мне, уже в тысячный раз за мою жизнь, эту всегда ошибочную фразу. Пыля и урча, машины тронулись с поста в направлении далёких гор. А я остался у шлагбаума, потребляя воду, конфеты и лепёшку, имевшиеся у меня.
Через ровно пять минут подъезжает другой грузовичок, бензовоз. Водитель его, по имени Кабул (хорошее имя), везёт в Хорог бензин, гуманитарную помощь от фонда Ага-Хана.
О религии исмаилитов, об Ага-Хане - его духовном вожде - и о его фонде (оказывающим помощь всем жителям Памира) будет рассказано подробнее в своём месте.
Итак, водитель Кабул ехал с бочкой бензина и со своим двенадцатилетним сыном в Хорог, взял и меня. Вскоре на горном подъёме мы догнали УАЗ с арбузами и грузовик с немцем: они чинились. Остановились посмотреть на тех, кого догнали: ну конечно, это оказались водители-друзья Кабула, ибо почти все водители, возящие груз по Памирскому тракту, знакомы между собой. Поговорили и пошли к юртам, видневшимся рядом, немца тоже пригласили.
Кто ездил на Памир из Оша, знает: на большом лугу, в долине Сары-Таша, на высоте 3300 метров над уровнем моря, летом стоят некоторые юрты, штуки три или четыре. Кочевые киргизы пасут там своих лошадей, собирают кизяк и угощают кумысом всех, кто проезжает мимо и останавливается возле их юрт. Я так и не узнал, как оплачиваются эти кумысно-молочные услуги, - но наши водители подарили в юрту арбуз.
Покумысничали, починили машины и поехали дальше. Дорога пошла серпантином вверх; вскоре миновали ещё два поста (уазик откупился арбузом, бензовозы - бензином). Вскоре передний ЗИЛ окончательно сломался.
Когда мы медленно, гудя, проезжали мимо, на ветру рядом со сломанным ЗИЛом стоял старый Клаус и махал руками.
- Ну что, не бросать же человека! - воскликнул Кабул и затормозил. Немец заглянул в кабину.
- Ах, there is no space! - Нет места!
- Блин, давай лезь скорей, there is a lot of space, - места хватит на всех, - отвечал я немцу. Но у него оказалось два рюкзака и сумка. - Это барахло наверх!
Над кабиной у нас был железный ящик, где я уже хранил свой рюкзак, туда можно было напихать и немецкое барахло.
- К сожалению, мои вещи не водонепроницаемые, - сказал по-английски немец и начал запихивать все свои рюкзаки и своё тело в тесную кабину. Вдогонку уже бежал водитель сломанного ЗИЛА:
- Заплатишь ему 700 киргизских! - строго заповедал он немцу и вернулся в свою сломанную машину.
Итак, мы поехали вчетвером. Мне было немножко неудобно, но не физически, а морально, ибо мы тут набились с немцем и рюкзаками в кабину, стало очень тесно. Я стал переводчиком, так мы и ехали, переводя друг друга. Дорога очень плохая. Мотор всё закипал, мы останавливались и поворачивались носом к ветру, чтобы остыть, а сами ходили вокруг кабины и остывали на ветру. Было ветрено и очень холодно - около нуля градусов, облака, дождь (чуть не переходящий в снег), сырость. Ладно ещё я - я прыгал, отжимался, приседал, а немец дрожал, завернувшись в куртку, как под Сталинградом в 1942-м. Я вспомнил поговорку: "Что русскому хорошо, то немцу смерть".
- Дорога очень плохая, - жаловался немец. - Говорят, на перевале есть хотель и можно заночевать за $1.
- Если и можно заночевать в этих местах, то, я думаю, только бесплатно, - отвечал я.
- А на перевале есть столовая? "Плов"? "Шашлик"? "Лангман"?
Водитель, услышав знакомые слова "Шашлик, плов", смеялся и просил передать немцу, что ни плова, ни хотеля, ни "шашлика" на перевале не ожидается.
По дороге два раза прокололи колёса и меняли их на остужающем ветру. Я помогал водителю по мере своих знаний; немец кутался, мёрз и вспоминал Сталинград. Дотянули кое-как до киргизской таможни; электричества на ней не было, шашлыка и выездных штампов тоже. Водитель отлил таможенникам бензина. Клаус предъявил свои многочисленные рюкзаки, и чего там только не было: кофе растворимый в большой железной банке, крем от загара и даже маска для подводного плавания (для высокогорноого озера Каракуль?!). А также лекарства от всех болезней, действительных и мнимых.
Я думал, что обе таможни - киргизская и таджикская - находятся друг напротив друга, прямо на границе, которая проходит по перевалу Караарт (4217 м). Но оказалось, что после киргизской таможни опять идёт подъём в гору по отвратительной дороге, а таджикская таможня - в нескольких километрах, чуть ниже перевала, по другую его сторону.
Таджики обитали в круглых вагончиках-бочках, в таких обитают у нас на севере нефтянники. На двери первой бочки была табличка с надписью по-русски: "СТОЙ! Предъяви паспорт и пропуск!"
Мы втроём (водитель, немец и я) вошли в дверь; сын водителя остался в машине, и вообще он никаких документов не предъявлял, из кабины не выглядывал. Таджики-пограничники сперва подумали, что мы с немцем оба буржуины. Среди погранцов была даже одна англоговорящая девушка, что нас весьма удивило. Записали наши имена, отлили по традиции бензин и мы получили штампы в паспорта. Немец предъявил свой отпечатанный на принтере пропуск; я - Дорожную грамоту.